Ты моя надежда (ЛП)
Он втянул меня в этот ад, и я хочу выбраться. Мне нужно отсюда выбраться.
Мне страшно, и я не знаю, что делать. Но понимаю, что мне нужно побыть одной. Вот к чему все сводится. Я уничтожена, и мне нужно одиночество. Я никогда не перестану любить его, но мне нужно перестать ненавидеть себя, а я не могу этого сделать, пока он рядом.
— Это не жизнь, — выпаливаю я и затем поднимаю взгляд на Мейсона. — Я хочу уйти, Мейсон.
Сначала он не смотрит на меня, но перестает печатать. Тихое щелканье клавиш превращается в звенящую тишину, если не считать потрескивания огня.
Когда он поворачивается, я вижу, что борьба в нем почти закончена. Он тоже почти сдался. Это не должно разрушить меня, но именно так и происходит. Это не должно причинять такой боли. В моей груди образуется дыра.
Я вижу, как на его шее напрягаются вены.
— Ты сказал, что дашь мне месяц.
Садистский смех вырывается из меня — ужасающий и грубый. Я должна чувствовать себя виноватой за это, но не могу смириться со всей той ложью, как делает он.
— Мы с тобой оба знаем, что этого никогда не случится.
Слова вылетают, как нож — ножи, на самом деле. Они порезали нас обоих, каждый по-своему.
— Ты не можешь уйти, — просто говорит он мне, что вызывает во мне злость.
— Я не останусь, — решительно заявляю я и прищуриваюсь, глядя на него и чувствуя, что в какой-то мере хочу бороться. Не так, как прошлой ночью. Я хочу бороться за свою жизнь. Ради свободы и счастья, которые я никогда не смогу иметь с Мэйсоном. Больше никогда.
— Там …
— Мне все равно, — выплевываю я слова. — Я могу позаботиться о себе.
— Не глупи, Джулс, — в его голосе слышатся нотки предостережения.
— Да пошел ты, — шиплю я, хватаясь за диван, когда наклоняюсь ближе к нему. — Со мной все было в порядке, пока я не встретила тебя.
Я на грани, и внутри меня зреет насилие.
— Как ты посмел? — я кричу на него, с трудом сдерживая гнев. — Как ты посмел начать все, если знал с самого начала… — Мой голос становится таким напряженным, что я не могу закончить фразу.
Мейсон пристально смотрит на меня, оценивая, как со мной обращаться. Это уже слишком для нас обоих.
— Ты была одинока, и не притворяйся, — властным тоном начинает он.
— Из-за тебя, — кричу я, мой голос и горло переполнены болью. — Ты сделал это со мной! Я не в порядке, и это потому, что я сплю с тобой!
Вся моя сдерживаемая ярость, весь кипящий гнев выплескиваются наружу, и я вырываюсь, сбрасываю одеяло и убегаю от него. Между нами недостаточно расстояния, всего в нескольких футах от того места, где он сидит, и от того места, где я стою. Но я не могу уйти, пока он меня не отпустит. Наши взгляды встретились, ожесточенные одновременно наполненные печалью и гневом. На мгновение становится тихо, слышны только звуки моего тяжелого дыхания и потрескивания огня.
— Я нужен тебе, чтобы все исправить, — уверенно произносит Мейсон.
— Ты не можешь все исправить, — глухо говорю я, и мое сердце сжимается от боли.
Как бы я хотела, чтобы он мог. Я так отчаянно хочу, чтобы он мог все исправить. Потому что я хочу его. Я хочу любить его и владеть им вечно. Но это не про нас.
— Ты не можешь все исправить.
— Я тебе нужен…
— Мне никто не нужен, — прерываю я его, глубоко вздохнув и медленно подняв голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
Серебряные искорки пронзают меня насквозь.
— Мейсон, я покончила со всем этим. С меня хватит, — говорю я.
Последние два слова моей исповеди — только шепот.
Выражение его лица смягчается, когда он откидывается назад, и я сажусь на дальний конец дивана, желая, чтобы напряжение покинуло нас обоих.
— Ты ненавидишь меня? — спрашивает он, его глаза блестят, но я знаю, что он не будет плакать.
Мейсон не такой человек. Я уже знаю, что он любит меня. Знаю, что он хочет меня. Знаю, что тоже хочу его, но это не входит в наши планы. Он решил это давным-давно, еще до того, как встретил меня.
