#Zолушка в постель (СИ)

Ан нет, не метафора, только к бабочкам этим прилагается еще огромная куча сомнений и проблем.
– На чем мы там остановились?
Лично я останавливаюсь на салате, ибо такого вкусного не ела никогда. Очень легкий, с тонкими ломтиками твердого сыра, маленькими сладковатыми помидорками, бальзамическим соусом и хрустящей смесью салата и базилика.
Игорю не удается добиться от меня продолжения разговора, поэтому мы молча едим. Сначала салаты, а затем и горячее, которое вообще не оставляет мыслей о чем-то, кроме нежного вкуса креветок в сочетании с легким лимонным соусом. Давно и редко мама делала потрясные креветки с рисом в сливках, на сковороде. Я обожала их, эти маленькие кусочки розового мяса. Конечно, таких огромных, какие принесли мне, я ни разу не пробовала. Наелась двумя, а еще две отдала Игорю, который, кстати, с удовольствием съел.
Все-таки иногда на него находит затмение и он становится нормальным. Даже каким-то заботливым или просто самим собой. И я начинаю думать, что мне бы хотелось иметь такого старшего брата. Несмотря на все отрицательные качества Игоря, которых, будем честны, вагон и маленькая тележка, он реально умеет решать все проблемы.
– Хочешь десерт? – спрашивает он, вырывая меня из раздумий.
Я даже не замечаю, что его рука вольготно расположилась на моей коленке и осторожно ее поглаживает кончиками пальцев. Черт, так приятно, что с трудом получается отстраниться.
– Нет, спасибо, я наелась.
И только я думаю, что сейчас мы поедем домой и я смогу спрятаться в норке и обо всем подумать, как Игорь говорит:
– Идем, потанцуем.
Чуть подальше, в окружении мягких диванов, действительно есть площадка для танцев, и уже развлекаются две или три пары. Меня вдруг охватывает настоящая паника:
– Я не умею!
Я даже на выпускном не танцевала в паре! И сейчас опозорюсь на весь ресторан. Тем более с ним!
– Умеешь, идем.
Игорь буквально силой вытаскивает меня на танцпол и прижимает к себе. Я чувствую оцепенение, но, увидев, что на меня никто не смотрит, расслабляюсь и даже начинаю получать удовольствие от плавных движений под неспешную музыку, от крепких объятий, окутывающего запаха сложного парфюма. Сердце гулко стучит в груди, и Крестовский наверняка это чувствует, но ему, кажется, хорошо. И я решаю в этот раз не дергаться, потому что после сумасшедшего дня вечер выходит уютный. С оговорками, но все же.
Время замедляется, пока мы танцуем, я рассматриваю зал и гостей. Игорь о чем-то задумался и не разговаривает. В один из моментов я вдруг натыкаюсь взглядом на ничем не примечательную парочку на одном из диванов. Красотка в красном платье и парень в черных брюках и черной же рубашке.
В красотке я узнаю Машу, девицу из клуба Сержа, а в парне – Принzzа. Он смотрит на меня не отрываясь, и я не знаю, как прочитать этот взгляд. Но он мне не нравится, это совершенно точно. Как и эта встреча.
Я отстраняюсь от Игоря и смотрю в его темные, похожие на ночь глаза.
– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я. – Зачем ты меня сюда привел? Добить? Ты ведь знал, что он здесь будет.
В глубине души я надеюсь, что Крестовский сейчас удивленно нахмурится, обернется, выругается и уведет меня прочь, но он и не собирается отрицать, что привел меня специально, чтобы увидеть Сашу с новой красоткой.
– Шишки набивать надо самому, – наконец говорит он, – но лучше, чтобы при этом кто-то страховал. Чтобы падать было не больно.
Я не знаю, что на это ответить. Иногда я не понимаю его. И себя не понимаю, себя даже чаще, потому что, казалось бы, вот она, открытая книга, все мысли мне доступны, все чувства известны. Но все равно никак не разобраться.
– Уйдем? – спрашивает Игорь.
Я киваю. Когда мы проходим мимо Саши, он едва заметно кивает мне и тут же смеется над чем-то, что Маша говорит ему на ухо. Эта картина вызывает во мне горечь, но одновременно с этим облегчение. Я же все равно ему отказала, так хотя бы не буду мучиться, что обидела человека, спасшего меня своими песнями. В общем-то, распространенная ошибка – я куда серьезнее воспринимала наши отношения. Без каких-либо на то оснований.
