( Не) чужой ребёнок (СИ)

Марта – удивительная женщина и добрая волшебница. Она не просто приютила меня с ребёнком, но и вдохнула в нас жизнь.
Год назад, когда сына наконец выписали из больницы, остро встал вопрос, куда его забирать. Первоначально волонтёры поселили меня в крохотной комнате на третьем этаже старого дома неподалёку от больницы. Но лифта там не было, а носить Ваню на руках вниз-вверх мне было категорически нельзя.
Благодаря усилиям врачей, моему мальчику удалось избавиться почти от всех последствий ранения. Но… Теперь он мог передвигаться только на коляске. Смириться с этим было непросто, но я не теряла надежды, что со временем удастся поставить его на ноги.
В больнице, куда меня взяли продолжать интернатуру, я быстро подружилась с коллегами. Врач-анестезиолог Бьянка познакомила меня со своей мамой. Марта жила на окраине города в маленьком домике, окружённом фруктовым садом. Она пригласила меня с сыном на время войны пожить у неё, а затем предложила не спешить с отъездом и остаться с ней.
Пожилая женщина будто сошла со страниц детских сказок. Седая, с забавным нагромождением волос на голове и в старомодном платье, она казалась настоящей доброй волшебницей. 
Марта окружила нас, как родных, любовью и заботой. Спустя несколько дней после нашего приезда на крыльце появился пандус для коляски, а в ванной – необходимые приспособления для купания Ванюши. Во дворе установили детские качели, в дом привезли специальную мебель и игрушки. Мы ощущали себя тут желанными гостями. Марта учила Ваню местному языку, пела песни и читала сказки. Каждый день она баловала нас выпечкой, а летом мы вместе варили варенье по маминым рецептам. 
Лишь в этом волшебном доме я перестала дёргаться от громких звуков и по-настоящему ощутила, что жизнь продолжается. 
Януш ждёт нас возле машины и сразу бросается помогать пересаживать ребёнка в салон. Мужчина заботится о Ване так, будто он ему родной. И это очень подкупает. Кажется, сам Бог послал мне его после пережитых страданий.
Сегодня у нас по плану насыщенный день. Сначала мы едем в кинотеатр смотреть разрекламированный мультфильм, затем пообедаем и отправимся в контактный зоопарк. Ваня в восторге от кроликов и козлят, которых можно кормить, гладить и даже тискать. Правда, последних он немного побаивается. Но на руках у Януша ему ничего не страшно. Даже когда носухи норовят залезть в карман и что-то утащить, смеётся и не пытается увернуться. Наоборот, подставляется так, чтобы зверюшке было удобнее сунуть нос в его крохотный карманчик.
Если у нас выпадают общие выходные, то мы обязательно куда-то выбираемся втроём. В хорошую погоду стараемся проводить время на природе. В пасмурную и прохладную, как сегодня, – ищем крытое место с развлечениями для Ванюши.
В будние дни Марта настойчиво выпроваживает меня на свидания, оставаясь с моим сыном. Всё чаще я ловлю себя на мысли, что она невольно заменила ему бабушку. Ваня тянется к ней и любит как родную. Любому малышу нужен полный комплект родни. Не сомневаюсь, что когда мы переедем к Янушу, обязательно будем часто навещать старушку. 
Я не понимаю, почему он медлит. Неужели до сих пор не уверен в своих чувствах? Мы никогда не говорили о них, но слова – это всего лишь слова. Павел мне много говорил о любви, но все его красивые фразы оказались лишь мыльными пузырями. А поступки говорят о реальном отношении куда красноречивее.
* * *
- Приехали! – тихонько шепчет мне Саша. 
Она моя землячка, тоже оказалась тут из-за войны и работает медсестрой. Наши судьбы в чём-то схожи. Она откуда-то узнала, что сегодня в клинику должна прибыть группа наших соотечественников – врачей из какой-то столичной больницы. Такие визиты не редкость, и я каждый раз с замиранием сердца высматриваю среди гостей знакомые лица. 
Я скучаю по родине, по прошлой жизни, вернуться в которую могу только во сне. Можно заново отстроить города и дороги, восстановить разрушенные дома, школы, больницы и торговые центры, но нельзя воскресить людей. Невозможно стереть из памяти пережитую боль и страдания, любовь и безграничную тоску по близким, которых больше никогда не увижу.
