Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" (СИ)

Гиацинт отвел взгляд. Нат встряхнул его плечо, требуя не прятаться.
— Змея не сказала? — недовольно уточнил граф.
— Нет… не прямо. Но я догадался. Кто она?
— Всё тебе расскажи… — несчастное лицо чуть осветилось уголком улыбки. Натал нахмурился:
— Это серьезно?
Ирония совершенно погасла.
— Да.
Гиацинт вопросительно поднял глаза на друга. "Старик, и что мне делать?!! Если ты, как обычно, собираешься меня убить, лучше сейчас. Пока ещё не так больно…" Чуть усмехнувшись, старший брат взглядом показал на Амариллис на сцене:
— А что ж она не злится?
— А что она теряет? — хмыкнул Гиацинт. — Я никуда не денусь!
Натал прикрыл глаза, подавляя вздох облегчения. На секунду крепче сжал плечо графа и встал, молча извиняясь, что надо идти, подтянуть декорации. Продолжим разговор позже.
34
Довольный репетицией, Жасмин провозгласил, что у нормальных людей генеральная репетиция одна, а они с сегодняшнего дня входят в сезон репетиций близких к выпуску. Летом гастроли с "Мелодией Парижа", а осенью сразу премьера. Пока главный герой с ними, надо спешить! Репетировать так, будто премьера грянет в любой день! Преувеличение минимальное, с их главным героем всего можно ожидать, кто знает, не явится ли он в следующий раз, ровно за пять минут до своего выхода в день премьеры!
— Я только для того подписываю с вами контракты, чтобы законно вычитать неустойки за сорванные спектакли! — грозно напомнил Жасмин (мэтр любил это повторять). — Гонорары — процент от сборов, а сборы нам не гарантированы! Но если будете стараться…
— Из жалости нам что-нибудь подадут! — жизнерадостно закончил Горицвет, играющий лопуха-клиента в пестром фраке. В его роли, рыжему долговязому парню труднее всего было смотреться городским франтом, а не деревенщиной. Изящный темноволосый Парис, наоборот, не мог играть крестьян и слуг, ниже старших лакеев. Но для кордебалета вокруг игорных столов требовались все свободные актеры. Все посмеялись привычной шутке, раньше заменяющей в их студии традиционное "ни пуха, ни пера" перед выходом на сцену.
Обед прошел торжественно. До ужина ещё репетировали, упирая на технические моменты из разных сцен, зная заранее, что разойдутся поздно. Нужно проверить костюмы во всех возможных в этом спектакле трюках. Нагрузка во время каскадных танцев и бурных объяснений им выпадала порядочная.
Гиацинт исполнил свое "Шулерское танго", исключительно потому, что в нем нужно взбегать на рулетку, разгонять барабан, как белка, потом кататься на вертушке, лёжа боком на перекладине.
Как он сиял! Дирижер собственной судьбы, всемогущий и независимый! Люди, деньги, карты, события послушны легчайшему мановению его пальцев! Во втором действии (на первой репетиции) он уже был совсем другим…
На сцене теперь царила главная героиня. Главная — та, чьим именем названа оперетта. Амариллис играла всего лишь лучшую ученицу. Режиссер полностью растворился в постановочных нюансах роли своей жены, на новый костюм и черный парик совершенно иначе пришлось выставлять свет. Лили стояла на верхней площадке рулетки, как раз там, откуда Гиацинт недавно собирался "шагнуть в пропасть".
— И что теперь? — оба друга освободились, Гиацинт успел переодеться в треклятый придворный камзол. Натал сел рядом и спросил. А что ответить?
— Понятия не имею, — граф судорожно глотнул, глядя в потолок.
— А в чем проблема? У нее жених?
— Да вроде нет. Имеется строгая мамаша, но это мелочи.
Старший брат снисходительно хлопнул соседа по колену:
— Так чего ж ты страдаешь? Хоть есть из-за кого?
— Нат… — Гиацинт подарил ему укоризненно-насмешливый взгляд. Такая наивная попытка вытянуть из него подробности, не сработает.
— Ну, я ж ее не видел, — наполовину иронично извинился, наполовину пожалел друг, признав поражение в первой партии.
— И не надо, — граф содрогнулся, представив сцену знакомства "скромницы" с "бандитом". — Пока я сам не разберусь.
 
— Боишься, отобью?
