Отражения свободы (СИ)

— Как это сложно, — бормочет Саша себе под нос.
Серафим слышит и усмехается.
— Еще бы. Попытка создать единый для всех Закон привела к таким сложностям и «необходимостям верных трактовок», что Верховный Совет только этим и занимается, уточняя, что можно и что нельзя в каждом конкретном случае с учетом всякого и этнического своеобразия и традиций. Например то, что вполне допустимо, скажем, в Японии между старшими и младшими магами, у нас бы назвали рабством.
— И пока все занимаются бумагами Андрей и остальные все сделают. Может они уже, ведь они знают, что я сбежала…
— Щиты Миша в любом случае усилил. В наш или любой другой город точно никто ничего не привозил пока, так что расслабься. Сейчас и полиция, и много кто еще следит за дорогами, благо через Отражение атомный заряд военных не протащишь, это не артефакт какой.
— Я понимаю, что это даже звучит глупо, — Саша отпивает чай. — Но, черт, Анатолий бы не стал врать, и Тамара… Они были искренними. И Валентина в своей истории про гибель возлюбленного. Глупо магам тащить и взрывать бомбу как какие-то террористы, да и ядерная война после… Это вообще возможно? — с замиранием сердца спрашивает она.
Неужели то, что даже в книжках казалось глупым сюжетным поворотом и нагнетанием ненужного драматизма и правда происходит? Она всегда считала героев, спасающих мир от ядерного апокалипсиса, персонажами безмозглых боевиков, где реалистичность происходящего не имела никакого значения. Вот только теперь она стала частью такого вот боевика… Или драмы, как знать.
— Да нет, конечно, — Серафим отмахивается. — Еще с пятидесятых у Ордена есть протокол на случай, если люди и правду решат начать ядерную войну. Со времен, когда мы лучше их понимали все опасности такого противостояния. Так что чтобы не рассказывал Боготов своим вассалам — никакого перерождения цивилизации не случится. В теории от бомбы, конечно, погибнет огромное количество народу, и страна, а то и весь мир будет скорбеть и злорадствовать разом, как было в том сентябре. Но на этом все и закончится — никто не даст нажать на заветную кнопку. Орден не только удерживает Затронутых подальше от людей, но и людей — подальше от друг друга и глобальных войн.
— Тогда… Тот человек в маске. Он ведь… Зачем ему это? — Саша почти поверила сказанному. Почти — потому что теперь некоторые вещи перестали быть понятными.
— А вот это нам и предстоит выяснить.
— Тогда… — фразу Саши прерывает чудовищный зевок.
— Тогда тебе нужно отдохнуть, — мягко, но очень весомо говорит Серафим. — Прошлой ночью ты отдала прорву сил, и этим днем — тоже немало. Так что поспи пока, гостиная с диваном в твоем распоряжении, белье, подушки и это все сейчас принесу. Располагайся. Только телевизор без света не смотри, если не хочешь выяснить, как приобретенная на фоне энергетического истощения эпилепсия лечится. Меня найдешь в соседней комнате, или по связи позовешь, если что, хорошо?
Саша кивает, чуть не уверено.
— Может мне стоит все-таки…
— Даже не думай. Не раньше, чем урезоним этих свободолюбивых фанатиков, — и маг скрывается за дверью гостиной.
Возвращается Серафим меньше чем через пять минут. С охапкой постельного белья в одной руке, а в другой — амулетом на тонкой цепочке. Амулет кажется теплым. Еще более теплым чем тот, что покинул Сашину шею после побега по Глубине.
— Носи. И не снимай. Позже я заряжу старый щит и верну его тебе, но пока пусть у тебя будет эта штука. Принцип похож. Здесь до тебя никто не доберется, но мне будет спокойнее, если это будет у тебя.
Саша поднимает глаза на Серафима. Она так и не может понять его эмоции. Да и раньше, надо сказать, не до конца могла. Но он всегда казался ей искренним. Искренним в желании чему-то учить, пусть по-своему, в своем понимании роли наставника… Искренним в своем исчезновении перед всей этой «операцией». Но как бы то ни было… Серафим ей верил. Он в конечном счете спас из того леса, из того падения-полета, несшего… Ничего хорошего не несшего. Не говоря о том, что именно данный им амулет каким-то образом отпугнул человека в маске. Опасался что ли, что сам наставник появится? И поэтому в предателя так легко поверил и сам Серафим, и Михаил Ефимович?
 
