Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ)
«Я должна впечатлиться или это просто формула вежливости?»
— Рада знакомству, — холодно улыбнулась она в ответ. — Я леди Энгельёэн.
— Графиня Готска-Энгельёэн? — проявил свою эрудицию герцог Сфорца, но при этом в глазах его промелькнуло нешуточное беспокойств. У итальянцев с викингами отношения были не так, чтобы дружескими, хотя жестокие обиды, нанесенные итальянцам варварами с далекого севера, являлись делом давно минувших дней. Но некоторые «детские страхи», как известно, остаются с людьми на всю жизнь.
— Да, это я, — ответила Анна и выжидательно, пожалуй, даже, как бы, сверху-вниз посмотрела на Сфорца.
Конечно, он был дожем республики, — то есть главой государства, — но нынешняя Венецианская республика и в подметки не годилась себе прежней. Одно название, и ничего больше.
— У вас ко мне какое-то дело, герцог? Прошу присаживайтесь, пожалуйста, дон Сфорца, — предложила она.
— Мои дочери, — повела она рукой, представляя сидевших за столом девушек, — Эрмина, Елизавета и Изабелла.
— Я здесь, миледи, именно из-за одной из ваших дочерей. Полагаю, речь идет о сеньорите Изабелле! — галантно улыбнулся дож, присаживаясь на стул, мгновенно поставленный для него официантом. — Мой сын…
— Галеаццо, — «припомнила» Анна. — Милый юноша.
— Ему пришлась по душе ваша дочь, графиня, — озвучил свою проблему дож. — Скажу больше, его сердце похищено юной Изабеллой. В связи с этим, я хотел бы задать вам прямой вопрос, помолвлена ли уже ваша дочь, и, если это так, то с кем? Полагаю, что я мог бы обсудить этот вопрос с родителями юноши…
«Да, — поняла Анна, — это серьезно. Парень влюбился, и отец не против, тем более, теперь, когда он узнал, чья она дочь».
Будь она кем-нибудь попроще, такой тип, как этот герцог Сфорца, мог предложить девушке, пришедшейся по душе или чреслам его сыну что-нибудь вроде конкубината[1], но дочь графини не могла стать содержанкой по определению, поэтому речь, похоже, идет о сватовстве.
— Прошу прощения, герцог, — сказала она после короткой паузы, взятой ею, как будто, на размышление, — но я должна растолковать суть вашей инициативы своей дочери.
— Что скажешь, Изи? — обратилась она к дочери на привычном для них древнескандинавском.
— Парень красивый, — признала Изабо, — воспитанный и, вроде бы, не дурак. Но на данном этапе я против необратимых решений.
— Разумно, — согласилась Анна. — А вы что скажете, девочки?
— Род знатный, — сообщила свое мнение Эрмина, — но нам не нужен наследник. Лучше бы, второй сын. А так, что ж, годный экземпляр.
— С таким в постели будет не скучно, — якобы, на полном серьезе, высказалась Лиза. — Ты, как, Изи, уже потекла или все еще нет?
— Трусы мокрые, — улыбнулась ей Изи. — Но даже если я соглашусь с ним покувыркаться, то уж точно не в ближайшие год-два.
«Не зарекайся, милая, — покачала Анна мысленно головой, — такие вещи редко удается спланировать заранее, осуществить имеющиеся планы — еще реже».
— Правильное решение, — сказала она вслух. — Разрешить ему за тобой ухаживать, не заключая на данном этапе официального контракта?
— Они все равно потребуют какой-нибудь документ, — перешла Лиза на деловой лад.
— Декларация о намерениях? — спросила Анна.
— Это возможно, — чуть кивнула Изи. — Пусть приезжает и выгуливает меня по «злачным» местам Хогсмида.
— Целоваться будете? — сразу же заинтересовалась Эрмина.
— По обстоятельствам, — ухмыльнулась в ответы Изи. Девочки «резвились», и Анну это вполне устраивало.
— Спасибо, я поняла. — Анна улыбнулась дочерям, в который уже раз восхищаясь этими чудными созданиями, столь щедро наделенными природой, магией и богами, что даже не верилось в такое совершенство.
— Есть кое-что, герцог, что вы должны знать о моей дочери, — повернулась она к дожу, — прежде чем мы перейдем к обсуждению более серьезных вопросов. Позвольте, официально представит вам мою приемную дочь: Изабелла Клара Фелиситас фон дер Агте и Энгельёэн, леди-наследница Рода Вильф.
— Понимаю, — посмотрел ей прямо в глаза дож. — Меня это устраивает, думаю, устроит и вас. Галеаццо мой второй сын.