Гиацинт всё-таки не удержал смешок. Стукнул мерзавца кулаком в плечо и слегка оттаял. Чувствуя рядом плечо друга, увлекаясь постановкой собственной пьесы, азартно споря с актерами и режиссером о глубинах характеров их героев, он жил свободно и дышал полной грудью. Почти как раньше. Но с той же вечной горечью: всё временно, всё только до утра. Нет, даже двенадцатибальный шторм не вытащит его из этой жизни раньше, чем уйдет ночь! А дальше? Жизнь снова превратится в тыкву? И для Натала тоже. А прочие бесчувственные театральные эгоисты во главе с Амариллис живут по-настоящему круглые сутки! Дни напролет! Успехи, неудачи, радости, огорчения — неважно. Это их жизнь. Они там сами правят бал, а не танцуют на чужих.
35
Виолу он хотел бы показать друзьям. Очень хотел. Чего боялся, так это взгляда со стороны. Вначале многим может показаться, что они не пара. Он сам так думает, глядя со стороны. Но надо знать Виолу чуть поглубже бронированной стены ресниц и вежливости, чтобы понять, какая она внутри.
Можно подумать, он всё знает! Уже немножко знает. Ее реакции граф совсем не боялся, а вот друзей… Не Амариллис, нет. Других. Пытаясь раскусить "орешек", они осыплют ее тысячей колкостей, насмешек, вызовов, а упрямая девчонка только закроется, не поддаваясь на провокации. С ней надо по-другому. Хитрее. Взяв на борт полный груз терпения, а не динамита. Ему и самому с ней нелегко, "малютка" кого хочешь доконает!
Вообще-то, Нат дрессировщик получше него, знает подход и к тихим, и к буйным, мог бы что-то толковое посоветовать. Но… Наталу вот только не хватает ещё одной сестрички! Хотя они отлично споются два на два. Своим молчаливым упрямством и скрытой силой, Виолетта ещё даст фору старшему брату! Куда против них Гиацинту с Амариллис тогда деваться? Ужас! Нет уж, знакомить можно только, когда он будет полностью уверен в Новенькой.
Смешно, он представляет, как бы они гуляли или разговаривали, да честно говоря, жили вместе! Во всяком случае, рядом, очень близко. На одном корабле…
Чепуха! Размечтался! Будь такое возможно!..
Сказать: "Всё бы отдал!" — легко. А с чем останешься, когда действительно отдашь?
Когда это "всё" и есть твое желание, — что отдавать? Задачка не решается. Другого "всё" для жертвы у него нет. Есть только ненужная жизнь во дворце, от которой невозможно избавиться как раз поэтому: никто не заберет. Никто, кто может дать взамен что-то получше. Как же он так влип, что жизнь рядом с самыми близкими, это жизнь в аду? Хуже: они — на разных берегах, на твердом, а он посередине в адской пропасти. И что решать? Остаться и сгореть? Кого это порадует? Бросить их и сбежать? Совсем не вариант. Что делать?
Нет, делать что-нибудь когда-нибудь придется. Новенькая здесь Виолетта, ей и входить в круг его прежней жизни, не наоборот. Он готов лечь мостом через пропасть, нет проблем. Но тогда она должна узнать всю правду. А кто она такая, чтобы знать? Пока всего лишь "мышка" из адской лаборатории. Созданная специально, чтоб его мучить. Зубастая, но… трудно быть честным с тем, кто сам упорно всё скрывает. Он раньше никогда так не хотел заслужить чье-то доверие. Боялся потерять — да, но не лез в душу к незнакомым. Сами открывались.
Разве что… Если с кем-то он так и воевал характер на характер, так это с морем. Он это помнит с первых лет жизни. Ступая по соленому прибою, опуская ладошку в волны, глядя на синий горизонт… Ты любишь этот простор, запах соли, шепот прибоя, не можешь жить без них, а эта здоровенная зверюга томно вздыхает, нежится на солнышке, не прочь, чтобы ей иногда почесали брюшко, но в основном, ей на тебя плевать. В лучшем случае, посмеется. Как ее приручить? Как понять, чего ей хочется? Что можно с ней позволить? Как ухитриться быть как можно ближе, но чтобы не сожрала?
Да, с морем он примерно так и находил общий язык. Но женщина — не море. Ее характер ещё хуже, а гнев ещё страшнее!