Как бы то ни было — умом Саша понимала, что здесь сейчас ей и правда безопаснее, чем где-то еще. Хотя бы потому что там, в этом «где-то еще» никто так вовремя не отвлечет внимание человека в маске и черные ленты дотянутся до нее. Или кое-что похуже. И бежать будет некуда. И не к кому. Не к коту же…
И она правда очень устала. Слишком устала, чтобы пытаться куда-то бежать, и что-то предпринимать сейчас, как бы не хотелось. Слишком устала, чтобы противостоять, драться до конца… Да и к тому же — в этом доме она пришла в себя. Пила, ела, наконец-то облачилась в новую собственную одежду, за которую потом расплатиться из стипендии, хотя Серафим настаивал вообще на отсутствии всякой платы.
Саша пробегает пальцами по резной пластине амулета. Прошлый не подвел… Она не могла сказать, что не чувствовала где-то в глубине души боли от тех часов в камере, от сомнений, так никуда не исчезнувших, как бы по-детски все это не было. Но сейчас они, по крайней мере, делали одно дело. Анатолий просил ее остановить Андрея. Тамара просила. И Серафим был согласен помочь. Так же как раньше она не могла бы относиться к наставнику… Но, определенно, он за эти сутки сделал для нее очень и очень много.
— Спасибо, — она говорит искреннее. Насколько вообще может.
— Отдыхай. Увидимся утром. И зови, если что-то понадобится. Доброй ночи.
— Доброй, — в некоторой растерянности отвечает Саша, глядя на закрывающуюся дверь.
И отгоняя от себя непрошеные воспоминания о собственной семье. Удачно отгоняя, ведь никто из прошлого не приходит в мешанине сонных образов. В этих образах вообще ничего нет — ни плохого, ни хорошего. Только приятная тяжесть теплого одеяла, смутно различимая на грани сознания.
  
Глава 5
 
— В общем ситуация складывается… интересная, — Михаил Ефимович сидит, оперев руки на заваленный бумагами стол и с усилием скрестив перед собой пальцы.
Кухня Серафима буквально забита людьми. Точнее — не совсем людьми.
Помимо Саши, старающейся не отсвечивать на собрании, на которое ей точно в другой ситуации не попасть, и главы южных магов, тут был и сам Серафим, прислонившийся к плите и разглядывающий мир за окном в подступающих сумерках, и двое черноволосых близняшек из Ордена, и, что самое неожиданное, коренастый невысокий вампир дальневосточной наружности. А рядом с Сашей на соседнем стуле Олег Васильевич, тот самый мощного сложения оперативник, которому она трижды пыталась сдать практику, кажется, в какой-то другой жизни.
— Я бы даже сказал — крайне интересная, — Михаил Ефимович чуть поморщился. — Настолько, что я прошу покинуть это собрание тех, кто не готов принести клятву о неразглашении.
— Сурово, — одна из близняшек, одетая в довольно откровенный наряд, больше подходящий для посещения пляжа, а не для деловой встречи, улыбается. — Но когда ты позвал нас сюда, а не к себе, то и так стало понятно, что мы не иначе, чем тайный заговор по свержению правительства организовываем.
— Леса, — одергивает ее сестра, на вид больше похожая на офисного работника со своей белой блузкой, черной юбкой и собранными в пучок волосами. — Не паясничай.
— Отстань, Антонина.
— Узнаю вас, — усмехается Серафим. — Поразительное единение.
— Мы в деле, Ксандр, — отмахивается та, которую назвали Лесой. — А иное значения не имеет.
— Прекрасно. Остальные? — Михаил Ефимович обводит глазами кухню. На Саше он словно на секунду задерживается, и она вздрагивает.
Клятва?.. Но, впрочем, уходить Саша все равно не будет, так что какая разница?
— Не тяни, — вампир говорит с еле слышным тихим шипением. — Мы знаем, что значат такие приглашения.
— Прекрасно. В таком случае — начнем.
Михаил Ефимович размыкает руки, делает ими резкое, выверенное движение — и в тот же момент Саша замирает, ощущая, как нечто врезается прямо в центр ее лба, пробираясь сквозь все щиты, и исчезает. Не тает, не разрушается, а исчезает, словно бы прячась где-то, пока не придет нужное время. А маг начинает говорить, громко и четко.