Игрушечный стрелок (СИ)

— Очень. — признался я и пошел к тележке.
Фабиола уперлась:
— Давай дома поедим! Я тоже проголодалась, но это не повод есть… всякое…
Последние слова она произнесла заметно тише и они явно не были тем, что она планировала сказать изначально. Я с ухмылкой посмотрел на снова спрятавшуюся под капюшоном принцессу и снова потащил ее к палатке:
— Повод.
Я взял два «стико» и два стаканчика напитка, оказавшегося чем-то вроде кваса, только с привкусом лимонада «Байкал». Если Фабиола не будет, я съем за нее — здешняя шаурма была раза в полтора меньше, чем я привык, так что я осилю две.
С едой в руках я покрутил головой, раздумывая, где бы теперь сесть и перекусить. Фабиола поняла меня даже без слов — схватила за руку и потащила за собой. Так продолжалось примерно квартал, после чего здания вокруг расступились и мы оказались на маленькой площади, вымощенной строгими каменными плитами два на два.
В центре площади шумел и кидался прозрачными струями большой фонтан, изображающий высокого мужчину с властным выражением лица. Он держал левую руку поднятой, с зажатым в ней мечом, а из пальцев правой лились струи воды. На голове статуи виднелась массивная корона, из зубцов которой тоже лилась вода. Искусные инженеры ловко направили струи так, что те текли по лицу мужчины и казались слезами, исчезающими в густой бороде.
Людей на площади почти не было, только парочка, сидящая на лавочке в другом конце, и пара ребятишек, не сводящих взгляда с фонтана.
Фабиола села прямо на бортик, привычно свесив ноги и держась за край руками. Я сел рядом, кое-как поставив уже изрядно размокшие стаканчики, и наконец укусил свой стико.
Это было волшебно. Насколько бы ни была вкусна шаурма Земли, даже самая лучшая из них, не могла сравниться с этим блюдом. Здесь не было огурцов и помидоров, но было что-то иное, какая-то другая трава и явно какие-то другие соуса, которые добавляли вкусу свежести и легкости. Так и хотелось назвать этот вкус «зеленым», и других эпитетов ему просто не подбиралось.
Глядя на меня, Фабиола тоже не вытерпела и вырвала второй стико у меня из рук. Осторожно принюхалась, с сомнением посмотрела на меня еще раз, а потом откусила чуть ли не четверть сразу. Медленно пожевала, анализируя свои ощущения…
А потом ее глаз расширился от изумления, она снова посмотрела на стико в своих руках и медленно наклонила голову к плечу. Так же медленно, как и до этого, дожевала, проглотила и запила. Прикрыла глаз, прислушиваясь к себе.
— Я тебя обожаю. — тихо сказала она и откусила еще один кусок. — Это очень вкусно. Никогда в жизни такого не пробовала.
Я усмехнулся и не стал ей говорить, что я — тоже.
А еще не стал говорить, что, в общем-то только что провернул с ней классический прием любых любовных драм, подразумевающих отношения двух партнеров из разных социальных слоев.
— У нас это называется «шаурма». — резюмировал я, доев последний кусочек. — Но у нас оно не такое вкусное.
— Да? И в чем отличие? — поинтересовалась Фабиола, едва-едва осилившая половину. Ела она как птичка — откусывая кусочки и подолгу их прожевывая. Дворцовый этикет, не иначе.
— Я бы сказал… — я на мгновение задумался. — Я бы сказал, что стико свежее.
— Ты же сейчас не про свежесть продуктов, верно?
— Вернее некуда. Я говорю о вкусе. Наша шаурма, она какая-то… Категорически мясная, тяжелая, и больше в полтора раза. Если съесть целую в одно жало потом хочется лечь и лежать, не двигаясь, а со стико такого нет. Я сыт, но при этом не переел. На вкус он мясной, но при этом — свежий. Не знаю, как объяснить.
— Свежий, значит. — повторила принцесса и улыбнулась. — Может, все дело в том, что это для тебя что-то новое?
— Так ведь и для тебя тоже. — поддел я.
— Я это другое дело. — парировала принцесса. — Я тут все-таки живу. Всю свою жизнь живу. Для меня этот мир — мой родной дом, не то что для тебя. Для тебя даже магия была в новинку, в то время как для нас это совершенно обыденная вещь. Может быть, ты просто перегружен новыми впечатлениями и эмоциями и от этого так остро на все реагируешь?
 