— Нет, — хрипло отвечаю я, и это причиняет гораздо большую боль, когда я признаюсь ему.
— Я не могу тебя ненавидеть. Только не тебя.
Саркастический смешок срывается с его губ.
— Не тебя. Себя, — говорит он, захлопывая свой ноутбук и отодвигая от себя.
Я облизываю пересохшие губы, чувствуя трещины кончиком языка.
— Ты знаешь, что ты сделал, Мейсон.
Я жду, когда он снова посмотрит на меня, и шмыгаю носом, вытирая слезы с глаз и нос рукавом.
— Я не могу забыть, кем ты был раньше.
— Дело не в тебе или в том, чего ты хочешь. Дело в том, что я смирилась с этим, но не забуду. Как я могу? — я пожимаю плечами, небрежно вытирая слезы.
— Позволь мне обнять тебя, — говорит Мейсон, хотя это и звучит как требование. Он тянется ко мне, но я отстраняюсь, торопливо хватая подушку, а затем позволяя ей упасть на пол.
— Не могу, — говорю я, стоя к нему спиной. — Если ты прикоснешься ко мне, то не думаю, что смогу уйти.
— Тогда не надо, — в отчаянии говорит он, не двигаясь.
— Я не могу забыть, не могу притворяться. И я ненавижу себя за то, что люблю тебя.
Это ненависть, с которой я не могу жить. Я поворачиваюсь к нему лицом, умоляя его понять и принять это.
— Я ненавижу себя.
Я смотрю, как Мейсон встает и отходит, как единственная слеза скатывается по его щеке, и он сердито смахивает ее. Я не могу позволить ему вот так уйти. Я тянусь к нему, хватая за руку, он останавливается, но не смотрит на меня.
— Мейсон, пожалуйста, — говорю я ему умоляюще, но не знаю зачем. — Я не хочу причинять тебе боль.
— Это моя вина, — говорит он, качая головой.
Больше он ничего не говорит, пока я стою и жду продолжения. Мое тело воюет со мной, желая сдаться и позволить ему обнять меня. Я не осознавала этого до сих пор, но все это время удерживать меня было его единственным способом получить ответную поддержку.
— Мне нужно отдать тебе твой пистолет, — натянутым голосом говорит Мейсон, глядя мимо меня на лестницу.
— Ты даешь мне пистолет? Я спрашиваю его скорее для того, чтобы отвлечься от состояния оцепенения и полного отчаяния.
Он кивает.
— И ты оставишь меня в покое? — спрашиваю я его, одновременно желая, чтобы он сказал «да» и уступил моим желаниям, и одновременно — «нет» и что он будет любить меня вечно.
— Да, — говорит он, и мое сердце разрывается на две части. — Я буду присматривать за тобой.
Я рефлекторно киваю в ответ.
— Когда ты будешь в безопасности, — говорит он и тяжело сглатывает, прежде чем продолжить, — я оставлю тебя в покое. Обещаю.
Глава 23
Мейсон
Время замерло,
Укажи мне путь.
Чтоб повернуть назад,
И изменить вчерашний день.
Мне так чертовски жаль,
Покаяться готов.
Но нет, лишь время потрачено впустую.
Я ни за что не оставлю ее одну.
Со временем она простит меня. Уверен. Легче попросить прощения, чем получать разрешение. Не так ли говорится в пословице.
Тяжело вздохнув, я забираюсь обратно в машину и дважды проверяю все окна в ее доме. Я установил в доме систему безопасности, так что днем она может находиться одна, а ночью я проскальзываю через черный ход, как раньше. Я веду себя очень тихо, чтобы никто не видел. Даже она, пока сама не захочет.
Было бы неправильно оставлять Джулс одну, но я все же не могу позволить ей уйти.
Все внутри меня протестует, когда я закрываю глаза, откидывая голову назад. Все, что я делаю — я делаю, чтобы защитить ее. Но не могу я ее отпустить. Я держусь за соломинку. Она ускользает, убегает от меня, и я был бы лжецом, если бы сказал, что это не ранит меня.
Это были недели пустоты. Недели ожидания. Я ни на секунду не верю, что тот, кто написал эту записку и послал, отстанет от нас.