Двух дорог пересеченье (СИ)

Комментарий к Глава XVII. ОТКРОВЕНИЯ
Иллюстрация №1: https://vk.com/photo2106348_457246288
Иллюстрация №2 (коллаж, который я сделала ещё пару месяцев назад, думая, прежде всего о Владимире, когда сидела над данной главой): https://vk.com/photo2106348_457246289
========== Глава XVIII. СЮРПРИЗЫ НОВОГО ДНЯ ==========
Глава XVIII
СЮРПРИЗЫ НОВОГО ДНЯ
Несколько дней погодя Владимир, устроившись поудобнее на подушках, взялся после завтрака читать привезённые из города газеты. Ванечку повела на прогулку в сад няня, чтобы познакомить мальчика поближе с деревьями и цветами, растущими около дома. Наташа села у открытого по случаю прекрасной тёплой погоды окошка с рукоделием. До их с Владимиром ушей доносилось весёлое щебетанье воробьёв за окном, прыгающих с ветки на ветку на небольших кустах, посаженных вдоль усадьбы, да звонкий голосок ребёнка, лопотавшего о чём-то с Акулиной, к которому то и дело прислушивалась Натали, невольно замирая с иголкой в руках. В комнате время от времени шуршали перелистываемые страницы.
— Наталья Александровна, — позвал Корф, — подите сюда, если я не слишком вас отвлекаю.
Княжна отложила на подоконник своё шитьё (она, пока ни слова не говоря Владимиру, мастерила для Ванечки летнюю рубашечку) и, дошагав до постели, присела. Ей протянули открытую газету.
— Вот, посмотрите-ка.
Она взяла в руки «Губернские ведомости» и, раскрыв пошире, прочла вслух первый попавшийся на глаза заголовок:
— «Крестьянская реформа: за и против», — и далее, — «Как удалось выяснить нашему корреспонденту, присутствующему на днях на встрече местного дворянства с генерал-губернатором…»
— Да нет, ниже, — перебил её Владимир.
Недоуменно посмотрев на него, Наташа пробежала глазами страницу, пока не нашла следующий текст:
— «Чудесные спасители Двугорского», — было напечатано крупными печатными буквами да ещё и жирным шрифтом. Она нервно сглотнула. — «На минувшей неделе были пойманы разбойники, промышляющие в наших краях. Барон Владимир Иванович Корф, тридцати лет от роду, и княжна Наталья Александровна Репнина, девица двадцати пяти лет, рискуя своими жизнями, подстроили ловушку для негодяев на Петербургской дороге. Если верить информации от источника, пожелавшего остаться анонимным, барон Корф в результате схватки оказался ранен, но не смертельно, а девица Репнина, ловко управившись с револьвером марки Кольт, обезвредила главаря преступной шайки, покалечившего Владимира Ивановича. Женщины встают к оружию, господа! Новые подробности этого громкого события читайте в следующем номере!»
Кончив читать, она закрыла газету и посмотрела на дату — выпуск вышел вчера.
— Как вам, Наталья Александровна? — спросил Владимир. — Мы с вами попали в местные хроники.
Наташа, положив листы на колени, попыталась выдавить из себя улыбку.
— Не обезвредила, а только ранила. Вечно эти журналисты преувеличивают.
— Вы не рады? Здесь же написано о вашей смелости. Позвольте предположить, что теперь вы станете местной знаменитостью.
— Я бы предпочла, чтобы это событие не освещалось газетами. Мне не нужны ни слава, ни почести.
Она вновь взяла в руки «Ведомости» и стала аккуратно расправлять завернувшиеся страницы. По правде говоря, Натали посетило неприятное чувство, что весть об их с Владимиром подвиге может каким-либо образом дойти до императорского двора, в частности, до Александра Николаевича и принцессы Марии. Конечно, это всего лишь одна из местных газет, но в ней упоминается её, Репниной, имя. Значит, кто-то может прочесть и донести. Она бы не хотела, чтобы принцесса, пребывая в своём положении, прочла про то, как её фрейлина сражалась с разбойниками. «А Александр? Какова будет его реакция?»
— Почему вы так безрадостно встретили эту новость? Я же вижу вашу встревоженность, — Владимир отобрал у неё газету и бросил на тумбочку. — Может быть расскажете, что у вас за отношения с Александром Николаевичем? Вы о нём подумали, верно?
— Не только, но и о принцессе Марии. Да и о государе с государыней. Но как вы догадались?
 
