То, что надо (СИ)

В прихожей подхватил сумку. Вышел, не закрывая двери на ключ, оставляя мёртвую Винни Грэм в кровати и Молли Фостер без сознания в кресле в гостиной.
Демон В Салоне протянул ему вторую серёжку. Лектер сжёг её в ладони вместе с первой.
— Держи крепко, — сказал Лектер, протянув Кейна Демону В Салоне. Тот обвернулся вкруг свёртка из одеял, фиксируя мальчика крепко и бережно.
***
Уилл проснулся при успокаивающем свете огней святого Эльма, что по обыкновению оседали ночами в Доме С Демонами в углах, под потолками, по периметру комнат. Бродячие болотные огни легко плавали в коридорах, прохладные и ласковые. Но Грэму было не до ласки.
Лектера рядом не было. Уилл знал, где тот. Да и чёрт с этим. Но он так же знал, что происходит с мужем. И вот это выбросило его из мягкого расслабленного сна после первого брачного секса. Сперма Лектера до сих пор чувствовалась им на коже бёдер и ягодиц. А на шее, не давая сделать полноценный вдох, чувствовались стальные пальцы рук, ломающие позвонки.
«Блядский, блядский, блядский боже», — повторял Уилл про себя, сидя в кровати, чуть подавшись вперёд, наконец-то с трудом начиная дышать. Лицо Ганнибала до сих пор стояло у него перед сонным взором: искажённое болью, сожалением и любовью.
«Я люблю тебя, Уилл», — сказал Лектер.
«Я люблю тебя, Ann», — пообещал в ответ Уилл.
А потом умер ещё раз в квартире Винни Грэм.
«Сука, никаких игрищ с удушением. Больше никогда», — напомнил себе Уилл, сползая с кровати. Прошёл в гардеробную. Потребовал свет. Дом послушно осветил полки с одеждой персиковым сиянием. Уилл достал пижаму. Натягивая штаны, оторопел. Над лобком, чуть ниже линии пояса брюк тянулся горизонтальный яркий розовый медицинский шов. Грэм накрыл его ладонью и прошёлся пальцами по рельефной, обработанной хирургическими нитками полосе.
Было предельно ясно, что проекция Винни Грэм подкинула ему общее для них обоих прикосновение от доктора Лектера. Кем бы они ни были, как бы ни изворачивались, в результате шрам появлялся на теле. И не важно, был ли это нож для резки линолеума, которым Ганнибал Лектер злился на Уилла Грэма. Или это был хирургический скальпель, которым доктор Лектер любил Винни Грэм, выполняя полостную операцию и помогая родиться своему сыну. Всегда и в любом случае появлялся шрам на животе. Их общее грэмовское достояние.
Уилл оделся и отправился в детскую. Свет катился рядом и немного впереди, затмевая бродячие огни.
В детской мерцали звёзды и дублон луны. Клён трепетал. Попискивали сонные белки в гнёздах в дереве. Уилл забрался с ногами в кресло для кормления, погладил невероятно мягкий детский плед. Закрыл глаза на мгновение. И проснулся в тот момент, когда доктор Лектер заслонил собою весь дверной проём. Уилл смотрел на того во все глаза, обрабатывая картинку: Лектер с влажными волосами, словно шёл под ноябрьским снегом некоторое время, и тот теперь истаял в тепле; голубой свёрток в его правой руке, прижимаемый высоко к плечу, чтобы легко можно было коснуться лица сына губами, если возникнет потребность; сумка в левой руке.
Уилл знал, что лежит в сумке. Уилл, блядь, сам упаковывал в неё подгузники и резинового пса для Кейна. И Уилл знал, что внутри, в боковом кармашке, лежит записка от него самому себе со словами: «У нас получилось. Теперь то, что надо, да?» Память и опыт Винни Грэм услужливо и заботливо затопили его во сне, выбросив на каменистый берег насильного пробуждения в холодной приливной волне ужаса. Они разбудили Уилла среди ночи, дав ему ощутить ещё одну свою смерть от рук Лектера. А ведь он искренне полагал, что с подобной дрянью закончено. Откуда же было знать, что сознание Уилла так извернулось, что одновременно проживало в двух телах. Но пусть так. Ведь теперь, судя по ощущениям, сбежавшая часть вернулась. И с внушительным приданным. Синяки на шее, шрам на животе и ребёнок. «И разве же я не скучал по всему этому?» — спросил сам себя Уилл.
