Часы пробили полночь

Бренда была только рада заполучить внимательную слушательницу. Обиды переполняли ее, и она не стала выбирать слова, изливая душу:
— Зачем мужчины вообще женятся?! Мы с Фрэнком были так счастливы раньше — и посмотрите на него теперь. Ирен думает только о детях. Беда в том, что она просто дура. Она не способна вести хозяйство. Счета возросли вдвое, а результатов никаких.
Грейс Парадайн улыбнулась:
— Ну, милая, не все же такие замечательные хозяйки, как ты. Фрэнк всегда твердил, что ты умница.
— Да, но это было в прошлом! — с горечью отозвалась Бренда. — Почему она не оставила нас в покое? Фрэнк даже не посмотрел бы на Ирен, если бы она первая не бросилась ему на шею. А теперь она намекает, что он ей не нужен!
Безобразные алые пятна покрывали землистую кожу Бренды, властный рот подергивался.
Грейс Парадайн ощутила тревогу. Она поняла, что будет чрезвычайно трудно завершить этот прием без скандала. Возле камина она видела Ирен, которая продолжала вытирать глаза платком и не обращала никакого внимания на пудреницу и складное зеркальце, предлагаемые Лидией. И тут Грейс приняла решение — она положила руку на плечо Бренды и встала.
— Мои дорогие… — Движение и звук голоса привлекли общее внимание. — Мои дорогие, для каждой из вас у меня есть небольшой сюрприз. Я сейчас сбегаю наверх и принесу. Никакая глупая путаница не помешает мне раздать подарки. Фил, иди сюда и поговори с Брендой, я вернусь через минуту… нет, милая, я принесу подарки сама, я знаю, где они лежат.
Подойдя к двери, Грейс Парадайн оглянулась и испытала облегчение. Ирен пудрила нос, а с Фил даже Бренда не сумеет поссориться. Но следовало поторопиться, Грейс не хотела рисковать. Несмотря на внушительные формы, она двигалась легко и быстро. Подобрав подол, Грейс побежала по лестнице так же проворно, как Филида.
Она вернулась, прежде чем Ирен успела привести в порядок лицо. Бренда все еще отвечала на вопросы Филиды о каких-то общих знакомых. Мисс Парадайн вошла, держа четыре маленьких свертка в подарочной бумаге, с золотыми листьями остролиста и алыми ягодками на белом фоне и с разноцветными ленточками — серебристыми для Ирен, красными для Бренды, зелеными для Лидии и золотыми для Филиды.
— Это всего лишь безделушки, — улыбнулась она.
Женщины разворачивали подарки, когда дверь распахнулась и торжественно вошел Лейн. Он нес большой серебряный поднос с кофейным сервизом. Вслед за ним появилась Луиза с массивной подставкой для пирога.
Мисс Парадайн с удовлетворением вздохнула. Сцена выглядела совершенно естественно и по-семейному очаровательно — элегантная и обаятельная хозяйка, которая раздает подарки, четыре женщины, снимающие яркую оберточную бумагу, поднос, стоящий на низком ореховом столике, тяжелый серебряный кофейник, молочник и сахарница, старинные вустерские  [3] чашки, темно-синие с золотом. Картина ничем не отличалась от любого другого новогоднего торжества.
Луиза опустила на стол подставку. На нижнем ярусе лежал рождественский пирог, на двух других — печенье и шоколад. Воплощение незыблемости и надежности. Все вокруг было освящено временем и традициями — Лейн, прослуживший в доме двадцать лет, осанистый, с заметной лысиной, окруженной венчиком красивых седых волос, и Луиза, его верная помощница, женщина с несгибаемым духом, затянутая по старинке в корсет, с валиком волос и в подлинном эдвардианском чепце.
Слуги удалились. Тетю Грейс целовали и благодарили. Лидия получила любимые соли для ванны — «Боже, где вы их раздобыли?», Бренда подсвечник — «Вот это я называю полезный подарок». Ирен досталась увеличенная фотография Джимми и Рины в рамочке — «Ах, тетя Грейс!». Филида получила полдюжины носовых платков, тонких как паутинка и мягких, с монограммой в уголке — «Тетя, честное слово, вы напрасно. Ваши карточки!». Женщины толпились вокруг Грейс Парадайн, улыбались и болтали, когда дверь вновь открылась и вошли мужчины.
Но только пятеро. Высокого и представительного Джеймса Парадайна среди них не было.
   
