То, что надо (СИ)

Винни подошла и прижалась к Лектеру. Тот поцеловал её в макушку, обнимая и долго не выпуская. Винни со смехом высвободилась:
— Представляешь, я облизала медовую ложку, и Кейн среагировал роскошной звёздной сыпью, поэтому…
— …ты кормишь его смесью, — закончил за неё Ганнибал.
— Да, — Винни укоряюще посмотрела на него, но улыбаться не прекратила. — Словно с языка снял.
— Просто логическое умозаключение, любовь моя, — объяснил он.
Мейстер помнил слова Винни, потому что слышал их прежде.
Винни скрылась в спальне. Лектер пошёл следом. Он знал, что Винни пренебрегает традицией и кроваткой, оставляя Кейна на ночь в своей постели. И он знал, что мальчишка уже привык к живому горячему телу матери рядом ночью. Винни опустилась на кровать, взяла в руки сына, на котором был поменян подгузник и надета жёлтая рубашонка. Кейн строптиво покрутил мордашкой, негодуя на соску с бутылки, но смирился с этим как с необсуждаемым желанием матери.
Лектер опустился на колени перед Винни и сыном, опираясь носками туфель в пол, сев на пятки. Наблюдал молча. Винни тоже молчала, расслабленная и погружённая в процесс.
Лектер в последний раз рассматривал закономерные для всех версий Грэмов длинные полумесяцы ресниц и кудри, сейчас у Винни небрежно скрученные в пучок, белую кожу и вздёрнутый нос, мягкие тонкие губы. Винни изредка смотрела на него барвинковыми глазами, тут же отводя взгляд.
Когда Лектер наткнулся на неё в привычных поисках Уилла — это стало неожиданностью. Довольно-таки приятной неожиданностью другого пола. Но он сразу знал, что выводить Винни на уровень, предназначенный для Уилла, он не будет. Просто Ганнибал не справился с присущему импринту всех Грэмов очарованием и довольно скоро оказался в постели с Винни, которая почти сразу забеременела. Лектер не совсем понимал, что будет наилучшим поступком для получения дальнейших выгод, учитывая то, что он продолжал искать проекции с Уиллом и корректировать те.
Кейну минул год, когда он наконец добрался до WL. А он всё ещё не решил, будить ли Винни. Хотя знал, что та вспомнит всё, несмотря на то что её проекция была самой далёкой от каноничной. Матрица Грэмов в Винни была той же, тот же духовный импринт, физический оттиск и гонор. Но он и не решился по вполне существенной причине. Существенной для него: ему был нужен именно Уилл Грэм. Мужчина Уилл Грэм. Обрастающий щетиной, заводящий собак и читающий людей. Уилл Грэм, который пах отвратительной собачьей шерстью и расхожей косметикой для бритья. Поэтому Винни Грэм продолжала читать лекции студентам, выйдя из отпуска, воспитывать ребёнка, мечтать о собаке в квартире и интуитивно очень точно разбираться в людях совершенно безбоязненно. Во всех, кроме Ганнибала Лектера. Грэмовский дефект был налицо и тут: Ганнибал легко водил их за нос.
Когда в WL для тёмного мейстера вдруг всё стало складываться удачно, и он пошёл на существенное опережение событий с приручением Уилла Грэма, и когда Уилл проявил настойчивость в том, чтобы вспомнить свои проекции и проекции Ганнибала Лектера, тогда роль Вильгельмины Грэм обозначилась. Роль важная, но недолгоиграющая.
— Ты хочешь мне что-то сказать, милый?
Ганнибал едва ли не вздрогнул, выведенный из задумчивости голосом Винни. Та отложила бутылочку и развернула Кейна вертикально, прижав к груди и плечу.
— Да, хочу, — Лектер встал в полный рост и отошёл от края кровати.
— Что-то случилось?
— Я хочу сказать, что благодарен тебе за всё, что ты дала мне. За сына и за твою любовь, Винни.
Она поднялась и не спеша стала ходить по комнате, поглаживая спинку сына. От окна к туалетному столику, потом к кровати, снова к окну.
Лектер стоял в центре вышагиваемого ею треугольника, не вертясь и не оборачиваясь, просто дожидаясь её, того, чтобы она снова появлялась в поле его зрения.
— А ты хочешь сказать, что любишь меня? — Винни появилась справа, достигая кровати.
Лектер промолчал, нечитаемо смотря на Винни. Было что-то, что появилось в ней только что. Одна неизвестная и пока неопределяемая.
