Улей 2 (СИ)
— Можем мы уже ехать домой? У меня болит живот.
— Нет, Ева. Мы должны оставаться до конца. У папы тендер.
— Что случилось? — раздраженно интересуется отец, пристально изучая дерганую дочь.
— Пойди, побеседуй с Никитой.
Девочка прослеживает взглядом направление, которое указывает мать. Замечает худощавого юношу с зализанными назад волосами. Темный костюм добавляет его коже смертельной бледности, а апатичный взгляд говорит о бесспорном повиновении воли родителей.
— Ни за что!
— Давай, — нажимает отец. — И не веди себя, как дикарка.
Ева не двигается. Напрягаясь всем телом, при необходимости готова цепляться руками за полупрозрачное платье матери. Вот только этот дрессированный мальчик-робот замечает взгляды Исаевых и, нацепив улыбку, плетется в их сторону.
— Никита, — чересчур бодро восклицает мама. — Пригласишь Еву на танец?
— Да, конечно, Ольга Владимировна.
— Прекрасно! А то ей с нами скучно.
С широченной улыбкой юноша протягивает руку в знак приглашения.
— Ева?
— Спасибо, — мило улыбается девочка. — Но прямо сейчас мне нужно в туалет.
Проталкивая себе дорогу, намеренно задевает плечом Круглова. Шагает тяжело, выбивая туфлями яростный ритм. Пока, наконец, не оказывается за дверью уборной.
— Пригласишь Еву на танец? — едко передразнивает голос матери. — Да, конечно, Ольга Владимировна, — гневно дыша, выставляет в пустоту средний палец. — Вот вам!
Вздыхая, опирается руками о стойку перед зеркалами.
Скрипнув, дверь открывается. Ева отводит взгляд вниз, пряча свой гнев. Она и не рассчитывала на долгое уединение, так как мероприятие слишком масштабное.
Ждет, пока пришедшая дама нырнет в кабинку, но чувствует, как теплые пальцы касаются ее шеи сзади. Позвонки пробивает током, когда глаза встречаются в зеркале с противными глазами арабского посла.
— Bad little girl[7], — тихо гундосит он, пробираясь своими пальцами за отворот колючего платья. — You are so bright and so sweet[8].
— Dont touch me[9]!
— Ева!
Девочка готова заплакать, настолько рада слышать голос матери, пока взгляд той в замешательстве останавливается на мужчине. И посол, вдруг переходя на чистый русский, рассыпается в извинениях, уверяя их обеих, что ошибся дверью.
Исаева кивает, принимая его объяснения, и, хватая Еву за руку, тащит ту к выходу.
— Что ты так долго? Никита ждет. По-твоему, я должна его развлекать?
— Он трогал меня, — все еще пребывая в ужасе, тихо шепчет девочка.
— Кто? Никита?
— Посол.
— В каком смысле — трогал? Что ты несешь?
— Он приставал ко мне. Неприлично.
— Боже, Ева! Это уже слишком! Знаешь, перестань… Остановись! Ты специально доводишь меня, что ли? Тебе хочется, чтобы я нервничала?
— Чтобы ты нервничала? Разве ты не видишь, в каком я состоянии? — Ее колотит. — Я не вру, мама. Сейчас я не вру! Мамочка!
«Поверь мне!»
«Выслушай меня…»
«Обними меня, мамочка!»
— Довольно! Я не хочу этого слышать. Просто замолчи! Сейчас же! Иначе я за себя не ручаюсь!
Воспоминания сминают душу новой порцией боли. Мысли сбиваются, а сознание туманится.
«Почему?»
«Почему, мама?»
* * *Маячок, который Адам поместил в подаренный Еве браслет, приходит в движение около четырех часов дня.
«Твою мать…»
Разумные предположения появляются в его голове одно за другим, но какое-то инстинктивное беспокойство, вопреки всему, подбрасывает его сердце до самого горла.
Собирается набрать Еву, когда получает сообщения от Захары.
Рапунцель: Где вы? Почему Ева не отвечает? Мы договаривались встретиться после обеда.
Рапунцель: Все нормально?
Адам Титов: Не дома. В дороге. Позвоню, как только смогу.
