Анди. Сердце пустыни (СИ)
Было пусто — местные предпочитали пережидать жару дома, но ближе к центру город оживал, несмотря на полдень. За квартал слышался шум базара. Под навесами таверн сидели мужчины, попивая финиковый чай и покуривая мидуахи. По улицам проносились с поручениями мальчишки — им жара была не по чем.
Орикс посторонился, пропуская караван. Завернул за угол и тут же нырнул в проем между домами — у таверны Турука было оживленно. Стояло несколько верблюдов, и мужчина оценил стоимость выделки дорогих седел, да и сами животные были примечательны: тонконогие, с белой шерстью — самые быстрые верблюды песков.
От стоящих рядом воинов так и несло личной гвардией салгаса, и Орикс скрипнул зубами — быстро же разнеслись слухи по городу. Покачал головой — одна надежда, старый друг выкрутится.
Дождался момента, когда глаза гвардейцев были обращены в другую сторону, и выскользнул из укрытия. Ему нужен был запасной план, как вывести хозяина из города.
На рынке его перехватил один из сыновей Турука и рассказал, что на всех воротах у стражи на руках их описание и приказ: в город впускать, но не выпускать. Генерал обожал мышеловки.
Орикс поразмыслил и направился в ту часть рынка, где мужчины не слишком-то любили появляться.
— Ты что удумал, ирод? Я и в женском платье? — тонко взвизгнул Жарк. Осекся. Испуганно ощупал себя, словно от одной только мысли о темно-синем с вышивкой наряде, он уже превратился в женщину.
У Орикса зачесали руки взять что-нибудь тяжелое и приложить слугу по голове, дабы вынести из города. Молча и без проблем.
— Нас обложили. Заперли. Есть другие варианты? — поинтересовался мрачно.
— Заплатить, — принял вызов Жарк.
Орикс насмешливо фыркнул и просветил оппонента:
— В Бальяре можно купить все, кроме благосклонности салгаса. И хотел бы я посмотреть на того самоубийцу, который попробует это сделать.
— А стража у ворот?
— Думаешь, гвардейцы настолько идиоты и не поставили там своих людей? Поверь, нам очень повезет, если мы проскочим…
— Мы да, а дерхи? — подошел Ирлан, держа в руках сверток с темно-коричневым одеянием.
— Дерхи пойдут сами. На севере стена в одном месте чуть просела. Дерхам не составит труда там перелезть. Дождемся темноты, и она их позовет, — Орикс кивнул в сторону троглодки. Потом продолжил развивать свой план: — Я за местного сойду. Вас женами сделаем, а вот она, — он задумчиво покачал головой, — как ни прячь, троглодка все равно себя выдаст.
— Почему именно женами? — возмущенно взвился Жарк.
— Не спорь, — устало посоветовал Ирлан.
— Правильно, не спорь, а то сделаю старшей женой, — ухмыльнулся Орикс, еще и похабно подмигнул. Жарк замер, обдумывая. Поинтересовался с угрозой:
— И почему именно меня младшей?
— Так она самая любимая, — хлопнул его по плечу наемник. Слуга вздрогнул, шарахнулся в сторону, побледнел, а потом отошел подальше.
— Они будут искать рабыню. — Потер подбородок Ирлан и спросил: — Мы можем из нее сделать кого-то другого? Например, богатую женщину?
— Невесту, — подсказали с крыльца.
Все обернулись, но хозяйка дома уже скрылась внутри.
— Спасибо, мать, — крикнул ей в спину наемник, улыбнулся, потер ладони и посетовал: — Эх жаль, сам не додумался. На рабыне никто не станет жениться. Ну, я побежал покупать алый шелк.
Сердце Ирлана пропустило удар, и он проговорил сиплым голосом:
— Не надо бежать, у меня есть. Как раз алый.
Собирались быстро. Орикс торопился успеть к тому времени, когда охрана будет разморена полуденной жарой и ленива, точно прилипшие к сладкому блюду мухи.
— Все равно не понимаю, почему младшая — самая любимая, — рассуждал вслух Жарк, поправляя на себе юбку. Ему все время казалось, что женщина из него вышла самая развратная, и при ходьбе у него то задирается подол, то сползает подложенная под рубашку грудь.
— Не вертись, — прикрикнула на него старуха. Достала палочки с сурьмой, жирно, отвлекая от неженского типа лица, подвела мужчине глаза. Отступила, оценивая, одобрительно цокнула, ласково улыбнулась: — Красавица.
