#Zолушка в постель (СИ)
– Что это? – ледяным голосом спрашивает Игорь.
Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что на видео Серж и Крис целуются. В названии их имена, особое указание на родство и приписка: «Полное видео 18+». Я закрываю глаза, внутренне сжавшись, потому что скоро последует взрыв. Но Игорь молчит.
И лучше бы он кричал… потому что такой усталости на его лице я еще не видела. Он закрывает глаза и откидывается на сиденье.
– Ты знала? – спрашивает он меня.
Молчу. Не хочу, чтобы он снова меня ненавидел.
– Ань, ты ведь знала и поэтому выбросила телефон его дружка. Что ты молчишь?
– Игорь, это не мой секрет…
Отворачивается. Мы подъезжаем к дому, и Игорь выходит из машины, а я несусь следом, теряю туфлю на лестнице и, подумав, сбрасываю и вторую.
– Подожди, Игорь, ну подожди!
Вцепляюсь в его руку, готова почти рыдать.
– Не ругай их! Им сложно, неужели ты не видишь!
– Успокойся, – бросает он.
На наши голоса спускается Крис. По ее бледному лицу я сразу понимаю, что рассылка от Принzzа пришла всем. Зачем он это сделал?! Почему показался таким классным и добрым, а оказался…
Крис молча смотрит на брата, в глазах настоящий ужас. Нервы как натянутая струна, я дышать-то боюсь рядом с ними! Надо, наверное, уйти, но до ужаса боюсь их оставить. Мне больно за эту семью, как же не хочется, чтобы она развалилась! Игорь, ну ты же умный, ты любишь их, склей как-нибудь, собери по частям, пусть без меня, но собери!
– Сергей здесь?
– Здесь, – откликается Серж с лестницы.
– Вопросы задавать надо или сами поясните, что это?
Два брата останавливаются друг напротив друга. Крис прислоняется к стене. Я тенью проскальзываю к ней, просто на всякий случай.
Тихо. Жутко. Как будто сейчас случится взрыв. Я и жду его, подсознательно уже готова.
Но Игорь тихо спрашивает:
– Крис… Зачем? Скажи мне, зачем? Серег? Что я сделал не так?
– Я пойду к себе, – тихо бормочу я.
– Нет уж, стой! – Крис, словно змея, взвивается с места. – Слушай тоже, ты же часть семьи теперь. Слушай-слушай, как сестричка трахалась с кем Игореша не разрешил. Что скажешь? Себе он таких ограничений не ставит! Уже новую себе нашел подружку или еще на прошлую дрочишь?!
– Замолчи, Крис! Замолчи немедленно! – рявкает он.
– Иначе что? Скажи ему! Серж!
– Игорь, чего ты от меня хочешь? – устало спрашивает Серж. – Объяснений? Каких? Что я сорвался?
– Она тебе сестра!
– Она всю жизнь рядом! А вы, блядь, решаете свои проблемы и на все срете! Я понятия не имел, как воспитывать девчонку, а вы спихнули ее на меня!
Он орет так, что хочется закрыть уши и спрятаться в каком-нибудь темном углу.
– Все время спрашивала, за что с ней так мама! Почему папа на нее не смотрит! Лезла обниматься, ходила хвостиком, потому что никого не осталось, какого хрена я должен был с ней делать?! Я не буду оправдываться перед тобой, ясно? Перед отцом не оправдывался и перед тобой не буду. Знаешь что? Я ее три года трахаю. А вы все не видите, потому что никуда, кроме зеркала, и не смотрите.
Крис всхлипывает и отворачивается, я обнимаю ее за плечи и сама готова разреветься.
– Девушки, идите наверх, подождите нас там, – говорит Игорь. – Серег, ко мне в кабинет.
– Да пошел ты… – рычит он.
– Если ты ее не только трахаешь, но и хоть немного любишь, – в кабинет, я сказал. Или на выход. Но больше никого не увидишь. Никогда. Ты меня знаешь.
Сначала я думаю, что гордость и злость победят. Смотрю на Сержа и едва заметно качаю головой, умоляя, чтобы он этого не делал, чтобы не уходил от нас. Не знаю, что на него действует, слова Игоря или моя немая просьба, но он в несколько прыжков поднимается по лестнице. Игорь уходит следом, бросив нам:
– Наверх отведи ее.
Я с трудом заставляю рыдающую Крис подняться в мою комнату. Она сидит на краешке постели, низко опустив голову. В этой несчастной, испуганной девочке совершенно невозможно признать ту роскошную стерву, которая даже ехать со мной в одной машине отказывалась.