Адам Титов: Не волнуйся. Я найду ее.
Набирает номер Евы раз, другой. Безрезультатно. Она не отвечает. Звонок отцу мало проясняет ситуацию. Он заявляет, что, когда выезжал в офис, Ева с Дашей оставались дома.
Время накручивает минуты, пока Адам бессильно тарабанит по рулю, застряв в пробке на окружной дороге. Ругает себя за то, что после потасовки с Градским заехал на Балковскую, чтобы принять душ и переодеться. Нужно было ехать прямиком домой.
«Черт, черт…»
«Ева, Ева….»
«Где ты?»
«Куда направляешься?»
Отслеживая траекторию ее перемещения, Титов находит ответ на свой последний вопрос. У Адама все внутри переворачивается, когда он понимает…
Ева направляется домой.
[1]Who is this lovely girl here? — Что за прелестная девочка?
[2]Tell me what made you unhappy? — Расскажи мне, что тебя расстроило?
[3]Go to the ass. — Иди в задницу.
[4]I would gladly. But I'm afraid your dad won't like it. — Я бы с радостью. Но, боюсь, это не понравится твоему отцу.
[5]My dad will gut you if he wishes. — Мой папа выпустит тебе кишки, если пожелает.
[6] That's for sure. — Совершенно точно.
[7] Bad little girl. — Маленькая плохая девочка.
[8] You are so bright and so sweet. — Такая яркая и такая сладкая.
[9] Dont touch me. - Не трогай меня!
Глава 49
— Мы должны остановить это, — повторяет Исаев, как заведенный. Вышагивает по кабинету, как зверь в клетке. Мало ему места. Воздуха не хватает. — Мы потеряли двоих! Нужно прекратить это, иначе будет следующий!
— Успокойся! Никто больше не собирается умирать. Выдохни, Паша.
— Не собираюсь я успокаиваться, — со злобой толкает груду разноцветных папок по столу. — Двоих из нас уже нет!
— Паша, выдохни. Присядь, — Приходько следит за ним взглядом, пытается правильно подобрать слова. — У Игоря — сердце остановилось. Сердце, Паша. Мы все знаем, что у него были проблемы в этом плане. Такое случается. Это жизнь.
Круглов закидывает ногу на ногу, откидываясь на спинку кресла, и добавляет:
— Катерина говорила, что первый болевой приступ случился утром. Он принял таблетки, но в больницу не обратился.
— Что вы мне втираете? Будто это случайность? Вы что, действительно не понимаете, что все это случилось из-за этого долбанного сукина сына! Толстого нет! Маслова нет! Мы что, продолжим сидеть сложа руки? Сеня, что ты молчишь?
— Маслов струсил, когда всплыли финансовые недостачи. Никто не вставлял пулю ему в голову. Это его собственный выбор! Хреновый выбор. Семья мало того, что отца лишилась — скоро начнется конфискация имущества. А можно же было договориться. Всегда можно договориться! Я же с ним говорил накануне, обещал помочь… Он вроде успокоился. Не было… Я не знаю, никаких предпосылок не было.
— Одно за другим пошло, — мрачно произносит Круглов. — Маслов легко подавался эмоциям.
— А все Титов! — рявкает Павел Алексеевич.
— Ну, какой Титов? Не спорю, штормовые волны пришли от него. Но, это все очень относительно. В буквальном смысле он никого не убивал. Это жизнь. Кто-то справляется, кто-то — нет. Как тебе еще объяснить? Посмотри на ситуацию непредвзято.
— Плевать! Всему виной шантаж Титова! Сеня, что ты молчишь? — повторно окликает развалившегося на диване мужчину.
— Мочить его надо, — наконец, произносит тот хладнокровно.
Виталий Иванович качает головой и, теряя терпение, трескает кулаком по столу Исаева.
— Какое мочить? Вы оба в сосну въ*бались? Мы не станем мстить за тех, кто сам себя не уберег! Мочить никого не будем. Не будем! Не время сейчас рисковать. Выборы на носу. Кто-то из нас должен занять пост мэра. Нам светиться сейчас невыгодно. Нужно переждать, иначе потеряем все. Не только мы, поглядите на Масловых, наши дети останутся ни с чем.