— Я всегда так реагировал, сколько себя помню. Это как принцип противовеса — насколько я собран и хладнокровен внутри, настолько же я могу быть чувствителен и эмоционален снаружи. А что касается «родного мира»… Только не смейся, но у меня с недавнего времени начало появляться ощущение, что все идет именно так как надо.
Принцесса запихнула в рот последний кусок, как следует его прожевала и только потом сказала:
— Поясни?
— Это будет непросто. — я завел руки за спину, уперся ими в теплый, нагретый за день солнцем, камень и задрал голову к небу, где уже начали проклевываться первые звезды. — Объяснить-то я смогу, а вот сможешь ли ты понять? Принцесса, наследница короны, высшее сословие…
— Заткнись. — просто и коротко бросила Фабиола. — Ты понятия не имеешь, что значит быть принцессой. Для краткости давай просто вспомним о том, что в последнее время я больше нахожусь возле тебя, нежели в будуарах, купальнях и ателье. Так что ты рассказывай, а уж я постараюсь понять.
— Справедливо. — оценил я. — Там, у себя, я был, в общем-то, никем. Есть такое понятие — «офисный планктон» и я таким и являлся. Я жил в маленькой квартирке один, пять дней в неделю ходил на работу, получал какую-то зарплату, по пятницам сидел в баре, иногда напарываясь до посинения. О магии, принцессах и замках знал только по учебникам истории и всяким книжкам, почти поголовно скатывающимся к середине в любовные романы. Единственное, в чем я находил отдушину своего гнилого существования — это страйкбол.
— Сра… Стра… — принцесса запнулась и тихо ругнулась. — Что за слова ты опять используешь?
— Страйкбол это такая игра… Вернее, это больше, чем игра. Если обобщать, то… это когда ты переодеваешься в военного, берешь военное снаряжение и собираешься с другими такими же ребятами, как ты, чтобы пострелять друг в друга из почти военного оружия. «Почти» — потому что, такое оружие стреляет не смертоносными пулями а маленькими шариками, которые делают больно, но, конечно, не убивают.
— И в чем суть игры?
— Да в чем угодно. — я чуть пожал плечами. — Зависит от конкретного сценария. Штурм здания, спасение заложников, разминирование бомбы — все, что угодно можно смоделировать и изобразить, были бы деньги и фантазия. Вот мы и фантазировали. В первую очереди фантазировали самих себя как крутых вояк с большим опытом.
Я усмехнулся и перевел взгляд с неба обратно на принцессу:
— Как мы хвалились друг перед другом новым ножом или каким-то крутым обвесом на оружие! Как спорили до хрипоты о том, какая оружейная система лучше — аэр или ака! Как соревновались в меткости, пуляя крошечными шариками по пустым пивным бутылкам! Какими же мы себя чувствовали крутыми! Настоящими мужиками, которые выживут везде и уничтожат любого противника! А после игр мы рассаживались по гражданским машинам, приезжали домой, надевали гражданскую одежду, садились перед гражданским телевизором, не обращай внимания, потом расскажу, и на следующий день шли на гражданскую работу. И всю неделю жили предвкушением новой игры. Игры, понимаешь?!
Я невесело засмеялся, вспоминая, с каким кайфом шел в мертвяк, получив шар в бороду, но зная, что успел срезать троих противников, и сравнив его с ощущением реальной стрелы в спине.
— То, что делает меня мной здесь, у вас — на самом деле знания практически любого в моем мире! Любой школьник расскажет тебе, как устроен автомат Калашникова, а студент — про двигатель внутреннего сгорания! Многие знают даже больше, чем я, в разы больше! Если бы вам попался инженер, он бы уже собрал целый парк станков и построил вертолет! Если бы вам попался физик, он бы уже провел повсеместную электрификацию! Но вам попался игрушечный, мать его, стрелок…
 
Я наконец выговорился и выдохнул, опустив голову. Стало немного легче, по крайней мере, пропало ощущение некоего обмана. Словно я выдаю себя за кого-то другого перед теми людьми, которые на меня надеются.