Жарк смущенно потупился. Потянулся было почесать глаз, но получил по рукам.
— А с женами у нас так. Старшую — родители выбирают. И сын должен их выбор принять, потому как сам еще молод, мудростью не наделен, опять же родителям за то, что растили, уважение высказать должен. Потому старшая — это любовь родителей к сыну, а вот младшая — любовь самого мужчины. Старшая — мудрость, младшая — отрада сердца.
Жарк задумался. Тряхнул головой. Согласился:
— Толково придумано. Это как взять в жены умную и красивую. Сначала умную, а потом красивую.
Ирлан по лицу слуги видел, что тому пришлась по душе идея с браком. Представил Жарка, вещающего на кухне родного дома о пользе двоеженства. Поморщился.
— Меньше болтай, — одернул. Только лекции от матушки о непотребном поведении слуги ему не хватало.
В темно-синей юбке и чуть более светлой рубашке, с замотанным по самые глаза платком Жарк выглядел, по мнению Ирлана, точно толстый мужик в женском наряде. Походка, жесты… Впрочем, он и сам смотрелся не лучше. Если охрана обманется — это будет чудо.
— Глаза не поднимайте, кланяйтесь всем, — поучала их старуха, — жена — это честь мужа, а потому именно она выказывает уважение от его лица.
— Кланяться всем? — скрупулезно уточнил Жарк.
Старуха окинула его таким взглядом, что стало ясно — в успех их предприятия она не верит.
— Всем, чья одежда лучше твоей, — любезно пояснила.
Жарк задумчиво кивнул, видимо прикидывая, как будет определять это самое «лучше».
— Я — твой брат, — Орикс сурово смотрел на Анди, — везу тебя замуж. Понятно?
Анди кивнула. Невеста, так невеста. Кому-то приходится хуже, и она не сдержала смешка — уж больно потешно выглядел толстяк, поправляющий «выросшую» у него грудь.
Орикс проследил за ее взглядом, сердито свел брови. Расставил ноги, заложил большие пальцы за пояс и расщедрился на внушение:
— Ты невеста, — напомнил, — покидаешь родной дом, любимого брата. Едешь непонятно к кому. В чужую семью. Это ясно?
Анди снова кивнула. Спорить не хотелось. Хотелось подойти, дернуть Ирлана за платок, ущипнуть Жарка за покатые бока. В сердце тоской взметнулись воспоминания: вот она с подружками плещется в источнике, карабкается на скалы, поет песни у костра и отчаянно, до хрипоты в легких пляшет под заводящий сердце бой барабана. Как давно это было и почему ушло безвозвратно?
В глазах видно что-то промелькнуло, потому как Орикс одобрительно кивнул.
— Вот с таким лицом и поедешь. А теперь иди, договаривайся, — и он мотнул головой в сторону дерхов.
Анди так и не разобралась в своих чувствах к этим великолепным зверям. Любила она их? Наверное, да. Ей было приятно заботиться о них, она беспокоилась — сыты ли они, здоровы. Но была ли между ними та особая связь, на которую намекал Ирлан? Вряд ли. Она не ощущала себя особенной для дерхов. Их проводником в мире людей.
Подошла, опустилась рядом на траву. Ночь тут же подползла, положила тяжелую голову на колени, подставляя башку под ласку.
— Мне придется вас здесь оставить. До вечера.
Звери смотрели выжидательно.
Понимают ли они меня? — озадачилась Анди. И понадеялась, что да. Потому как иначе им не вырваться из города.
— Когда стемнеет, я вас позову. Вот так, — и она тихо свистнула в данный ей свисток. Дерхи насторожились, хвосты нервно заметались по траве.
— Пойдете на звук, за стеной я вас буду ждать. Вот и все, — нервно убрала свисток за пазуху. Поправила платок. Дурацкий алый шелк. Это так странно — надеть на себя наряд невесты. Невеста-рабыня без жениха, без рода. Обманщица судьбы.
Ночь, точно почувствовав ее тревогу, лизнула руку. Анди потрепала ее по голове. Поцеловала между ушей. Проговорила больше себе, чем дерхам:
— Все будет хорошо.
Глава 11
На рынке они притормозили около неприметной палатки, куда мальчишки стаскали купленный по списку Ирлана товар.