СССР: вернуться в детство 2 (СИ)
Вместо целого ряда примыкающих друг к другу коттеджных посёлков (часть даже претендовали на звание «элитный»), выросших здесь на моей памяти в двухтысячные — две тысячи десятые, теперь тоже шли сплошные указатели.
— А что, между товариществами даже промежутков нет? — поинтересовался Женя.
— Отчего же, оставляем лесополосы, просто с дороги этого не видно. Да и между дорогой и участками также решено лесополосу оставлять, прикрыть участки от пыли и дорожного шума.
Все сразу солидно закивали, соглашаясь, что это очень разумное решение.
— А товарищества большие? — мне стало интересно. Уж больно часто шли указатели.
— Пока режем по десять-пятнадцать гектар. Ваше конкретно чуть больше одиннадцати. Это вместе с дорогами и противопожарной полосой. Укрупнение признано нецелесообразным для… самоуправления.
— А чисто участки?
— Девять где-то.
— Понятно.
Геодезист слегка наклонился вперёд и похлопал Женю по плечу:
— Смотри, по правой стороне: «Ньютон» — нам туда.
— Так близко? — обрадовалась тётя Валя.
И я обрадовалась тоже. По ощущениям, казалось, что мы где-то совсем рядом от будущего отворота дороги (да-да, той, несуществующей пока, из Юбилейного). Но этот километровый дорожный перешеек точно есть в генплане города, и построен он должен быть, кровь из носу! И неважно, что это будет через несколько лет. Для таких «безлошадных» как Рашид и Наиль существеннее было то, что от Юбилейного здесь через лес минут пятнадцать прогулочным шагом! Мы раньше дядь Рашидово-то садоводство считали близко расположенным: шесть километров — мелочи жизни! Всю дорогу пешком бегали. А тут километра на четыре ближе!
И, кстати, плюс: тракт здесь был асфальтированный. Через километр он повернёт, и продолжение превратится в грунтовку, и останется грунтовкой ещё лет пять, если не десять.
Съезд к нашему «Ньютону» был отсыпан гравием, а дальше — просто земляные дороги. Вот, тоже сразу придётся что-то решать.
— Так, покажите-ка мне ваш талон, — попросил геодезист, и Наиль передал ему квиточек с пометками. — Ага, отлично! Прямо проезжаем почти до конца! Ваша улица будет первая.
Устройство садоводства (земельного товарищества, конечно, но садоводство куда привычнее звучит) оказалось предельно простым. Три улицы. Вдоль каждой — с двух сторон участки, по сорок метров в глубину. Протяжённость вдоль дороги везде разная, понятное дело. Прое́зжая часть улиц довольно широкая, на глаз метров шесть, потом намечены сточные канавы, потом примерно двухметровые обочины, вдоль которых уже были понатыканы столбы, а на соседней улице даже тянули провода, — и дальше уж торчали колышки разметки. Вокруг — противопожарная полоса, которая в данный момент как раз обустраивалась, в районе третьей улицы гудела техника. Лес на участках был срезан подчистую, даже от кустов одни пеньки торчали, но земля осталась совершенно нетронутая. Бляха муха, это же ещё всё корчевать!
Мы проехали метров двести пятьдесят от начала улицы, и замерщик попросил остановить.
— Всё, можно выходить. Вот, по левой стороне — ваше хозяйство, сейчас всё объясню.
Подъехал дядь Сашин жигуль, выгрузились остальные, принялись оглядываться.
Сильно плоских участков в непосредственной близости от Иркутска почти что и нет, умеренно-гористый рельеф, что вы хотите. Поэтому то, что наш надел оказался с совсем небольшим уклоном, страшно меня обрадовало. Улица чуть поднималась от въезда к дальнему краю.
Тётя Валя сияла, руки в боки — похоже, что перспектива корчёвки её нисколько не смущала:
— Ну, показывайте, где тут наше?
Геодезист поставил на капот жигулёнка свой портфельчик и достал из него план:
— Смотрите, — все столпились вокруг. — Дополнительный участок размещён с краю, на случай отказа, чтобы вы не оказались разбиты другими людьми.
— То есть, где он начинается? — уточнил Женя.
— Вот, мы стоим прямо напротив колышка — и дальше по улице, до самой противопожарной полосы.
— Ясно.
