Двух дорог пересеченье (СИ)

— Я люблю и уважаю Лизу. Сама знаешь, что без её одобрения не обходится ни одно мало-мальски важное событие в нашей с ней жизни. Однако она знает, кто главный в семье. И если я посчитаю нужным поступить по-своему — Лиза не станет препятствовать. Брак, Наташа, это, в том числе, умение женщины уступать, а также отойти в сторону, в тень своего мужа, когда возникает на то потребность.
Натали хотела было оспорить слова Михаила, но вовремя себя остановила. Вместо этого она обиженно опустила голову. «Уступать мужу, быть в тени, помалкивать! Неужели и вправду это так необходимо для счастливой семейной жизни?» — восклицала княжна про себя.
— Кажется, эмансипация всё ближе и ближе, — нарушил тишину да скрип пера секретаря господин исправник. — Но вы молодец, Наталья Александровна. Не каждая дама способна на поступок, который вы совершили вчера. Да что там говорить? Не каждый мужчина справился бы так ловко, проявив хладнокровие, когда это столь необходимо.
Лицо Натали озарила благодарность.
— Моя сестра и револьвер Кольта, — обречённо простонал Михаил, вновь вставая. — Не могу поверить!
— А вот я могу, Мишель, — возразил Владимир, приподнимаясь на подушках. — Зря ты так с сестрой.
Ему было крайне неудобно лежать в одной и той же позе. И довольно непривычно ощущать себя прикованным к постели. Сделав неосторожное движение, он застонал от боли в боку. Наташа, позабыв обо всём, тут же вскочила и подлетела к нему, придя на выручку. С её помощью Владимир сел повыше на взбитые заново подушки.
— Благодарю, Наталья Александровна.
Он поймал её руку и поцеловал. Натали вспыхнула, не сразу высвобождая пальцы из его ладони. За спиной послышалось лёгкое покашливание Михаила. Княжна обернулась на звук — за ними наблюдали несколько пар любопытных глаз. Репнина, сделав пару шагов в неопределённом направлении, так и осталась стоять с крайне сконфуженным видом рядом с кроватью Корфа. Она была похожа на ученицу, провинившуюся перед строгой коллегией воспитателей.
— Так что там с разбойниками? Их всех поймали? — спросила Натали, рассматривая носки своих туфелек.
— Да, — ответил ей исправник. — Те пятеро молодчиков, которые напали на вас, после продолжительного допроса раскрыли местонахождение своего логова в лесу. Они оказались более сговорчивы, чем их главарь. Особенно если учесть обещанное послабление в наказании взамен на правду. Сегодня на рассвете мы побывали на месте стоянки всей шайки. Нас встретило ещё несколько весьма недружелюбных типов. Но на этот раз мы были прекрасно подготовлены, поэтому нам не составило труда схватить их всех. А в шалашах, где жили эти негодяи, солдаты обнаружили кучу награбленного добра. Счастье, что гранатовые серьги графини Щегловой и золотое колечко её дочери отыскались среди прочих ценностей. Думаю, дамы очень обрадуются. Разбойники нам также поведали, что хотели отправиться в Петербург, где планировали продать или выменять украшения на деньги.
— Они вчера как раз хвастались, что мечтали продолжить свои подвиги в столице, — подтвердил Владимир.
— Значит, хорошо, что у них ничего не вышло, — заключил господин Кутасов.
— А почему они напали раньше своего обычного места? Вам удалось у них выведать? — полюбопытствовала Натали.
— Божатся, что якобы их главарь принял такое решение, и на этот раз они нападают не на перекрёстке, где можно встретить других ездоков, а немного не доезжая, в лесу. Уж больно хотелось заполучить ларец, весть о котором разнёс по округе Михаил Александрович.
— Но каким образом они это услышали? — задала разумный вопрос княжна.
— Мои люди, переодевшись в штатское, накануне вашей с Владимиром Ивановичем поездки в Петербург, побывали в трактире уездного города, на ярмарочной площади — словом, в людных местах. Они заводили, как бы между прочим, разговор о молодом князе Репнине и его богатствах, которые он желает подарить любимейшей супруге в честь рождения дочери. И тактика сработала! Мой солдат опознал одного из разбойников шайки, хлебавшего квас в трактире. Он был у них в качестве доносчика.
 
