Часы пробили полночь
Мисс Сильвер догнала их, положила руку на плечо Элиота и негромко, но настойчиво произнесла:
— Останьтесь здесь с женой, мистер Рэй. Не выпускайте ее наружу.
Он обернулся, изумленный тем, что услышал.
Донесся оклик Вайнера:
— Ну, мисс Парадайн…
Стоявшие на террасе взглянули в сторону комнаты миссис Парадайн — на два огромных окна и стеклянную дверь эркера. Шторы были задернуты; в кабинете они отделяли эркер от комнаты, а в спальне следовали за изгибающейся линией окон. Изнанка розовых штор касалась стекла.
Все видели, как ткань колышется и переливается. В середине появился черный просвет, ручка повернулась, дверь открылась, и вышла Грейс Парадайн. Она спустилась по двум ступенькам, дошла до середины террасы и посмотрела сначала направо, где у ближайшего из окон гостиной стоял Фрэнк Амброз, потом налево, где к окну ванной комнаты прислонялся Альберт Пирсон. Взгляд мисс Парадайн скользнул по родственникам, высыпавшим из кабинета. Она повернулась.
Филиды не оказалось на террасе. Но почему? Темные властные глаза искали, пока не нашли девушку — за порогом кабинета. Филида смотрела в другую сторону, не на нее. А она должна была смотреть — увидеть — запомнить. Только бы хватило времени! Но рядом стоял молодой констебль, и приближался Вайнер. Грейс Парадайн звонко позвала:
— Филида!
Времени не было. Ни минуты. Филида наконец обернулась.
Вайнер спросил:
— Что случилось, мисс Парадайн?
Все слышали, как Грейс ответила:
— Ничего.
Филида смотрела на нее, она вышла из кабинета.
Пора…
Но Филида не успела сделать больше ни шага: Элиот с силой оттолкнул жену, прижал лицом к своему плечу и крепко обхватил руками.
Она так и не увидела того, что хотела показать ей Грейс Парадайн, — быстрого прыжка на парапет и вниз. Она не видела, но все поняла. Филида содрогнулась и безжизненно обмякла в объятиях Элиота.
Глава 46
Тем же вечером в гостиной Филиды, в обществе мисс Сильвер сидели трое: Марк Парадайн, Лидия и Элиот Рэй. Филида не участвовала в разговоре. Она лежала в постели в соседней комнате, уже выплакав все слезы, но еще не в состоянии думать о чем-нибудь другом. К счастью, Элиот был рядом, за дверью, и она знала, что он никогда ее не оставит. Она слышала голоса — мужа, Марка, Лидии и мисс Сильвер, не столько слова, сколько звуки, — и радовалась этим звукам, вовсе не желая разбирать слова. Впоследствии ей предстояло подумать об отъезде с Элиотом, о Лидии и Марке. Филида любила Элиота, любила Лидию и Марка, но сейчас она могла только лежать и слушать, как текут звуки знакомых голосов.
Марк по другую сторону двери сказал:
— Я разговаривал с полковником Бостоком и с инспектором Вайнером. У них сейчас работы по уши. Как вы и сказали, Элиот, министерство хочет, чтобы дело, по возможности, спустили на тормозах. Ни о каких чертежах упоминать не следует. Будет сделано все возможное, чтобы избежать огласки. Официально констатируют смерть в результате несчастного случая и самоубийство, потому что у мисс Парадайн сдали нервы. Разговоры, конечно, пойдут, но как-нибудь все уляжется… — Он тяжело вздохнул. — По-моему, она сошла с ума.
Мисс Сильвер кашлянула. Рейтузы для маленького Роджера были почти закончены. Они забавно свисали со спиц на недовязанном мысочке.
— И все-таки она знала, что делала, и планировала свои шаги. Насколько я понимаю, в течение многих лет мисс Парадайн находилась под властью фатального и неумеренного желания поглощать чувства и эмоции людей, которые были ей небезразличны. Она расторгла помолвку с мистером Моффетом не из-за морального отвращения, а из-за стремления быть первой, а точнее, единственной в его сердце. Судя по рассказу вашей жены, мистер Рэй, о последней беседе с мисс Парадайн, это достаточно ясно. Дополнительным признаком служит тот ужасающий факт, что мисс Парадайн, предпринимая последний роковой шаг, вновь попыталась привлечь внимание миссис Рэй. Она знала, что потеряла ее, но все-таки желала доминировать в жизни Филиды. Поэтому Грейс Парадайн и попыталась…
Элиот резко возразил:
— Довольно. Это отвратительно.