Понятия не имею, как ее успокоить. Когда рушится вся жизнь, сложно подобрать слова утешения. Я просто глажу бедную Крис по голове.
– Все образуется. Как-нибудь образуется.
– Он меня в психушку отправит. Теперь точно отправит.
– Я не дам.
– Ага, ты у нас тот еще авторитет.
– Что-нибудь придумаю. С Генкой же придумала. Я выбросила его телефон в пруд.
От удивления Крис даже плакать перестает.
– Ты выбросила его телефон в пруд?
– Ага. Вырвала из рук и выбросила.
– А как…
– Он Принzzу скинул, а тот всем разослал. Обиделся на то, что я с ним не стала встречаться. Ну или просто обиделся… не важно, в общем.
– Зачем ты мне помогаешь так? Тебя ведь отчислят.
– Не отчислят, твой брат уже отвалил кучу денег в качестве компенсации. А ты не реви. Разрулят как-нибудь. Видео удалят, вы же не звезды первой величины, чтобы во всех газетах писать о сенсации.
– Врагов-то много. Игорю еще припомнят.
– Он не первоклассник. Разберется. Не драматизируй. Как-нибудь выкрутимся. Откроем с тобой кофейню, получим наследство, уедем… Куда там можно уехать? Я бы в Праге пожила. А ты?
– Не знаю, – голос у нее от слез гнусавый, – лишь бы не здесь.
– Значит, в Праге. Кофейня в Праге, круто же?
– Игорь столько денег не даст.
– Достанем.
– Деньги?
– Игоря.
Она слабо, но улыбается. Мы сидим в темноте и тишине, думая о своем. Я об Игоре, например. О том, сколько на него свалилось и как бы мне хотелось хоть немного помочь. Хотя бы морально. Если бы он позволил.
Сколько мы так сидим? Я не знаю. Но когда вдруг дверь открывается и заходят Серж с Игорем, я вздрагиваю, а Кристина будто сжимается в ожидании удара. Но Серж вдруг делает нечто совершенно неожиданное. Он опускается возле постели на колени и берет руки Крис в свои. Держит, целует так нежно, что сердце щемит от боли за них.
– Прости. Я тебя напугал, – тихо говорит он.
Мне неловко, что я вижу эту сцену, но уходить некуда: проход загораживает Игорь.
– Ладно, я сам в этом виноват, – говорит он. – Надо было рассказать вам раньше.
Мне становится немного дурно, потому что голос у Крестовского очень серьезный. А еще он избегает смотреть мне в глаза. Я даже завидую Крис, ей легче, ее держит за руки Серж, она даже дрожать перестала.
– Ань, отец оставил тебе наследство, потому что вы с Крис сестры.
Что?
Я не произношу этого вслух, но вопрос отчетливо читается на моем лице.
– Наша мать рожала в одной больнице с вашей, ребенок погиб, папа заплатил врачу, чтобы одну из двойняшек отдали ему. И выдал ее за своего ребенка. Незадолго до смерти нашел тебя, Аня, увидел, что ты осталась одна и включил в завещание.
– Крис – моя сестра?
Я не знаю, как реагировать. Не знаю, что должна чувствовать. Эмоции словно выключили, как звук на компьютере. Картинка есть, что-то происходит, но в совершенной тишине.
– Да. Вы с Крис сестры.
Я смотрю на нее, и Крестовская делает то же самое. Мы обе ищем сходства, но разница слишком большая, чтобы хоть что-то нашлось. Я знаю, что двойня не всегда друг на друга похожа, но… черт, в это адски сложно поверить!
Ни разу, ни единым словом родители не обмолвились, что у меня была сестра! Да, мама упоминала, что я родилась семимесячной, но мало ли по какой причине такое случается! Значит, ей сказали, что ребенок умер. Пережила трагедию вместо Крестовских. Наверное, их отцу такой обмен казался равноценным, один-то ребенок у моих родителей остался. Я.
– Лев попробует снести видео, в СМИ его пока нет. Может, остановит распространение. Теперь что касается вас двоих. Избавьте меня от подробностей, ладно? Мне не важно, как давно это началось, как вы скрывались и какие мотивы у вас были. Я хочу, чтобы как минимум неделю вы провели порознь и подумали о новой информации, которая на вас свалилась.
– Я поеду в Питер, – говорит Серж Кристине, – попробую пробить себе квоту, чтобы готовить в «Эдеа» спортсменов из сборной по некоторым олимпийским видам. Вернусь через неделю. Потерпишь?