Золотая Орхидея (СИ)

Царь пригласил императорскую чету и их свиту подниматься во дворец, и драконы последовали с ним по широким ступеням в башню. К гостям присоединился Симерион, до этого велев слугам разместить Руми, Ханума и тигров в богатых покоях, а так же заняться багажом. «Царь пригласит тебя на аудиенцию чуть позже», — шепнул он и удалился. Руми немного проводила его взглядом, размышляя, что может ждать её дальше. Купец спускаться не спешил и закурил прямо в седле, расслабленно наблюдая, как разгружают и уводят других слонов. Забрали и толстую Онцидию, вальяжно переваливающуюся с боку на бок. После царский слуга вежливо пригласил Руми и компанию идти за ним. Ханум недовольно заворчал, но засеменил по лестнице с остальными.
Они оказались в залитом солнечным светом коридоре. Цветочные горшки, порой размером с целую клумбу, стояли на полу и висели на цепях под потолком. Разноцветные бабочки прилетали и опыляли множество цветов, наполнявших дворец чудесными ароматами. Знамёна были приспущены. Царила странная, почти могильная тишина, хотя за каменными колоннами всё так же шумела листва и стрекотали насекомые.
Руми ещё думала о грядущем, и мысли были нерадостны. Что успеет сказать царю о ней император драконов? Как царь накажет за дерзость правителю Ливнера? Насколько сочтут неподобающим общение с Симерионом?
Так, незаметно для себя, Руми подошла к выделенной ей комнате. Слуга сказал, что горячая ванна, обед и чистая одежда уже ожидают. Ханума и тигров поселили в соседние покои. Обговорив дальнейшие планы, друзья разошлись.
В обители шелка и подушек Руми закрыла дверь и упала лицом в мягкое ложе. Очень хотелось забыться и уснуть, но она понимала, что времени на передышку нет. Из покоев шел узкий выложенный мозаикой коридор, за которым начиналась такая же мозаичная ванная комната. Прихватив полотенца, Руми отправилась купаться. На входе она ощутила обжигающее дыхание воды: фениксы жара не чувствовали и часто грели до кипятка. Руми посочувствовала драконам и себе, ожидая, пока остынет комната.
Спустя некоторое время Руми, чистая и наряженная в длинную шелковую рубаху до колен и широкие штаны, посетила Ханума, чтобы разделить с ним трапезу. Купец, не дождавшись Руми, уже уплетал хлеба, сыры и фрукты и запивал душистым вином. Тигры ели из больших керамических блюд паштет. Из чего он, Руми затруднялась назвать. Когда она села напротив купца, поставив свой серебряный поднос рядом с его подносом, Ханум накинулся и на её еду. Будто не ел лет сто.
— Знаешь, мне уже доводилось бывать в столице, но так хорошо меня ни разу не принимали. Что сказать, я в Шантрате! Ты в это веришь, Игнэ? — восторженно спросил купец у тигра.
— Не ухаживай ты за Руми, нас бы тут не было, — ответил он, не отвлекаясь от паштета.
— Это так. Веди себя умнее, чем в империи драконов, — заметила Витэ.
— Как думаете, какое наказание меня ждёт за дерзость императору? — поинтересовалась Руми у друзей.
— Несущественное и мягкое. Карать царь Бэйшар не умеет, — ответил Ханум. — А вот общаться с Симерионом я бы пока поостерегся. Император может решить, что царь фениксов не соблюдает договорённости и пытается вас поженить. Все понимают, что кого-то более подходящего по происхождению найти для царевича сложно.
— Мы не сможем пожениться, — грустно сказала Руми, — ни в обход императора, никогда. Нет во дворце места таким, как я.
— Да брось, — поддержал её Игнэ, — раз уж здесь собирается жить принцесса Мэйджина, которая совсем не феникс, то ты подавно сможешь. Главный вопрос — как тебе уцелеть после вспышки.
— В городе собрано много рукописей, — заметила Витэ, — в том числе написанных Адзуной. Сомневаюсь, что за тысячелетнюю историю царства фениксов твой случай — единственный.
— Более того, — добавил Игнэ, — во дворце хранится Гранатовый Камень, Сердце Руны. Быть может, он станет решением нашей проблемы.
— Спасибо, друзья, за поддержку, — вставила, наконец, слово Руми, разламывая в руках сочный персик. — Будь всё так просто, мой отец бы сам нашел способ мне помочь. Думаю, если у меня и есть шанс спастись, то только через Орхидею.