 
Спускаюсь в холл, где звучат приветствия, и жадно разглядываю приехавших – пожилого мужчину, стоящего ко мне спиной, и двух женщин среднего возраста, лица которых мне незнакомы.
Мужчина поворачивается, и я обмираю: Львовский! Постарел как… Он меня тоже замечает, кивает и расплывается в улыбке. Узнал!
- Ну здравствуй, пигалица, – басит ничуть не изменившимся голосом. – Какими судьбами тут?
Я немного теряюсь, будто на экзамене.
- Эвакуировали сюда… И я тут интернатуру прохожу.
- Во как. И много тебе осталось?
- Два месяца, потом экзамен.
- Домой собираешься возвращаться? Или тут корни пустила?
- Не знаю пока… – почему-то не решаюсь озвучить свои намерения.
Если я выйду замуж за Януша, то на родину буду ездить только на могилы родных, больше меня там ничего не держит.
- А ты подумай! Крепко подумай. Меня главврачом, кстати, назначили. Тяжело мне уже оперировать, так что пришлось в командирское кресло присесть. И что? Всё путём. Разрушенный корпус мы восстановили, ремонт заканчиваем. Вот, за оборудованием приехал. Приходится лично всё контролировать, чтобы быть уверенным, что деньги потрачены с умом. Врачи нам нужны, очень нужны. Особенно такие молодые и красивые, да ещё и с европейским опытом. Могу местечко для тебя забронировать. Как отстреляешься тут – милости просим.
- Я подумаю, Борис Осипович, время ещё есть.
Не хочется его обнадёживать, но и отказать, глядя в глаза, не хватает смелости. Да и кто знает, как сложится тут моя жизнь? Пока всё так неопределённо. Хочется верить в лучшее, но всегда надо иметь запасной план.
- А как там в больнице? Коллектив поменялся?
- Кое-кто остался, но вообще текучка большая. Сейчас пока работает только терапия, всё ж разбомбили басурмане. Лабораторию запустили в прошлом месяце, консультативный центр организовали. Хирургию и травматологию открываем скоро, так что всё будет. Бардака, конечно, много ещё, разгребать приходится. Но будем наводить порядок. Так что решайся.
- Заманчиво, – стараюсь улыбаться, хотя нарисованная бывшим коллегой картинка выглядит не очень оптимистично. 
Мне некуда возвращаться… Ни моего родного дома, ни фермы нет. Государство обещает выстроить дома в нашем селе взамен разрушенных. Но не смогу я, не найду в себе силы вернуться туда… Слишком больно. А в столице мне снова придётся мотаться по съёмным квартирам. Только теперь у меня есть Ваня, и я должна в первую очередь думать о нём.
Увязываюсь за гостями, пока они ходят по больнице. Хочется хоть косвенно коснуться прошлой жизни, вдохнуть её воображаемый запах.
Уезжая, Львовский ещё раз подходит ко мне, обнимает на глазах у всех и шепчет на ухо:
- Думай, пигалица. Я тебя жду.
Этот простой отеческий жест так трогает меня, что я непроизвольно начинаю плакать. Целую вечность меня никто так не обнимал… А мне, оказывается, это было крайне необходимо. Сколько бы нам ни было лет, мы всю жизнь остаёмся детьми и остро нуждаемся в родительской поддержке и опеке.
- Ну-ну, не реви. Всё будет хорошо, – сжимает на прощание мою ладошку старик.
Гости уезжают, а я долго смотрю им вслед, пытаясь выровнять дыхание и успокоить поднявшуюся в душе бурю.
Домой приезжаю чуть раньше обычного, тороплюсь обнять сына. Издали слышу в нашем дворе оживление.
- Мама, мама! Смотри, как я могу, – кричит Ваня, прыгая на костылях по дорожке и ловко переставляя их вперёд. – Я теперь могу ходить!
Януш страхует малыша, но в этом нет необходимости – у Вани отлично получается удерживать равновесие. Марта стоит на крыльце и загадочно улыбается. Опять наколдовала что-то хорошее.
- Мне Януш привёз костыли! И научил меня с ними ходить! Я теперь буду почти как здоровый! Я больше не буду ездить на коляске, как маленький! Там ещё наклейки есть, но я пока не приклеивал, тебя ждал.