 
— Не хочешь, — ответила себе за него Винни, разворачиваясь к окну, не останавливаясь. — Потому что ты любишь Уилла Грэма, Ann?
Если бы Винни Грэм дала себе слабость обернуться, она бы не была разочарована. Глаза Лектера раскрылись, скулы обозначились так резко, что грозили взрезать кожу. Винни развернулась от окна, целуя в висок сына и смотря на Ганнибала искоса.
— Ты ведь нашёл подходящего меня?
Она скрылась за спиною Ганнибала слева.
— Ты нашёл. И теперь вам обоим нужен Кейн.
Голос Винни, не повышающийся ни на тон, по-прежнему мягкий, даже вкрадчивый, прошёлся позади и возник справа.
— Когда… как ты узнал, Уилл? — всё же смог спросить Лектер.
— Кольцо, Ann. У тебя на пальце бриллиантовое обручальное кольцо, значит, ты меня нашёл, и я тебе нравлюсь настолько, что мы поженились. И мне ты, выходит, тоже нравишься.
Винни отправилась к окну. Ганнибал смотрел на её узкую спину в майке. И на пижамные хлопковые штаны, почти скрывающие босые маленькие ступни.
— Когда? — переспросила Винни.
— Да. Когда ты вспомнил?
— Я всегда помнил, — она двинулась к зеркалу на столике.
Лектер чувствовал себя так, словно его сбивают с ног раз за разом. И самый сильный удар пришёлся со спины.
— Ты пришёл убить меня, Ann. Ты сделаешь это собственными руками?
— Да, — ответил Лектер.
— Сумка с вещами Кейна в шкафу в прихожей.
Винни появилась справа, снова шла к кровати. Но теперь она аккуратно опустила уснувшего сына, закрыв того маленьким голубым одеялом. Развернулась. Подошла близко, остановилась и запрокинула голову.
Уилл был почти с Ганнибала ростом. Винни на двенадцать дюймов ниже.
— Всё в порядке, милый.
Винни взяла руку Ганнибала и прижалась к его ладони щекой. Лектер почти не контролировал и едва осознавал то, как соскользнул ладонью на шею Винни. Добавил вторую, совместил обе, продел пальцы друг с другом в замок, большими протянул под маленьким подбородком Винни.
— Я люблю тебя, Уилл, — сказал он.
— Я тоже тебя люблю, Ann, — успела сказать Винни Грэм, прежде чем тонкие позвонки в её шее — четвёртый и пятый — сместились, а потом сломались, перервав вплетённые в них артерии и вены.
Ганнибал прижал утратившее способность дышать тело Винни, чувствуя, что сам дышит за двоих: быстро, рвано, хватая воздух ртом. Он не мог поверить, как не мог вообразить прежде, отправляясь сюда, что ему придётся снова убить Грэма, осознанного и разбуженного. Он всё просчитал. Он думал, что больше не поступит так с Уиллом. Но сейчас он держал в руках единственную проекцию Уилла Грэма, которая была осознанной и неспящей сама по себе. Видящей его насквозь. Знающей его. Оставившей ему их сына. И всё равно давшей ему сделать то, что произошло. Ганнибал сглотнул, резко поднял лицо вверх, часто заморгал.
Движение в кровати привлекло его внимание. Кейн дрыгнул ножкой, но не проснулся.
Кейн.
Лектер подхватил Винни, перенёс на свободную половину кровати. Уложил, вытянув руки вдоль тела, поцеловал в губы. Затем вышел в прихожую.
В шкафу нашёл сумку. Открыл. Смесь в банке, упаковка подгузников, одежда, резиновый пёс со свистком, несколько пелёнок, пустышка в контейнере, одеяло, упаковка салфеток. Сдёрнув молнию обратно, Ганнибал оставил сумку. Он пропустил едва видимый белый треугольник, что виднелся из внутреннего бокового кармашка сумки. Надел пальто. Вышел, закрыв двери. Спустился по лестнице.
Шёл снег. «Бентли» заносило снежными полыньями по крыше и капотам. Кайман среагировал на ключ, схлопнулся. Ганнибал открыл дверь и вытянул из салона Молли Грэм в куртке и в шёлковом длинном платье. Из кармана куртки той выпала жемчужная серёжка. Ганнибал поискал вторую. Нигде не было.
— Найди в салоне, — сказал он Демону.
Принеся Молли Фостер в квартиру, Ганнибал оставил ту в гостиной в кресле. Затем снова вернулся в спальню.
Кейн спал. Лектер завернул его в голубое одеяло. Принёс из сумки большое, раскинул, снова завернул сына уже в него. Аккуратно поднял, огляделся.