Лектер тоже рассматривал мужа, не торопясь окончательно входить в детскую. И уже довольно-таки долгое время стоял на пороге. Наконец, чтобы положить конец неопределённости, Уилл медленно запрокинул голову, вместе с тем оголяя кожу шеи и подставляясь взгляду Лектера. И, глядя из-под ресниц, видел, как в досаде дёрнул головой Ганнибал. Похоже, что и в самом деле выбитый из наезженной привычной глубокой колеи «я всё знаю и всё контролирую».
 
— Прости меня, Уилл. Мне так жаль.
— Ох, что ты. Ты всего остального не видел, — темно сказал Грэм, отталкиваясь ладонями от подлокотников и вставая в рост.
— Ты обвёл меня вокруг пальца, — спохватившись, сказал Ганнибал.
Уилл приблизился, протягивая руки и отнимая у мужа Кейна. Сразу же зарылся лицом в одеяло, находя губами маленький лоб и отходя.
Лектер, освобождённый от ребёнка, видел почти что в точности повторившуюся картину: отходящий к окну Уилл в майке на широких плечах и пижамных штанах, почти скрывающих ступни. То, чего он хотел. То, к чему стремился. Всклокоченный со сна Уилл Грэм с их общим сыном в руках. Обрётший целостность и законченность рядом с ним и в его доме.
— Мне были нужны убежище и безопасность. Раскрываться перед тобою не входило в мои планы, Ann. Ты слишком опасен.
— Ты, этот ты, знал, что полностью осознан как Винни Грэм?
— Нет, — коротко рассмеялся Уилл. — Нет. Похоже, часть меня, самая здравомыслящая часть, справедливо полагала, что так будет лучше всего. Не знаю я здесь — не знаешь ты.
— Тебе было больно?
Мейстер подошёл к Уиллу со спины, не прикасаясь.
— Блядь, мне всегда больно, когда ты намерен причинить мне боль. А в этот раз мне было смертельно больно.
— Ты умер. Прости меня.
— Я прощаю тебя. Я всегда тебя прощаю.
Грэм развернулся к мужу лицом. Тот прижал его к груди, делая скидку на ребёнка. Кейн завозился в одеялах.
— Благодаря тебе мы все вместе. Я понимаю это. А ты понимаешь? Ты простишь меня? — Уилл поднял лицо от Кейна.
Ганнибал не ответил. Он накрыл шею Уилла обеими ладонями, продолжая просить прощения в касаниях.
— Жизнь моя, — тихо попросил он.
Уилл поймал его ладонь и подтащил к своему животу, выпустил, оттянул резинку штанов. Сделал глазами «а ну-ка здесь».
Лектер не глядя огладил его под майкой и штанами, находя пальцами на привычном месте всё тот же фамильный шрам.
— Сколько бы я их ни делал с тобою, все они от любви. Как бы я себя ни вёл, я постоянно любил тебя.
— Ох, мать твою, это давно и всем понятно.
— Контролируй себя и свою речь при ребёнке, Уилл.
Грэм открыл, было, рот, чтобы разразиться отборной извозчичьей руганью, но сын проснулся.
— Он не будет спать в кроватке один, — вместо выволочки сдался Уилл.
— Ты не должен был баловать его с пелёнок.
— Мы спали одни, пока тебя таскало по проекциям в поисках моей маскулинной задницы. Нам было скучно и одиноко, — огрызнулся Уилл.
— Ты обманывал меня.
— Тебя задело. Это здорово. Неужели бы ты остался со мною как с Винни Грэм, раскрой я карты? — Уилл опустил Кейна в колыбель, разворачивая одеяла.
Кейн взмахнул кулачками и выкрутился всем тельцем.
— Винни не материлась, как джанки.
— Ты серьёзно?
Лектер чуть сдвинулся от ледяного взгляда мужа, но положил ладонь на борт колыбели.
— И она так и не завела собаку, потому что мне это не нравилось.
— Ох ты ж блядь, Винни — идеальная женщина. Это я не заводил собаку, потому что тебе это не нравилось. Это я говорил так, как тебе нравилось. Это я…
Лектер подхватил Грэма вкруг талии, вздёрнул ближе и поцеловал.
— Мне понравится не то, что ты вдруг замолчишь и решишь покончить с собаками. Мне понравится то, что ты живой, горячий и мой. Сейчас и впредь.
Уилл выдохнул, обвился руками вокруг шеи мужа и положил голову тому на плечо, чувствуя мокрое после снега сукно.
Кейн в колыбели развернул голову вбок и вдруг беззубо и радостно улыбнулся.
— Что… Кого он видит? — встрепенулся Грэм.