Забудь об этом, Варвар (СИ)

Я послушно набираю полную грудь воздуха. Это очень странно, я знаю, что не нахожусь здесь на самом деле, но все равно чувствую запах леса и влаги.
– Не бросайся в подсознание с головой. Ты должна быть готова пересечь эту грань. Сначала просто дойди до черты. До последнего момента, который ты помнишь.
Слух снова улавливает щелканье метронома, которое давно потерялось. Я насчитала десять ударов, после чего звук снова пропал, а картинка вокруг стала ощутимо ярче. Мысленно удивляясь собственной смелости, я снова шагаю вперед.
Смех становится громче, а я вдруг понимаю, что еще так сильно отличается: каждый раз в своем сне я маленькая девочка, а сейчас настоящая, взрослая. А та малышка плещется у берега и звонко хохочет прямо передо мной, будто другой человек. Странно, кажется, что она совсем рядом – стоит только протянуть руку, и я смогу дотронуться до влажных кудрей, но почему-то её образ расплывается будто желе, хотя все остальное вокруг по-прежнему четко и ярко.
Я ступаю ей след в след и вот уже щиколотки ласкает теплая вода, а между пальцев ног забивается скользкий ил.
– Где ты?
– Я дошла. Еще чуть-чуть.
Я точно знаю, что говорю вслух. Я открываю рот, но не раздается никаких звуков. Их нет в этом мире, но в том доктор меня слышит и спешит предупредить:
– Подожди немного. Вдохни. Выдохни. Еще глубже. Постарайся дышать так глубоко, чтобы в груди стало больно.
Я послушно выполняю все приказы, но все равно чувствую приближение страха. Словно повторяя бурю внутри меня, вокруг поднялся ветер. Смех стих. Я даже не поняла, как оказалась на середине озера, всего в шаге от спины маленькой испуганной девочки. Я стою позади, а за нами из знакомой черной бездны наблюдают все те же глаза. Секунды и раздается такой знакомый булькающий голос:
– Спаси… Спаси меня…
Все начинает идти не так, как раньше. Я специально делаю это: девочка с визгом бросается к берегу, а я, умирая от страха, кидаюсь вперед. Я хочу нырнуть в чертов омут, хочу схватиться за тонкое запястье, что тянется ко мне, но лоб врезается в невидимую стену.
Мне не больно, но накрывает чувство безысходности и отчаяния. Я не могу ничего сделать и кричу.
– Варя, на раз, два, три, ты выдохнешь и медленно откроешь глаза. – голос доктора становится тверже, но его едва слышно в разбушевавшемся ветре: – Слышишь меня?
– Нет! – мотаю головой. – Нет, подождите!
Снова бросаюсь вперед, но чертова стена стоит посреди озера и не желает меня пропускать. Будь я в реальном мире, то наверняка уже содрала бы в кровь кожу с кулаков и лба, так сильно я бьюсь в нее.
– Пожалуйста, я хочу вспомнить! – кричу, насколько хватает силы.
– Варя, я начинаю отсчет.
– Нет! – я не понимаю, что говорю. Пряди болезненно бьют по щекам, а сердце отчаянно колотится в висках.
– Четыре.
– Нет, пожалуйста!
– Три.
Мир вокруг пошел рябью. Краски побледнели, а вода будто превратилась в переваренный холодный кисель. Я падаю, а потом снова вскакиваю на ноги, но меня засасывает. Стена будто бы становится все толще и теперь ее можно даже увидеть.
– Два. Варвара, я скажу «раз», и вы возвращаетесь в реальность.
– Нет!
– Раз.
Все пропало. Я распахнула глаза и, тяжело дыша, подскочила на кушетке. Тело трясло, щеки жгли слезы, а мышцы сводило болезненное напряжение.
– Варвара, выпейте, – Валентин Петрович протянул стакан воды, но я с силой оттолкнула его руку, слабо соображая, что творю.
– Почему?! – хотелось закричать, но голос почему-то сипел: – Почему вы не позволили мне остаться? Я почти пробила чертову стену!
– Варя, – профессор поднялся со своего кресла и присел рядом со мной на кушетку. – Вы пытались воздействовать на свой же разум насилием. Так делать нельзя. Последствия могут быть ужасными.
– Но почему? – истерика стирала границы контроля: – Я же почти смогла! Почти вспомнила!
– Послушайте меня, – мягко протянул профессор: – Если бы ваше сознание действительно хотело вернуть вам воспоминания, то этой границы вовсе не было бы. Травмы часто заставляют сознание скрывать болезненное прошлое. В состоянии транса вернуть его обычно очень легко, но только в том случае, если ваше нынешнее состояние позволяет вам выдержать последствия, понимаете?
 
