Меч, павший в глубины отчаяния (СИ)

Пройдя немалый путь, странники ступили на земли павильона. Их встретила весьма прекрасная картина — река, на которой расположился трехъярусный храм, более известный как Золотой павильон, а вокруг него сплошная тишь да гладь из укрытых снегом деревьев.
Странники пошли в обход, дабы подойти к самому павильону, однако по пути они заприметили прекрасную барышню в синих одеждах, что сидела на камне да читала какое-то послание. Своим говором, та урывками донесла содержимое послания.
— Так-так, и что же пишет наша импульсивная госпожа-холера… «Дорогой двенадцатый номер, отсылаю тебе сие послание, дабы уведомить, что если ты через неделю не покажешь свой чертов зад в резиденции господина Кэтсеро, то я тебя…» — свернув свиток, прокомментировала та. — Ладно, обойдусь без подробностей.
Услышав цокот копыт, барышня перевела взгляд на четырех приближающихся всадников. Когда те придержали коней, Юцуна выпал, хватаясь за наставника, из-за чего перевернул того верх дном. Девушки обеспокоенно посмотрели на попутчика, что завис в таком положении на какое-то мгновение.
Пытаясь сохранить беспристрастное выражение лица, но все же дрогнув бровью, тот злобно взглянул на паренька, что отряхивал свои хакама от снега. Здесь даже слов не нужно было, дабы понять, что излагают эти очи.
Юцуна же, глядя на наставника в таком положении, едва сдержал смех.
— Ой…Ты это, прости меня, я не специально. Каюсь.
Удивленно вскинув брови, барышня с изящными чертами лица и длинными черными локонами выказала:
— Не могу поверить, что я вижу! Это же старый зануда и бомба замедленного действия! — воодушевленно поднявшись выказала та. — Сто лет — сто зим!
Когда старший мечник вернулся в нормальное положение, то вскочил с коня и поприветствовал девушку.
— А ты все не меняешься, Хосок. Давно не виделись.
— По какому поводу ты столь эффектно заявился ко мне, друг?
Вместо слов, странник перевел свой взгляд на молодиц, что, спрыгнув с лошадей, дожидались какой-либо реакции дамы. Тот сразу заприметил знакомое лицо среди девиц.
— Барышня Чинен! — обращалась Хосок. — Как я рад тебя видеть!
— О, любезнейшая, я ждала этой встречи. Когда услышала, что ты прибыла сюда вместе с господином Докурицу, то все думала, когда же ты посетишь мой чайный дом, а тебя все не было и не было… Пришлось, вот, идти к тебе самой, — хихикая обращалась Шинкоку.
— Ты уж прости, я думал зайти, но в какой-то момент мое вечное недомогание, выражающееся в безукоризненной косности, взяло верх. Спасибо, что почтила меня своим визитом! — вымолвила та, взглянув на девушек, что стояли позади знакомой. — Что за прелестные барышни прибыли с тобой, милая?
— Эту распрекрасную черновласку ты, должно быть, уже опознал, ведь это всем известная императрица Кенко, а вот сию белоснежную деву позволь мне тебе представить, как ту, кого мы называем нанаши.
Высокая барышня в синих одеждах подошла к девушкам, поклонилась, опосля чего обратилась к ним:
— Рад нашей встречи. Величайте меня Эдой Хосок, прелестные девы.
— Я также рада нашему знакомству, двенадцатый номер, — обратилась Кенко к госпоже Хосок.
— Ой, да здесь нечем гордиться! Двенадцатый и двенадцатый, а толку то, ха-ха, — выказала та, переведя взгляд на нанаши. — А тебя, случаем, не Юджо зовут? Я про ту, что заправляет в Синицилие.
«Юджо, что заправляет в Синицилие? — призадумалась странница. — Про город я кое-что слышала, а вот про сию девушку впервые…»
— Боюсь, Вы ошиблись, сударыня. Как и было сказано ранее, я та, кого именуют как нанаши.
— Хорошее прозвище, сестрица, — выказала та, хлопая деву по плечу. — Ты, видимо, и есть девушка, которая прибрала к рукам наших мечников, да?
— Чуткость не подвела Вас, барышня Хосок.
— Я представлял тебя немного иначе — более грозной, ошеломляющей, со взглядом льва и ростом под шесть сяку ⌜⁸⁴⌟, но ты оказалась настоящей милашкой, хотя и немного хитренькой на вид.
