#Zолушка в постель (СИ)

Интересно, куда Крестовский меня тащит? Вряд ли это будет увеселительная прогулка.
– Вот это. А туфли к нему у тебя есть?
Пока он копается в обувном шкафу, я рассматриваю платье и пытаюсь вспомнить, в какой белой горячке я его купила. Наверняка Стася выбрала в процессе бесконечных примерок. Я и половины из всего не рассмотрела.
Платье темно-зеленого, очень красивого цвета. Длиной сильно выше колена. Оно обтягивает все тело, лишь чуть-чуть расширяясь к самому подолу, который украшен крошечными серыми жемчужинками и снабжен небольшим игривым разрезом. Откровенность низа платья компенсирует верх: нет ни декольте, ни украшений, просто короткие рукава и скромный V-образный вырез.
Я беру смартфон и, стараясь не смотреть всплывающие уведомления, перевожу девчонкам деньги. Ровно ту сумму, которую обычно платила за комнату. Затем убираю телефон в ящик тумбочки, мне не хочется ни читать их ответ, ни смотреть, что там с моими соцсетями.
– Пойдут.
Игорь дает мне черные туфли на дикой шпильке. Я даже не уверена, что способна на них ходить, никогда не пробовала. Но вместо того чтобы возмущаться и снова давать повод меня мучить, я беру все предложенное и иду в ванную, потому что оставлять меня одну Крестовский не собирается. Он по-хозяйски садится в кресло и включает телевизор.
В ванной я надеваю платье, крашусь и собираю волосы в косу. Некоторое время любуюсь на себя в зеркало, все же стильная и дорогая одежда здорово меняет человека. Это будто и не я вовсе, хотя знакомые черты все еще угадываются. А потом, перед самым выходом, надеваю каблуки.
Высота – голова кружится!
Я появляюсь перед Игорем, и он плохо скрывает интерес во взгляде. Глаза у мужчины блестят, словно он смотрит не на меня, обычную и надоевшую Аню, а на ту, которая была с ним ночью. Которая сорвалась и позволила себе очень много лишнего.
Ну и тут я, конечно, разбиваю вдребезги это наваждение, когда нога подворачивается и я с визгом падаю на пол.
Игорь удивленно моргает, а через несколько секунд заглядывает Серж и спрашивает:
– Чего за грохот? Ты тут ее не бьешь?
В Сержа летит моя свалившаяся туфля, подобранная с пола Крестовским. С хохотом Серега прячется за дверью, а я развожу руками:
– И так будет всю дорогу.
На этот раз победа за мной. Я получаю обычные плетеные босоножки на не слишком высоком и, главное, удобном каблуке. Так я еще ниже и рядом с Игорем смотрюсь совсем ребенком. Вот интересно, я никогда не видела, как он занимается спортом, откуда тогда такое тело? Не на вафлях же Марины он такие плечи себе отгрохал.
– Куда мы едем? – спрашиваю, когда мы садимся в машину.
Снова без водителя, с Игорем за рулем.
– Ужинать, – отвечает он.
– А дома поужинать нельзя?
– Я хочу ужинать не дома.
– А я тебе там зачем?
– А ты – десерт.
Мне хочется, как в детстве, надуться и отвернуться. Хотя сегодня, пожалуй, Игорь имеет право надо мной издеваться, геморроя я принесла немало, пусть и не со зла.
– А если я не хочу быть десертом?
– Значит, будешь закуской.
– Я вообще не хочу быть едой!
– Какая ты капризная, Золушка.
– Я не Золушка. Ее мачеха заставляла перебирать чечевицу от золы, а спасла ее фея, и там еще, кстати, был принц. А ты…
– А я?
– Не принц.
– А Захаров, значит, принц?
– По-моему, отношения с Захаровым не у меня, а у тебя, – поддеваю я. – Во всяком случае, ты его вспоминаешь куда чаще.
За пререканиями мы въезжаем в город и каким-то чудом умудряемся избежать пробок. Мне нравится, как водит Игорь – куда спокойнее Сержа. Кажется, ему все-таки хочется доехать до места, а не убиться по дороге.
Мы останавливаемся перед каким-то старым зданием в самом центре. Вывеска гласит, что здесь находится клуб-ресторан «Панорама». Я понятия не имею, что он собой представляет, хотя иногда проходила мимо, когда не работала станция метро у отеля.