 
— Кстати, Витэ, — неожиданно вступил Ханум, — я точно знаю кое-кого с похожим недугом.
Все дружно уставились на купца, который, бросив смелую фразу, продолжал жевать как ни в чём не бывало. У Руми внутри дрогнуло. Есть ещё… он знает, как спастись…
— Да ты его видела, — ответил Ханум на немой вопрос. — Дайерин Дер-Су.
Надежда, зародившаяся в сердце Руми, умерла. Князь Дер-Су никак не относился к её беде. Даже если он обладал схожим недугом, ему не грозила гибель от пробуждения силы.
— А я-то думал! — проворчал Игнэ. — Дер-Су — дракон, у него и заботы совсем другие!
— Я лишь сказал, что подобные случаи встречаются. Не уточнял, что только среди фениксов, — спокойно возразил Ханум. — Возможно, в мире существует сила, способная оборвать связь Живущего на Земле с Мировым Древом, и, скажем так, некоторые недополучают даров Неру. Последствия войны со Скверной, я думаю.
— Как ты можешь это знать?! — воскликнула Руми. — Что в нашем мире натолкнуло тебя на такие мысли?!
— Я всякое видал, — таинственно ответил купец и тут же добавил:
— Тебе надо хорошо поесть. За тобой скоро придут. И, пожалуйста, успевай хоть немного подумать, прежде чем говорить. Заколку свою лучше сними. Фениксы, конечно, ко многому терпимы, но принимать тебя будут, как знатную госпожу, соответствуй.
Едва он закончил, в покои постучали. Ханум вальяжно поднялся и последовал к двери. Как он и полагал, пришли за Руми. Она попрощалась с друзьями и, глубоко вздохнув, отправилась на аудиенцию. Пусть царь Бэйшар нетребователен и мягок, нужно достойно предстать перед тем, с кем Руми не имела права спорить; то не Коуршан и даже не монарх соседнего государства. Хотя родители попустительствовали Руми, уважение к правителю они воспитывали целенаправленно и уверенно. И всё же разочарование сохранялось.
С востока главный зал отделяли от парка лишь колонны. Прочие стены были расписаны узорами из золотых тюльпановых цветов и изумрудных листьев. Будто Мировое Древо опустило необъятную крону. У южной стены стоял трон из белого мрамора: спинку вырезали в виде пальмовых ветвей, а сидение окружали букеты магнолий с сердцевинами из жёлтого жадеита. Ярко-зелёная виноградная лоза оплетала колонны и низкий пьедестал. Более трон походил не на кресло, а на скамью. Царь занимал правую половину, другая половина — место царицы — пустовала. По правую руку правителя стоял Симерион, сжимающий в руках жезл с царским гербом. Сам царь держал в руках скипетр, навершие которого украшал крупный голубой агат. В остальном государь фениксов оставался таким, каким видела его Руми у подножия башни, даже одежду не сменил.
По левую руку от царя стояла прекрасная девушка в белоснежной шелковой блузе, не закрывающей живот, и легкой газовой юбке в несколько слоев, которая касалась пола, пряча стопы. Девушка сама походила на цветок шиповника, сорванный с куста, но ещё не успевший увянуть. Её каштановые волосы вились так же, как у Симериона. Руми поняла, что перед ней царевна Диларам. Сходство с братом-царевичем поражало. Но если Симерион улыбнулся, открыто радуясь приходу гостьи, то Диларам оставалась спокойной и даже немного отрешённой. Словно её нисколько не волновала странная девица знатного рода. Такой должна быть женщина в обществе фениксов, сообразила Руми — скрывающей чувства.
Сидел царь фениксов вровень со стоящими перед ним подданными и гостями. Не было той гордыни и надменности, с которой император драконов смотрел на Живущих на Земле. Никто не желал принизить и подавить Руми, ей доверяли и ждали от неё доверия. Слуги покинули зал, оставив гостью наедине с царской семьей.
Руми низко поклонилась правителям, но царь жестом показал ей, что не нужно лишних церемоний. Она оказалась права — к ней относились, как к равной.
— Здравствуй, Руми, дочь Сингардилиона и Мирами. Твоё появление во дворце — большая радость для всех нас, — сказал царь, и Симерион кивнул, подтверждая правдивость этих слов.