 
— Вы мне льстите, барышня. Раз уж мы молвим о первом впечатлении, то из рассказов Нозоми, я думала, что Вы — благородный муж, что одним лишь взглядом способен бросить вызов всему миру. Кто мог знать, что Вы окажетесь весьма простодушной и увлекательной леди, — продолжала странница с улыбкой.
После этих слов, Юцуна покосился на мечницу, явно недоумевая с её слов, опосля чего выказал:
— Нанаши, я бы, конечно, не хотел прерывать этих ваших милых бесед о том, о сем, но перед тобой парень, а не девушка, и зовут его Эдо, а не Эда.
Нанаши захлопала ресницами от неожиданности, в то время как Шинкоку едва сдерживала свой лукавый смешок. Как оказалось, об этом знали все, кроме неё.
— Кто бы мог подумать, что мужчина может быть столь очаровательным. Прошу простить меня за это, — вымолвила странница, поклонившись в качестве извинения.
— Да брось, милашка, я уже привык к этому. Каждый из присутствующих здесь думал, как и ты, кроме Шинкоку, что мигом раскрыла мой обман. Да что уж говорить, если они до сих пор воспринимают меня как женщину, потому не волнуйся, — тепло обращался Хосок.
Эдо Хосок, кой сам по себе является мужчиной, ещё десятки лет назад смирился с тем, что все нарекают его женственным и путают с прелестными девами, потому начал облачаться в барышню для слежки или ради забавы, запугивая очарованных мужей. Но даже если он надевал мужские одежды, все продолжали считать того госпожой Хосок, хотя это не разочаровывало его. Что уж поделать, если судьба наделила мужчину столь прелестным личиком с мягкими и приятными чертами, кроме как воспользоваться этим?
— Кажется, Вы вовсе-то и не против сего, — обращалась нанаши.
— Ещё бы. Чего это мне быть против, если одно лицо может дать столько преимуществ перед обеими полами: и на работе помогает, и занятно отдыхать располагает, — продолжал тот. — Но сейчас не об этом. Вы ведь прибыли сюда по какому-то делу, не так ли? Я в вашем распоряжении, так что просите, о чем пожелаете.
— Ты прав, — вступил в разговор Нозоми. — Зная тебя, ты снова отлыниваешь от обязанностей члена «Сил», а судя по этому свитку, тебя уже запросили в Зансатин. Посему…
— … вы хотите попросить меня сопроводить вас в наш городок, помочь добраться туда без лишних приключений, а также расставить все по полочкам, так? — подхватила барышня.
— Схватываешь на лету, — одобрительно выказал мечник. — Что скажешь об этом?
— Дай-ка подумать… — вымолвила та, призадумавшись. — Я могу это сделать, если мы договоримся про нашу поездку через…три дня, и вы отыщите для меня лошадь.
— Конь — не проблема, — обратилась Шинкоку, — я отдам тебе Субараши, и ты сможешь запросто выдвинуться с ними в путь.
— Значит, остаться в Тейменто — твое окончательно решение, барышня Чинен? — вопрошала нанаши.
— С чего бы это? — удивленно взглянула та на странницу. — Помнишь ведь, я говорила, что если ты спросишь меня в другой раз, то, может, передумаю? Конечно, дел у меня здесь невпроворот, и было бы разумнее остаться в окия, однако я не доверю ему тебя, — намекнула Шинкоку на старшего мечника, — но и не решусь поехать в Зансатин. Посему хочу присоединиться к вашему странствию в Киосинкае, но примите ли вы меня тогда?
На лице странницы всплыла облегчения улыбка, что грела душу женщине.
— Ты уже принята, барышня Чинен, как четвертый член «Генезиса», посему я с нетерпением буду дожидаться нашего совместного странствия. Уверена, ребята тоже сего ждут.
— А как же, — вскрикнул парнишка, — Шинкоку — классная женщина, да ещё и новый член «Генезиса», конечно мы будем ждать её!
— Ах, прости, малыш. Был бы ты постарше годков так на десять, я бы забрала тебя себе, — лукаво молвила та, глядя в глаза мальчишке.
— Вот это уже, пожалуй, не надо…
Слушая россказни сестры, странник продолжал потирать лоб, явно недоумевая с каждого неоднозначно вымолвленного ею слова.
— Начинает темнеть… Не пора ли нам возвращаться, ребята? — вопросила Кенко.