Глава 6
 
Мисс Парадайн припасла и другие подарки, на сей раз без оберток, и самым ненавязчивым образом вручила их четырем мужчинам, к приходу которых приготовилась заранее. Присутствие пятого осталось, в общем, незамеченным. Никто не обращал внимания на Элиота Рэя. Остальные получили маленькие записные книжки, удобные и полезные, с прикрепленным карандашиком, — в коричневом кожаном переплете для Фрэнка, в ярко-красном для Дики, в синем для Марка и фиолетовом для Альберта Пирсона. Ни словом, ни взглядом никто не намекнул, что среди них присутствует гость, которого не ждали.
Элиот же ощутил приступ горького изумления, которое быстро сменилось гневом. Сегодня он быстро закипал. Последний повод был мелким, но под внешней незначительностью таилось нечто серьезное, холодная противоборствующая сила, точь-в-точь как под плавающей на воде сухой травой таится приливная волна. Он всегда ее распознавал, но никогда не чувствовал так остро, как теперь. На темном небе негодования мрачная ирония судьбы сверкнула ослепительной молнией. Он получит кофе — или его вообще не видят?
Уловив его настроение, Лидия подошла к нему с чашкой. Их взгляды встретились. Глаза Лидии сверкнули. Элиот сказал:
— Не хочу отнимать ваш кофе.
— Я возьму другую.
Стоя в углу комнаты и негромко разговаривая, они словно остались наедине. Лидия все еще протягивала руку, предлагая кофе, Элиот касался пальцами блюдца, но пока не согласился взять чашку; Лидия смотрела на него ярко-зелеными глазами, а он, полный гнева, на нее.
— Не глупите, — произнесла Лидия.
— Я уже сделал глупость, когда остался, — заметил Элиот.
— И зачем?
— Он настоял. Меня вызвали по делу.
Словечко «он» не оставляло места для сомнений. «Он» — разумеется, Джеймс Парадайн.
Длинные темные ресницы Лидии дрогнули.
— И только?
— А что еще?
Она рассмеялась:
— Я не расставляю точки над i за других. Ну же, берите кофе. И не делайте глупостей.
Она оставила ему чашку и ушла.
Элиот обогнул компанию у подноса и оказался рядом с Филидой. Стоя за спиной жены, он услышал, как мисс Парадайн произнесла с неизбывной бодростью:
— Нужно вести себя как можно более естественно, делать все как обычно и не давать прислуге повода для пересудов. Я так считаю. Вы со мной согласны? Возможно, это непросто, но я полагаю, что надо держаться, как будто ничего не случилось. Не знаю, ума не приложу, что пришло в голову Джеймсу, но, если мы разволнуемся, он… неужели вы сами не понимаете? Если кто-нибудь будет вести себя странно, он решит, что был прав. Поэтому мы должны держаться как всегда. Мы все. Пусть вечер пройдет точь-в-точь как в прошлом году.
Элиот Рэй, стоявший за спиной Филиды, произнес:
— В таком случае нам следует сесть и поговорить. Кажется, именно этим мы занимались в канун прошлого Нового года, не так ли?
Филида обернулась, испуганная не близостью Элиота, которую внезапно ощутила, а незнакомыми нотками в голосе. В нем звучало что-то новое, далекое от любви и ненависти. Слова звучали легко и непринужденно, но в то же время язвили, ранили. И поэтому Филида улыбнулась. Минули времена, когда она дала бы Элиоту понять, что он причиняет ей боль. Она улыбнулась и отошла вместе с ним к кушетке, на которой раньше сидела с Лидией. Они почти не отделились от компании, но как будто оказались в своем собственном мирке.
Элиот ощутил неуместный восторг, но торжествовал он не из-за победы над Филидой, а из-за поражения Грейс Парадайн. Он увел жену у Грейс из-под носа, и она ничего не смогла поделать. Очень приятное обстоятельство, весьма полезное для мисс Парадайн. Все должно быть точь-в-точь как в минувшем году? Как скажете. В канун прошлого Нового года они с Филидой только что вернулись из свадебного путешествия. А через неделю расстались. За одну неделю воздушный замок их счастья рухнул. Но Новый год они встретили рука в руке, надеясь, что он принесет радость. И потому Элиот помнил, что должен выплатить долг.