— Это действительно хорошо, — согласилась с ним Анна. — Но есть еще одно важное обстоятельство. Изабелле едва исполнилось двенадцать. Не удивляйтесь, милорд, это особенности, связанные с ее происхождением. Обсуждать мы их не будем. Скажу только, что, учитывая ее возраст, ни о каком брачном контракте в данный момент не может быть и речи.
— Двенадцать? — переспросил Дож. — Я сказал бы, пятнадцать.
— Двенадцать, — повторила Анна. — Она перешла во второй класс Хогвартса. Однако, важнее другое. Мои дочери сами решают, выходить ли им замуж, и за кого именно, если все-таки выходить.
— Но вы не будете против того, чтобы мой сын стал ухаживать за вашей дочерью? — в высшей степени галантно поинтересовался герцог Сфорца. Он явно уловил «доминирующую мелодию». Умный человек.
— Я не возражаю. — Это был четкий и однозначный ответ. — Насколько я могу судить, Изабо тоже не возражает, но, как вы понимаете, герцог, отсюда до брачного контракта, тем более, до постели довольно далеко.
— Моему сыну шестнадцать. Что скажете, если он переведется в Хогвартс? Полагаю, он может перейти на шестой курс.
— Мне нравится эта идея, — улыбнулась Анна.
— Как вы смотрите на подписание декларации о намерениях?
— Мы согласны, — кивнула она, соглашаясь с предложением, которое соответствовало ее планам.
Поворот, что и говорить, неожиданный, но она должна была принимать в расчет тот факт, что при таком ускоренном развитии, еще немного, и девочке потребуется кто-то, кому можно будет дать, не ощутив затем чувства разочарования и обиды. Галеаццо показался ей именно таким парнем. Этот будет любить и после того, как девушка раздвинет ноги.
«Возможно, это судьба!»
Эпизод 2 : Хогвартс, 30 августа 1992 года
В конце августа воленс-ноленс всем им пришлось вернуться домой. На носу был новый учебный год, а это значит, что девочкам Энгельёэн и Гарри Поттеру надо было готовиться к учебе, а Лили — к преподаванию. Анне же предстояло большое заседание Совета Попечителей и беседа тет-а-тет с директором Дамблдором. С предложением встретиться и обсудить «некоторые наболевшие вопросы» обратился к ней сам Великий Светлый, и Анна не нашла достойной причины, чтобы избежать этой встречи. В конце концов, Дамблдор не просто так погулять вышел. Он директор Хогвартса и Верховный Чародей Визенгамота, и пусть Альбус ей не друг, но все еще и не полноценный враг. Во всяком случае, не такой ультимативный враг, как пожиратели смерти или сам темный лорд Волан-де-Морт. Поэтому, обсудив с другими членами Совета последние поправки к бюджету и штатному расписанию, перешли к разделу «Разное». Утвердили прием переводом девяти новых студентов из европейских, азиатских и американских школ, среди которых уже числился Галеаццо Сфорца, и кратко обсудили те изменения, которые необходимо было внести в учебный план. В принципе, нововведения имели место быть уже в этом году: факультативы по боевой магии, дуэлингу и женскому ведовству. Однако на повестке дня были дополнительные шаги в сторону расширения изучаемых тем и углубления знаний в тех областях, которые наиболее пострадали от министерских сокращений в прежние годы. Дамблдору этот праздник либерализма был крайне неприятен, — и он этого даже не скрывал, — но ничего с этим поделать не мог, поскольку новый состав Совета Попечителей пользовался серьезной поддержкой двух из трех основных фракций Визенгамота. Особенно его огорчало то, что уже в этом учебном году в рамках всех четырех основных предметов, изучаемых в Хогвартсе со 2-го по 7-й курсы, — Трансфигурация, Чары, Зелья и Древние руны, — вводились новые темы, под общим названием «Опасные, Пограничные и Запрещенные Магические Практики». Директор возражал, утверждая, что эти знания излишни и небезопасны в столь юном возрасте, но не был услышан. Тогда он попытался спихнуть эти темы на курс «Защита от Темных Искусств», но получил и здесь яростный отпор. Его оппоненты, во-первых, апеллировали к тому, что это совершенно разные предметы, а во-вторых, напоминали, что с преподавателями ЗОТИ в Хогвартсе уже несколько лет происходит какая-то ерунда. Они слишком часто сменяются, и, по большей части, не отличаются компетентностью. В общем, разговор получился недолгим, но обсуждение — бурным и не всегда конструктивным, а результаты дискуссии оказались гораздо более проблематичными, чем ему хотелось бы.