– Не понимаю! Я хочу вспомнить!
– Вы хотите, я верю. И хотите осознанно. Это первый шаг. Но ваше внутреннее «я» по-прежнему подвержено сильному страху.
Я вцепилась пальцами в волосы и едва не завыла.
– Что мне тогда делать?
Доктор покачал головой и осторожно похлопал меня по руке:
– Пока просто ждать, Варя. Я могу предложить вам свои услуги, но не раньше, чем через полгода. Вы сейчас находитесь в очень нестабильном психологическом состоянии.
В голове сразу всплыла строчки из последнего письма, присланного Аластором: «За дверью буду смирно ждать, пока день тот же не наступит…». Полгода? Боюсь, если я правильно поняла значение этих слов, то у меня нет столько времени.
– Ваша психика слишком сейчас слишком неусточива, Варя. Скажите, ранее вы пытались вспомнить произошедшее?
– Пыталась, – прошептала, понимая, что уже не могу сдерживать невыносимую дрожь: – В детстве. Сразу после того... как все случилось.
– Воспоминания назад вы не получили... – задумчиво протянул Валентин Петрович: – А были ли побочные эффекты?
Я шмыгнула носом, усилием воли заставила себя взять в руки, медленно разогнулась и уже смелее посмотрела на профессора:
– Да. Я не могла разговаривать еще два года. Родителям пришлось перевести меня на домашнее обучение и лечить.
Валентин Петрович кивнул:
– Что-то такое я и предполагал. – немного подумал и добавил: – Сейчас, если вы продолжите насиловать свою психику такими методами, то последствия могут быть еще хуже, поймите.
– Что мне тогда делать?
– Быть с собой мягче. Подобные травмы, особенно запущенные, лечатся долго и кропотливо. Я бы посоветовал вам походить к психологу на длительной основе.
Я замерла и сжала губы, сдерживая нервный всхлип.
– Тогда… Тогда мне придется рассказать ему все в деталях?
– Видимо, это смущает вас сильнее всего, но да. Доктор только так сможет найти способ помочь.
Выходила из кабинета с ощущением, будто из меня выпили все соки. Медленно закрыла за собой дверь и устало подняла голову, тут же натыкаясь на взгляд Ивана. Судя по всему, парень нарезал круги по коридору все это время. Увидев меня, он тут же подошел и осторожно взял за плечи.
– Ты в порядке? – от искренней взволнованности в его голосе стало физически нехорошо: – Я даже через звукоизоляцию слышал, как ты кричала.
Я шмыгнула носом и, окончательно потеряв самообладание и понимание, что творю, тихо пробормотала:
– Только попробуй начать смеяться.
– Что? – не понял Никитин: – Варя, ты...
Я всхлипнула, шагнула вперед и крепко обняла вредного блондина за торс. Носом уткнулась ему в свитер и от души зарыдала.
  
27
 
Аппетита не было. Я вяло ковырялась вилкой в тарелке, то поднимая, то опуская обратно уже подстывшую пасту. Зато бокал вина, который внимательный официант наполнял уже в третий раз, я осушала до дна. Когда парень в очередной раз подошел, Иван Сергеевич поспешно перекрыл рукой верх стакана:
– Спасибо, ей хватит.
Я шмыгнула носом, но спорить не стала. Напиваться не входило в мои планы, да и вино было чересчур вяжущим и терпким. Наверное, я была слишком голодной, но желудок отказывался принимать пищу, вот и глотала на автомате единственный имеющийся на столе напиток.
– Воды принесите, пожалуйста, – попросил Никитин, правильно истолковав мой тяжелый вздох.
 
– Лучше сок, – тут же встрепенулась я: – Есть апельсиновый?
Официант кивнул и удалился исполнять заказ, а я снова не сдержала печально вздоха.
– Может, поешь все-таки? – поинтересовался блондин: – Всю дорогу живот от голода бурчал.
– Он и сейчас бурчит, – из вредности отозвалась я: – просто музыка громкая, ты не слышишь.