Нас провожают в зал, и я аккуратно осматриваюсь, стараясь не слишком пялиться и не подавать виду, что такие места мне в новинку. В зале царит приятный полумрак, на всех столах мерцают свечи, а удобные диванчики усыпаны разноцветными подушками. Народу почти нет, но на всех столиках виднеются таблички «Резерв». Вероятно, для ужина слишком рано. Зал разделен на две зоны: общая, с небольшими столиками, и приватная, на небольшом возвышении вдоль стены. Она состоит из кабинок, наполовину закрытых шторками от посторонних глаз. В одну из таких кабинок нас провожает миловидная девушка и подает меню.
 
Я кошусь в меню Крестовского и с удивлением замечаю важное отличие: в моем экземпляре совершенно нет цен. Только описания и фотографии блюд. Пока я размышляю над таким интересным феноменом, Игорь уже определяется и откладывает в сторону меню. Я понимаю, что понятия не имею о своих желаниях, и, кажется, Крестовский это понимает.
– Мне салат с языком, дорадо на гриле и американо, а для девушки салат «Панорама», креветки на гриле с овощами и бокал белого сухого на ваш вкус.
– Десерт желаете? – уточняет девушка.
– У меня свой, – усмехается Игорь.
– Ты решил меня споить? – когда она уходит, спрашиваю я. – У тебя ничего не выйдет. После вчерашних коктейлей я не притронусь ни к чему, что крепче кефира.
– Зря, – пожимает он плечами, – здесь хорошее вино к морепродуктам.
На это я молчу, а вот другой вопрос интересует очень остро:
– Ты хотел о чем-то поговорить?
– С чего ты взяла? Я хотел поужинать. А тебя надо учить выходить в свет. Чтобы ты не пугалась при виде креветок в ресторане и умела пользоваться приборами.
– Да за кого ты меня держишь! – возмущаюсь я. – Я умею пользоваться приборами и уж точно пробовала креветки!
– Сколько зубчиков на вилке для рыбы?
– Кокильная вилка маленькая, с тремя зубчиками и прорезью, бывают и четырехзубчатые. Для консервов – с пятью зубчиками и перемычкой. Для креветок двузубец. К омару подают иглу.
Игорь смотрит, удивленно подняв бровь, а я, пережив минуту триумфа, признаюсь:
– Нас же учили в отеле сервировке, чтобы мы могли, если что, пойти на замену в ресторан на завтраки или ужины.
Официант приносит Игорю кофе, мне вино и приборы. Я хихикаю, потому что, несмотря на то что мне заказали креветки, а Игорю – рыбу, вилки самые обычные, какими мы все привыкли есть.
Пока я занята рассматриванием интерьера, Игорь пересаживается на мой диван и притягивает меня к себе. Это происходит так неожиданно, что я вздрагиваю, а потом его губы касаются шеи, и меня снова куда-то уносит. Только сейчас это нельзя объяснить опьянением. Я просто таю, низ живота сводит от совершенно нового ощущения, а во всем теле появляется дикая слабость. Мне хочется расслабиться и продлить мгновение жутко приятного касания, но не дает покоя мысль, что это неправильно.
– Игорь! – пытаюсь возразить, правда, выходит как-то неубедительно.
– Что?
– Не надо.
– Приведи хоть одну причину почему. Только не говори, что не хочешь, потому что этот довод я разнесу минуты за две.
– Нас увидят!
– И пусть, что с того?
– Тебе – возможно. Я к такому не привыкла.
– Еще варианты?
Мне хочется его укусить, честное слово! Прямо впиться зубами в шею, чтобы следы остались и на работе как дурак с шарфиком ходил.
– Ты старше.
– Опытнее, это в плюс.
– Ты мой опекун.
– Вообще заводит нереально, да?
– Нет!
Я отпрыгиваю от него, едва замечаю официанта с салатами. Игорь смеется, официант профессионально бесстрастен, а я краснею и берусь за вилку. Не станет же он приставать, пока я ем? Но, очевидно, я плохо знаю Крестовского, потому что он не возвращается на свое место, а намеревается ужинать рядом со мной. И даже не знаю, нравится мне это или нет.
Страшно, очень, прямо до слабости в коленях. Потому что до сих пор у меня не было возможности пережить первую подростковую влюбленность. Конечно, какие-то чувства в школе были, но такие… несерьезные. Я плохо понимала, что вообще можно делать с парнем, о чем говорить, что я должна чувствовать. Мифические «бабочки в животе» были не более чем красивой метафорой из книг о любви.