Баламут 3 (СИ)
— Вы-себе-не-представляете-какой-кайф-летать-когда-тебя-мотает-из-стороны-в-сторону-при-каждом-маневре!!! Да-первое-время-подташнивало-но-стоило-подобрать-нужные-целительские-заклинания-как-все-негативные-ощущения-исчезли-а-удовольствие-стало-запредельным!!! Кстати-я-пришла-к-выводу-что-нам-срочно-нужен-четвертый-тренажер-а-то-передеремся!!!
— Нужен — закажем… — улыбнулся я, чмокнул счастливую женщину в подставленную щечку и вывесил «зеркало» прямо за ее спиной: — Прямо сейчас. Только сгоняем за Машей, а то она, небось, уже исстрадалась.
С последним утверждением не угадал: Хельга, вроде как собиравшаяся выучить схему нового заклинания школы Тьмы, нагло дрыхла! Причем не в гостиной или, скажем, в кабинете, а на моей кровати!!!
Естественно, мы страшно возмутились и разбудили нахалку, в три пары рук защекотав до смеховой истерики. Устав ржать, Матвеевна попыталась свалить всю вину на меня, заявив, что это я всю ночь напролет сводил ее с ума слишком яркими ощущениями, а значит, наказывать надо меня, но была наказана и за это утверждение. Причем дважды: за предательство «вроде как любимого» мужчины и за жуткую неблагодарность. И если первую часть приговора — еще один сеанс щекотки длительностью в пятнадцать минут — выслушала, можно сказать, смиренно, то после оглашения второго собралась повеситься на бретельке от собственного лифчика, так как решила, что отлучение от моего тела на две Вечности все равно не переживет.
К акту суицида готовилась настолько добросовестно и… эротично, что мы, до смерти устав смеяться, вытащили страдалицу из «петли», как следует затискали и, чудом удержавшись на грани срыва в очередное чувственное безумие, отправились в душ. Остывать. Зато потом, основательно замерзшие, но довольные, быстренько оделись, перешли в мастерскую к деду и попали в очередной бардак: страшно довольная мужская половина «научного крыла» подбрасывала счастливую Юмми к потолку, женская хохотала и озвучивала вредные советы, а напрочь одуревшая Юля Вельяминова смотрела на этот беспредел квадратными глазами и нервно облизывала губки!
Причина удивления последней была понятна без объяснений, так что я включился в веселье с подначки в ее адрес:
— Да, Лихо, народная мудрость «меньше знаешь — крепче спишь» была сформулирована не зря: на предыдущем уровне вовлеченности в дела рода Елисеевых-Багряных таких вариантов награждения за особые заслуги можно было не бояться. Зато на этом…
—…бывают и покруче! — хором заявили мои женщины и потребовали у народа объяснений.
Дед подхватил шеллемку на руки, унес за свой стол, посадил на колено, дождался, пока второе колено оккупирует Степановна, прижал к себе обеих женщин и сокрушенно вздохнул:
— Это знание не для слабонервных…
— А кто тут слабонервный⁈ — грозно нахмурились мои и для пущего эффекта уперли в бока кулаки.
— Это я так, для общего развития… — жутко испугавшись, пролепетал он, а затем перестал валять дурака: — Юмми рвет подметки даже не на ходу, а на лету: придумала рабочий алгоритм пересчета заклинания телепортации и… концепцию трансформации малого орбитального перехватчика «Глейв» под наши нужды!
Столь малоинформативный ответ меня, конечно же, не удовлетворил, так что я выхватил из пространственных карманов оба костяных клинка и демонстративно качнулся вперед. Этой «угрозы» хватило за глаза, и глава рода приступил к нормальным объяснениям:
— О том, что первоначальный вариант заклинания телепортации каким-то образом привязывает перемещения к центрам масс планет, перманентно движущихся в пространстве и вращающимся вокруг своей оси, мы знали исключительно теоретически. Юмми терзала меня почти сутки, но помогла выяснить, какой фрагмент плетения отвечает за эту самую привязку, затем заставила провести серию экспериментов и, в конечном итоге, рассчитала минимальную массу, к которой можно безопасно переместить биологический объект весом от пятидесяти килограммов и выше. Новый вариант заклинания проверили на «Стрибоге», который подошел, что называется, впритирку — для того, чтобы гарантированно телепортироваться на него во время полета, требуется, чтобы на борту был весь экипаж, а в баках плескалось не менее шестисот двадцати литров топлива. «Глейв», как вы понимаете, значительно тяжелее, так что в чрезвычайной ситуации открыть рабочее «зеркало» на его борту удастся без проблем.
