Аленка, Настя и математик

Как Аленка не изивалась и не вертела задиком, очень скоро она ощутила в себе толстую головку отца. Сколько раз они ебались, но это было нечто новое. Девочка зажмурилась, сосредоточившись на новых, немного странных ощущениях.
Виталий Петрович осторожно ввел пенис до конца в маленькую упругую дырочку дочери. Ему очень нравился анальный секс, в особенности же с малолетками. Похоже, Алена тоже начала входить во вкус.
Было почти не больно, скорее приятно. В. П. плавно высунул член наполовину, затем опять-таки медленно (он умел растягивать удовольствие), не торопясь, погрузился в детскую попочку. О, это было незабываемое ощущение. Вот это называется вертеть дочку на хую, подумалось Виталию Петровичу. Класс. Ебя ребенка, старый развратник в который раз погрузился в сладостные воспиминания-фантазии. Вот он устраивается на работу в школу исключительно для девочек. Малолетних, не старше десяти лет. Каждая девочка стремится ему пососать, но не доводит дело до эякуляции, а стремится, лукаво улыбнувшись, прижав пальчик к губкам и хитро подмигнув, нагнуться, задирая подольчик старорежимного гимназического платья. Трусиков, конечно, эти гимназистки не носят — они попросту не знают, что это такое. Каждая крохотная с виду попочка имеет небольшое, упругое, даже почти тугое, но достаточно комфортное отверстие для члена зрелого мужчины. Ах, эти гимназистки. Ножки, смыкающиеся посередине тела в виде прелестных полушарий…
Взрыкнув, В. П. стал орошать внутренности теплого анального отверстия дочери. Она уже не брыкалась, продолжая машинально вылизывать крохотный Настенькин клитор. Дочкина подружка тоже была уже практически готова к получению пика наслаждения.
Петрович поразился, сколько же из него вытекло живородящей бледно-серой жидкости. Вот еще толчок. Опять. И еще один раз… Девочка неполных десяти лет уже забыла о том, что такое боль, весь мир стал одним фейерверком, апофеозом бытия. Меня папка ебет! Будет о чем рассказать подружкам!
Что же развратная Труффальдино? Разумеется, она не могла оставаться безучастной, но, оставленная в некоторой степени не у дел, вынуждена была обслуживать себя сама. Это, впрочем, нисколько не умаляло ее профессиональной гордости. Оседлав пиздой подушку, педагогиня раскачивалась на ней. Запах останется надолго, любовник — любитель малюток будет вдыхать его не одну неделю… Труффальдино попросту изнасиловала подушку, глядя, как В. П. изливается в дочь, вылизывающую потерявший всякий стыд одноклассницу…
— Папочка, кончаю! — заверещала дочь, делая попуськой полувращательные-полупоступательные движения. — Ты переполнил мою попку малофьей!
— И я спускаю, дядя Виталий! — завизжала Настька. — Вспоминаю, как вы недавно почесали мой задок!.. Ой. Ну все…
Валентина Владимировна умудрилась впихнуть в свое почти необъятное лоно изрядную часть подушки, даже сама поразившись, сколько же туда влезло.
Некоторое время взрослые и дети валялись попросту без сил…
— Пап выебал… — прошептала Аленка. — Выебал меня в попу…
Потом добавила:
— Так-то, Настена… А ты думала, этот член предназначен только для твоего розового колечка?
* * *
Труффальдино пребывала в прострации. Ох, никто ее еще так не ебал. Медитируя, Труфька в который раз воображала половой орган Виталия Петровича. Этот днвайс сношал ее мысленно; преподавательница отметила, что гадостная фантазия мало чем отличается от яви. Хотя разница какая-то, заметим, есть.
 Полный разврат и финал 
Надев синие трусики, Аленка вошла в спортзал. Урок Т., ясен перец, даром не прошел. Какая же она развратная, думала Алена. Ой, и поебусь ведь опять! С папой! С Валентиной Владимировной! Выебу и Машку! Выебу всех! Всем полижу, а потом все будут лизать мне!
Трусишки были похабны. То и дело кое-кто так и норовил ущипнуть ее за попу, будь то первоклашки-школьницы, то ли старшие. Аленке было все едино. Сходя со второго этажа на первый, героиня повести умудрилась кончить не менее двух, а если честно, то и трех раз.
 
О том, что было в раздевалке, даже и рассказывать бессмыссленно.
Васька насиловал свой наладонник, программируя. Алене казалось, что все это пустая трата временми.
— Так! — заорала чокнутая Труффальдино. — Все построились… Построились… (sotto vocco). А хуй знает, для чего вы построились. Да мне плевать…
Василий судорожно нажимал кнопки на девайсе.
Аленка вырвала ай-хер, ай-кью или еще там какую приблуду из Васькиных рук; случайно, видимо, нажала какую-то кнопку (это был айфон, сообразила она, вот ведь говно, как же все это достало) и успела ретироваться из рушащегося здания. Васька, дурак, что-то пищал. Настя тоже успела выскочить из горящей школы, подтягивая трусы, уже успевшие натереть писюрку).
Полуголые дети стояли, наблюдая, как рушится оплот их рабства, как подыхают, сгорая, их ненавистные мучители. Им было не так уж плохо, и не нам их осуждать. Гадость какая — придумать такое порно!
— А давай спасем Труффальдино, ты не против? — спросила Аленка (машинка опять очутилась в Васькиных руках), и он, кивнув, вот правильный мальчик! — кое-что нажал. Труффальдино тут же оказалась рядом с ними.
— Ф-фу, блядь, ну я добрая. Пойдем, подрочим, что ли?
К о н е ц
 Послесловие 
Труффальдино — реальная личность. Чрезвычайно развратная бабенка, действительно работавшая в 202-й школе Ленинграда и сумевшая развратить весь свой класс.
Как-то ей и автору данных строк довелось увидеться. SilverVolf спешил. Увидев ее, писатель был вынужден остановиться — как же, такой мемуар. 
Он узнал неблагопристойную мамзель. 
Учительница почти не измениилась. Очки из темной дешевой пластмассы. Такое же коричневое, с темно-фиолетовым оттенком, платье. Широко распахнутая, как вселенная, дыренка, и мокрая, как джунгли Венеры в представлении фантастов первой половины двадцатого века. Классной даме — не смотря на то, что она не очень-то соображала в русском языке, да и в математике, честно говоря, тоже, было таки любопытно узнать, каких успехов достиг ее ученичок. Васька Федоров ведь, как нетрудно догадаться, являлся alter ego автора.
SilverVolf  не стал ебать бывшую наставницу, хотя было можно. Впереди была работа над текстами. Не до того, право!
Этому грязному дядьке куда интереснее предаваться воспоминаниям, нежели иметь сумасшедшую — чью-то — мечту...
notes
 Примечания 
 1 
В этой небольшой главе — внимание, читатель! — описаны предельно противоестественные инцестуозные отношения отношения отца и дочери. Не исключено, что эти несколько абзацев следует пропустить. — SV.