— Это совсем нетрудно. Неужто наш Мишель, несмотря на свою ворчливость, не станет гордиться сестрой? Да и Елизавета Петровна, должно быть, не будет расстраиваться, если прочтёт данный текст. Ваши родители слишком далеко, чтобы получать местную прессу. Поэтому остаются только царственные особы.
— Я переживаю за Мари, — ответила Натали, перебирая теперь руками складки своего платья. — Она моя подруга, а я не написала ей ни слова о произошедших событиях. Но как рассказать о таком, чтобы не было слишком страшно, и вообще?!
— Вы лукавите, — покачал головой Корф. — Тут дело не только и не столько в принцессе, сколько в её муже. Вам так важно его мнение?
— Нет. Пожалуй, что нет.
— Тогда чем вы обеспокоены?
Не выдержав, Натали произнесла нетвёрдым голосом:
— Я боюсь, как бы наследник не нагрянул к брату или не послал тому письмо со своим негодованием моим поведением. Просто не знаю: чего следует ожидать от этого человека? А он, обладая властью, имеет множество возможностей, чтобы показать своё неудовольствие!
— Но ведь Александр Николаевич ещё совсем недавно благоволил вам. Я помню, как он был участлив к вашей судьбе. Что же изменилось?
Натали с крайне мученическим видом взглянула на Владимира. Она, ко всему прочему, сомневалась: стоит ли посвящать его в события, произошедшие перед её отъездом из Царского села?
— Наташа, послушайте, — он протянул руку, и Репнина подала свои холодные пальцы, — вы можете открыться мне. Давеча я был искренен с вами, хотя это было непросто. И мне кажется, что доверие должно быть обоюдным. Согласны?
Владимир накрыл дрожащую руку своей ладонью.
— Да, вы правы, должно.
Тепло его рук благотворно подействовало на Натали, придало ей сил и уверенности.
— Я расскажу вам, — решилась она. — А уж вы судите меня так строго, как считаете возможным. Хотя, как мне кажется, моей вины не было ни в чём! И доброе имя своей семьи я не запятнала низкими поступками!
— Начинайте, Наталья Александровна, — он вновь погладил её согретые пальцы. — Я вас внимательно слушаю.
Она поведала Владимиру о разговоре, состоявшемся в Капризе, о двойственном предложении дружбы, об укоре Александра Николаевича, что она мешает его счастью с принцессой, о том, как она бежала от цесаревича, сломя голову. И о его чудно́м письме, присланном в Двугорское. Корф слушал, не перебивая, лишь изредка, когда Натали тушевалась, задавая наводящие вопросы. Как только рассказ был кончен, и Репнина, ожидавшая суровый вердикт, робко посмотрела на Владимира, он спросил:
— Мишель знает об этом?
— Нет, но думаю догадывается, что сестра не просто так приехала надолго. Я не смогла рассказать ему, потому что он мой брат, и я боюсь, как бы он не захотел вступиться за мою честь. Но мне этого вовсе не нужно. Одна дуэль с наследником уже была на моей памяти, и ничем хорошим она не кончилась для всех, кто был к ней так или иначе причастен. Не хочу, чтобы из-за меня ломались судьбы других людей.
— А Лиза? Вы и от неё скрыли эту историю?
— Не желаю причинять ей боль. И уважаю память о её погибшем брате. Как бы стала я рассказывать о притязаниях его высочества, возникших, между прочим, ещё во время помолвки с Андреем? Пришлось бы вдаваться в весьма нелицеприятные подробности. Вспоминать былое, касаясь часто имени Андрея. Нет, мне не хочется погружать Лизу в это болото, достаточно уже того, что сама увязла в нём по уши.
— Значит, держали всё в себе. Непростая ситуация, — сказал озадаченно Владимир. — Не был бы я в нынешнем не совсем здоровом положении, то непременно поехал бы к Александру Николаевичу и поговорил по-мужски.
 
— Что вы! Представьте, что может случиться, если вы вновь поссоритесь! — воспротивилась Наташа.
— Но как вы видите свою дальнейшую судьбу? Рано или поздно вас попросят ко двору — и неизвестно, каково будет поведение наследника. Оставит ли он вас в покое?