Мисс Сильвер посмотрела на него добрыми яркими глазами и продолжила, как будто ничего не слышала:
— К счастью, ничего не получилось. Вы действовали очень быстро, мистер Рэй.
Лидия сидела в одном из больших кресел — она была бледнее, чем когда-либо до сих пор. Рыжие волосы в свете лампы казались ярче, под зелеными глазами, в тени густых ресниц, залегли темные круги. Но, несмотря на бледность, маленькое острое личико поражало спокойствием, а губы подрагивали в ласковой улыбке.
Марк устроился на подлокотнике кресла, положив руку на плечо Лидии. Невозможно было, глядя на них, не заметить, с какой остротой они сознают присутствие друг друга и как хорошо им рядом. Марк сдавленным голосом проговорил:
— Я повидался с Фрэнком. Он жутко расстроен. Он мне все рассказал. Я предупредил, что вы трое должны знать. Больше никто. Вот как это случилось. Когда он в первый раз вернулся… Фрэнк говорит, что полиция в курсе…
Мисс Сильвер кашлянула:
— Да, мистер Парадайн, я там присутствовала.
— Он, насколько я понимаю, не так много сообщил — только то, что он вернулся и что они поговорили. На самом деле Фрэнк узнал все. Они с дядей Джеймсом очень любили друг друга. Дядя сказал ему, кто украл чертежи. Он видел тетю Грейс, стоя в соседней комнате, — он как раз открыл дверь, чтобы войти в кабинет, когда появилась она. Он замер на месте, поскольку не хотел с ней встречаться. Они разговаривали днем насчет Элиота, и он не горел желанием начинать все сначала, вот и спрятался за дверью. Портфель лежал на столе, в нем были чертежи, на самом верху. Тетя Грейс подошла прямо к столу, открыла портфель, взяла их и быстро вышла. Дядя Джеймс не остановил ее. Потом он сел и задумался, каким образом одержать верх над сестрой. Получилась своего рода разрядка после долгого напряжения. Он излил душу Фрэнку — сказал, что это Грейс разлучила Элиота и Филиду и старалась разрушить его брак с Ирен. Дядя признался, что в течение года молчал и наблюдал, опасаясь усугубить ситуацию, но больше не собирался оставаться в стороне. Он сказал Фрэнку, что Грейс забрала чертежи, надеясь окончательно испортить отношения между Элиотом и фирмой и сделать так, чтобы он не совался в Берлтон. И вот дядя Джеймс решил показать Грейс, что она перегнула палку. Он заявил, что с него хватит. Фрэнк страшно расстроился и испугался, он попытался успокоить дядю. Больше всего он хотел предотвратить их встречу в тот вечер, когда оба были взвинчены. В конце концов Фрэнк уговорил дядю Джеймса написать письмо, изложив свои условия. Он считал, что любой иной вариант лучше личной встречи. Дядя Джеймс вручил ему копию письма, а Фрэнк передал его мне. Вот оно. Сейчас я прочту письмо, а потом сожгу. Полиция тоже сняла копию, но не станет пускать ее в ход.
Он развернул лист гербовой бумаги и вслух прочел то, что написал старый Джеймс Парадайн в канун Нового года:
Дорогая Грейс, я видел, как ты взяла чертежи Элиота. Я знаю, ты нашла возможность вернуть их, но вопрос не закрыт окончательно. Думаю, будет лучше, если сегодня мы не станем встречаться. Поэтому я излагаю свои условия письменно.
1. Ты перестанешь вставать между Элиотом и Филидой. Какими бы разными они ни были, они очень привязаны друг к другу, а потому пускай улаживают собственные дела без дальнейшего вмешательства с твоей стороны.
2. В пределах определенного отрезка времени, но не позднее чем через два месяца, ты выразишь желание обзавестись собственной квартирой или домиком. На время войны я передам Ривер-Хаус госпиталю и перееду в квартиру в Берлтоне.
Если ты все-таки захочешь меня видеть, я буду сидеть в кабинете до полуночи. Но условия не обсуждаются. Советую подумать над ними до утра.
Лидия вздохнула:
— Он отправил тете Грейс письмо? Как?
— Фрэнк отнес его наверх, сунул под дверь и ушел. Я как раз проходил мимо. Мы разминулись в коридоре.