— Здорово! — восхитился я и подмигнул зардевшейся иномирянке.
— Здорово… — предельно серьезно подтвердил дед и криво усмехнулся: — Но носить Юмми на руках надо не за это — в процессе анализа используемых нами плетений школы Пространства она походя доказала, что мы пользуемся магией через задницу и предложила настолько сумасшедшую альтернативу, что у меня нет слов!
— Зато есть Желание! — съязвила Маришка. — Причем самое противное из всех возможных…
—…потеряться в мастерской, забыв о вас-любимых эдак лет на десять-пятнадцать? — хохотнул я, заодно доперев, кто и с какого перепугу согнал в это помещение такую толпу.
— Ага! — «обиженно» кивнула она, обозвала деда злыднем и застрадала: — Мало того, он собирался припахать к расчетам и мою девочку, напрочь забыв о том, что она молода, чертовски хороша, фантастически чувственна и… нуждается не только в пище для ума!!!
— А про тебя-любимую даже не вспомнил, верно? — «посочувствовал» я.
— Про меня он не вспоминает уже целую вечность… — призналась она. — Э-э-эх, не за того мужчину я вышла замуж, не за того…
— Пап, пора исправляться! — преувеличенно серьезно посоветовал деду мой батюшка. — Хватай своих женщин, тащи в спальню и доказывай, что они для тебя в разы важнее артефакторики…
—…а о концепции переделки «Глейва» расскажешь после того, как они сочтут доказательства убедительными! — ехидно добавил я.
Дед «затравленно» оглядел хохочущий народ, хитро прищурился и… последовал полученному совету, то есть, открыл «зеркало», затолкал в него Степановну и Юмми, показал нам кулак и свалил!
Пожалуй, не мешает исправиться и мне… — буквально через мгновение «виновато» буркнул Тверитинов, подхватил под локоток зардевшееся Лихо и потянул ее к выходу. — А то всю субботу и всю первую половину воскресенья занимался бог знает чем.
Следом за этой парочкой под тем же самым предлогом сбежали Игнат Петрович с Татьяной Борисовной и чета Богачевых. Порывался встать и отец, но был вовремя осажен игривой шуткой матушки:
— А ты-то куда собрался? Нам с Авьен «доказательств» хватило за глаза, так что удели хоть немного внимания вроде как любимому сыну…
…Уделить немного внимания «вроде как любимому сыну» папа решил в «мире звезд». Вернее, изначально рассчитывал как следует позагорать на «нашем» озере Эднора, но там моросил препротивный дождик. Мероприятие не откладывал — взял маму с Авьен и перешел на облюбованный пляж прямо из мастерской. А мы сначала сбегали на кухню и набрали горы съестного, ибо зверски проголодались.
Пока насыщались, слушали все его же. А он описывал большую часть идей Юмми и хвалил ее светлую голову. Причем хвалил настолько искренне и «вкусно», что мне захотелось рвануть в Замок, вытащить деда из кровати и загнать в мастерскую, дабы занялся СЕРЬЕЗНЫМ ДЕЛОМ; Лариса, Даша и Маша мечтательно расфокусировали взгляды, а мама, уязвленная избытком внимания «к чужой бабе», перехватила нить беседы и так же добросовестно рассказала об успехах Авьен. А после того, как закончила, переключилась на нас. По моим ощущениям, для того, чтобы ее благоверный не вернулся к той же теме:
— И где вас мотало этим утром? Мы «выглядывали» на ваше озеро раза четыре, но без толку!
Я в этот момент жевал котлету, так что на ее вопрос ответила Даша:
— Магофон Эднора нас уже толком не цепляет, так что со вчерашнего дня мы маньячим с игрой со смертью в мире Хаоса.
— А сколько там единиц? — хором поинтересовались родители.
— Две целых и шестьдесят восемь сотых.
— Ничего себе вы раскачались! — восхитилась матушка, а отец спросил, каково медитировать под таким давлением.