 
Игорь расплачивается по счету, и мы выходим на улицу. Стоит очень теплый приятный вечер, солнце уже клонится к закату. Не сговариваясь, идем гулять по широкой набережной. Ветер почти растрепал косу, и я ее расплетаю, чтобы не выглядеть неряшливо.
Думаем каждый о своем, и удивительно, но в молчании нет никакой неловкости. Мне даже хорошо вот так идти рядом, рассматривать старые дома, людей, попадающихся на пути. Даже когда Игорь берет меня за руку, я не сопротивляюсь. Портить такой вечер у реки совсем не хочется.
И вдруг я слышу:
– Аня? Анечка! Анюта Калинина!
Женский голос кажется мне знакомым, я оборачиваюсь и вижу тетю Свету – мамину давнюю подругу. И хоть мы с тетей Светой в последний раз виделись еще до маминой смерти, ездили вместе в Санкт-Петербург, я жутко рада ее видеть!
Мы обнимаемся, а муж тети Светы и Игорь тактично стоят в нескольких шагах от нас.
– Как же ты выросла, Анечка! – Она осматривает меня. – И красавица какая, только посмотри! Володь, смотри, как Маринкина кнопка выросла!
– А я думала, вы в Америке живете, – говорю я.
– Ну да, мы и жили, вот вернулись три дня назад. Как же я переживала, что потеряла с вами связь! Анечка, как дела у мамы? Я до вас так и не дозвонилась, и на письма вы не отвечали…
Я напрягаюсь и инстинктивно отступаю на шаг в сторону Игоря. Потом тихо говорю, делая над собой усилие:
– Теть Свет, мама… умерла. Давно. И папа.
Последние слова получаются шепотом.
Они дружили с института, две красавицы-подружки. И вышли замуж почти одновременно, только ребенка тетя Света родила позже, я помню ее Павлика маленьким и забавным карапузом в синей коляске. Когда ему был годик, они переехали в Штаты. Мама периодически созванивалась с тетей Светой, а после ее смерти контакты потерялись, и я даже не знала, помнят ли они еще нас.
Сейчас в глазах женщины блестят слезы, но она быстро их смахивает тыльной стороной ладони.
– Вот как… – голос звучит глухо. – Не знала, Анютка, не знала. Ох, Маришка. Бедная ты моя.
Она вдруг крепко меня обнимает, и я понимаю, что еще чуть-чуть, и разревусь. Это привет из прошлого, легкое дыхание счастливой и беззаботной жизни. Меня словно касается мир, в котором не было смерти близких мне людей, в котором мы были одной семьей, здоровой и счастливой.
Горло болит от подступающих слез.
– Муж твой? – спрашивает тетя Света, кивая на Игоря.
– Нет, – качаю головой, – это так… длинная история.
– Игорь, – представляется Крестовский.
– Светлана, а это Владимир. Очень приятно познакомиться. Анечка, нам бы поговорить. Расскажешь?
– Конечно, теть Свет. – Я грустно улыбаюсь: – Встретимся…
– Приходите к нам, – вдруг говорит Игорь. – Как договоритесь, скажите, пришлем водителя.
Надо же, но я ему благодарна. Мне кажется, сидеть в Светланиной квартире, пить ее любимый лотосовый чай и разговаривать о маме будет невыносимо. А зная сентиментальную и эмоциональную мамину подругу, мне еще придется рассматривать их фотографии, что в буквальном смысле вытрясет из меня душу.
Мы обмениваемся телефонами и снова обнимаемся напоследок. Меня буквально разрывают противоречивые чувства. Я рада встретиться с близким, которого давно считала утраченным, но в то же время мне хочется свернуться в клубочек и выть, потому что вернулась боль, которую я так долго в себе давила. Когда Светлана и Владимир скрываются из виду, я не могу больше улыбаться, отхожу на пару метров в сторону и опираюсь на перила.
Меня трясет, и слезы сами катятся из глаз, душу буквально рвет на части. Я закусываю руку, чтобы не реветь в голос. А меж тем оказываюсь в теплых объятиях. Цепляюсь за Игоря, как утопающий цепляется за спасательный круг.
– Это не пройдет, да? – спрашиваю я без особой надежды на ответ.
– Пройдет, – мягко говорит Игорь. – Не сразу, но пройдет.