— Ну, ты, Ольга, размахну-у-улась, — покачала головой тётя Нина.
— Ничё-ничё, нормально, — успокоительно подняла ладошку я.
— Дальше, товарищи, — привлёк наше внимание Юрий, — с четырьмя семьями у меня вопросов не возникло, я ваши участки нарезал целиком, а вот тут непонятно…
Непонятки вызвало наше семейство. И Женина родня, и бабушка, и я, отмеченная как основной и дополнительный арендатор. Кроме того, оказалось, что примыкающий к дополнительному нарезу участок должен быть выписан на одного и того же землепользователя, что, в общем-то, тоже логично.
— Одним словом, чуть не запутался я с вашим семейством. Плюнул, поставил метки по три сотки. Хорошо ещё раз подумайте, как делим — и будем выписывать ордера.
— Ну, если мой кусок должен примыкать, — подала голос я, –то первые шесть — я и бабушка.
Это до меня вчера вдруг дошло. Как до утки на седьмые сутки, ага. Если наши с бабушкой участки по документам будут по раздельности, то по нормативам нам не разрешат поставить на участке дом или он будет такой узкий, как коридор. Значит, надо объединяться!
— А остальных пять человек, — поднял руку Женя, — в общий объедините.
— Понял, — Юрий извлёк из портфеля линейку и карандаш и начал вносить в план метки, параллельно выписывая регистрационные карточки, сильно похожие на квартирные ордера. В них тоже было впечатано: по решению Исполкома, название земельного товарищества, номер участка, площадь и все, кто в его получении участвует поимённо.
После наших с бабушкой шести соток дальше получилось так: мама и Женя (с Федькой и Жениной роднёй) — пятнадцать, Рашид с Валей — тоже пятнадцать, остальные семейства — по двенадцать соток.
По итогу нашей компании досталось больше трёх четвертей левой стороны улицы и чуть больше десятой части всего товарищества целиком.
— А колышки? — учительским голосом спросила Клара.
— Секунду, — Юра спрятал канцелярию и вручил тёте Кларе план, — Подержите, пожалуйста. Лишние колышки прямо сейчас уберём. На будущее, на всякий случай запомните: одна сотка — два с половиной метра по линии дороги.
Все дружно закивали.
Землемер забрал у тёти Клары план и защёлкнул свой портфель, как раз когда на улицу заезжал школьный автобус.
— Поздравляю вас, товарищи! Можете приступать к землепользованию. А! Чуть не забыл. Подключение этого товарищества к электросети запланировано на двадцатое мая. Если хотите сразу подключить электросчётчик, нужен хотя бы сарайчик. Хоть маленькую будочку поставьте, лишь бы внутрь дождь не протекал. Иначе потом придётся отдельно вызывать, а сейчас такой вал подключений, будете в очереди сто лет ждать.
Все хором сказали «спасибо!» и побежали «пощупать» свою землю. А мы с Женей стояли посреди неэпически, извините, огромного куска земли. Семьдесят соток! Семьдесят одна.
— Ты, Жень, как хочешь, — сказала я, — а я считаю, что для раскорчёвки надо нанять профессионалов.
— М-да?
— А ты хочешь руками корячиться? Это сколько лет вы с мамой будете свои пятнадцать соток колупать?
— М-м…
Я фыркнула.
— Только мычать и остаётся. Слушай! Мои предложения просты и прекрасны. Пошли, прогуляемся до этих, которые противопожарку чистят. Полюбас, там трактор есть. Как минимум, раскорчует.
Мы крикнули нашим, что «щас придём» и пошли вдоль верхнего края садоводства.
— Я считаю, что больше десятки за разработку давать не сто́ит.
— За сотку ты имеешь в виду?
— Ну, не за сотку. За индивидуальный надел.
— За три?
— Ну, да. Какой дурак тебе будет за десятку всё поле корячиться? Ты бы вот стал?
Теперь фыркнул Женя.
— Вот именно. И я бы не стала. А если у них плугов-борон нет, то чисто корчёвка ещё дешевле должна быть. Ты не торопись большую цену предлагать, поторгуйся там с ними.
— Я?
— Ну, не я же. Там же сугубо специфический коллектив.
— Это верно.
— И про вспашку спроси. Есть возможность — нет. Может, подскажут, куда сунуться…