Исправник встал со своего стула и подошёл к постели Корфа.
— Теперь им всем, голубчикам, грозит тюрьма! А главарю, вполне вероятно, и каторга за убийство князя Мшинского. У вас есть ещё ко мне вопросы, Наталья Александровна?
— Наверное, нет.
— Тогда — нам пора, — Константин Григорьевич отвесил поклон Натали и пожал протянутую руку Владимира. — Разумеется, не могу ничего обещать, но постараюсь выхлопотать награды для вас обоих. Завтра буду с докладом у губернатора. Выздоравливайте, Владимир Иванович!
— Непременно, — кивнул Владимир.
Секретарь, собрав бумаги в папку, раскланялся перед присутствующими и вышел вон вслед за своим начальником.
— Что-то я не припомню, чтобы женщин награждали за подобные заслуги, — проговорил Михаил, подойдя к Наташе. — Так и недалёк тот день, когда такие передовые дамы, как ты, займут место в обществе наравне с мужчинами.
— А что тут плохого? — возмутилась Натали. — Полагаю, женщинам надо дать возможность не только учиться, но и работать. Мы могли бы помогать своим мужьям, отцам и братьям в управлении поместьем, с делами на заводах и фабриках — почему нет? У нас в головах тоже что-то да есть. И, быть может, даже побольше вашего!
— Нет, ты это слышал? — обратился Миша к Владимиру.
— Я согласен с Натальей Александровной: почему бы дамам не найти применения своим многогранным талантам? — улыбнулся Владимир. — Не всё же им сидеть над пяльцами. Или сплетничая друг с другом. О, женщины на многое способны! Они лучше, совершеннее нас. Признай же это наконец, дружище.
— Похоже, что вы — два сапога пара! Наташа, ты возвращается со мной в наш дом с Лизой! — приказал Репнин.
Натали, не ожидавшая такой развязки, с немой просьбой посмотрела на Владимира.
— Наталья Александровна, если пожелает, может остаться в моём доме. По-моему, надо предоставить сестре возможность сделать самостоятельный выбор, — сказал Корф, обращаясь главным образом к Репнину.
Князь с суровым видом скрестил руки на груди, словно говоря всем своим видом, что решение принято и оспариванию не подлежит.
— Пойдём-ка выйдем, — позвала Натали брата, направляясь к двери. — Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
— Что ж, идём. Заодно помогу собрать твои вещи, — бесстрашно молвил тот в ответ.
***
— Ты хочешь, чтобы я уехала? — спросила она, подходя к Михаилу вплотную. Они только что ступили на Наташину половину. — Будь по-твоему. Тогда ты остаёшься здесь и ухаживаешь за Владимиром вместо меня.
— Наташа!
— Миша, услышь меня, пожалуйста! Ты прекрасно видишь, в каком он состоянии!
Она, призвав всё имевшееся у неё спокойствие, несмотря на обидные слова князя о ней, как об излишне вольнодумной женщине, продолжила мягко:
— И понимаешь очевидные вещи: кроме нас у него никого нет. Ему не от кого ждать помощи, участия, заботы. Он — твой единственный друг! И я знаю, как ты любишь Владимира и переживаешь за его судьбу.
— Не менее, чем за твою, — заметил Репнин. — А, может, и более.
— Минувшей ночью он бредил во сне. Его нельзя оставлять одного, пока он не встанет на ноги. По прогнозам доктора это произойдёт совсем скоро, если хорошо ухаживать за ним.
— Ты ночевала в спальне Корфа?
— Оставь свои подозрения, — укорила она. — Позволь мне остаться. Давай не будем ссориться — это вовсе ни к чему. Мы должны помочь Владимиру, согласен?
Наташа дотронулась до руки Михаила и сжала локоть. Репнин задумчиво вгляделся в лицо сестры, в её влажные глаза. Неужто она готова пустить слезу, умоляя его уступить? Какое, однако, участие в судьбе Корфа.
 
— Тебе так понравилось лечить Вальдемара? Ладно, можешь остаться. Ты присмотришь за Владимиром, а Варя присмотрит за вами обоими.
— Как-будто мы с Владимиром способны на нечто компрометирующее! — не удержалась Натали.
— Помни о приличиях — их пока никто не отменял. И о том, что твоё пребывание здесь — временно. Пока Корф не встал на ноги.