Почувствуй (СИ)
В ту же секунду она резко посмотрела на меня, взгляд её испуганный и растерянный, будто я предложил что-то непристойное, с минуту она думала, что нужно ответить, при этом глупо моргая глазами, и смирившись, понимая, что отказом она оскорбит меня, проговорила:
— Хорошо, я живу неподалеку, так что много времени у вас не займу, — и она двинулась вперед.
— У меня времени хоть отбавляй, — усмехнулся я, стараясь уловить быструю походку собеседницы. — Кстати, можем перейти на «ты», после стольких встреч, преподнесенных судьбой, мы просто обязаны подружиться.
Она обернулась, прищурившись, посмотрела на меня с негодованием, и после этого сразу отвернулась. До места назначения мы добрались меньше чем за пять минут, всю дорогу преодолели в молчании, девушка продолжала немного потрясываться от страха, голос её дрожал так же, поэтому ни я, ни она заводить беседу не стали.
Мы остановились перед большим многоквартирным домом, девушка повернулась ко мне и проговорила:
— Спасибо за прогулки, я уже пришла. Я бы пригласила тебя на чай, в благодарность за всё случившееся, но время позднее, это уже переходит все приличия.
— Ничего, спокойной ночи, — сначала я хотел сказать, что всё впереди, и мы ещё поужинаем и погуляем, ведь отставать от неё я опять не собираюсь, но решил сделать вид, будто потерял к ней интерес, может, это и жестоко, но действенно. Чем проще ты относишься к девушке, тем сильнее ей хочется изменить это отношение.
Она кивнула, и побежала к дому, обернувшись пару раз, из-за чего я обрадовался. Ну вот, она уже зацепилась за крючок, поэтому и проверяет, смотрю ли на неё я.
Как только она вошла внутрь, в кармане зажужжал телефон, я посмотрел на экран, пришло сообщение от Шекер:
«Прошу. Спаси. Мне очень плохо одной».
Я только вздохнул, каждый раз бросаться к ней на помощь я не могу, да и не хочу, хоть она и цепляется за меня как за соломинку, я не в силах вытащить её на сушу. Да и меня уже ждут. Я максимально долго искал причины послать Йетер куда подальше, и больше не видеться с ней, но всё же, если я откажусь от неё, как это сделали другие, она совсем потонет.
Ругая себя на все лады, я всё же пошел искать свою машину возле клуба, и забирать Шекер, по дороге как раз завезу обещанные сладости.
Глава 4
Кадер
Я скрылась в подъезде, надеясь, что этот человек уйдет как можно скорее. За сегодняшний день я достаточно унизила себя, поэтому не могла повести своего неожиданного героя в свой маленький, обшарпанный домик, из которого может вывалиться пьяный отец. Я и без этого видела жалость в его глазах, мне не хотелось видеть это чувство по отношению к своей семье.
Этот дом также не чужой мне, к счастью, в нём живет моя тетя, на втором этаже, на солнечной стороне. Я люблю оставаться у неё, мне нравится эта атмосфера спокойствия, уюта и запах пирога, которого она печет мне по утрам, такого кислого, из свежих ягод, вкус которых перекрывает сладкое песочное тесто.
Воспоминание о пироге заставило живот заурчать от голода. Ноги и душа не хотели возвращаться домой, к сырости, запаху спирта и въевшемуся в стены и мебель сигаретному дыму.
Я достала телефон, модель которого давно не завозят в магазины, и посмотрела на время. Приличные люди, коим и является моя тетушка, уже спят, но я всё же нашла в себе наглость и взлетела по ступеням из светлого камня на второй этаж.
Тетя открыла дверь с удивлением, она ведь никого не ждала около часа ночи в гости, но увидев меня, её круглощекое лицо засияло улыбкой. По виду нельзя сказать, что она спала, скорее собиралась к трудовому дню, на ней махровый халат болотно-зеленого цвета, гармонирующий с глазами, и коричневые тапочки, а её каштановые волосы, умело крашенные в цвет зрелой пшеницы, закручены в бигуди.
— Красавица моя, — воскликнула тетушка. — Не стой на пороге, проходи. Как я давно не видела тебя, — женщина обхватила моё лицо руками и пару раз чмокнула меня в щеки и нос.
— Извини, что я так поздно, — пролепетала я, снимая с уставших ног надоевшую обувь, в то время, как тетя убежала на кухню ставить чайник на плиту.
— Я сама недавно пришла, только успела накрутиться, чтобы на работу с паклей не идти, — протрещала тетя, разговаривая, как всегда очень быстро, так, что я едва понимала её. — Сегодня столько людей было, прямо глаз радовался, если вся неделя такой будет, смогу весь год не волноваться, отложу деньги и буду доставать при необходимости.
Я вошла в небольшую кухню, с панелями, расписанными розовыми тюльпанами, и похожей по стилю мебелью, напоминающую комплект для куклы Барби. Села на персиковый уголок, наблюдая за суетящейся тетушкой, из-за чего на душе потеплело, улыбаясь, попросила:
— Давай-ка на русском, я понимаю, ты живешь здесь больше меня, но я так быстро не соображаю.
Тетя усмехнулась и продолжила рассказ чуточку медленнее, и на другом языке:
— Так жаль, что ты не умеешь шить, работала бы со мной, лучше, чем тарелки разносить, хотя знаешь, я думаю, Лейла научит тебя, вот пройдет эта череда выпускных балов, народу станет меньше, и тебя научат.
— Ты же знаешь, у меня в руках иголка не держится, мне как-то сподручнее в своей среде.
— Среде грязных тарелок и наглых посетителей? Нет уж, не позволю. Вот с мелкими деталями у тебя получалось, украшения, отделка, только вот с выкройками дела плохи, да с машинкой. Хотя, девочка моя, ты ведь архитектор, какие проблемы с эскизом одежды?
«Не позволю» — каждый раз произносит тётя и позволяет. Сколько раз она обещала помочь мне с чем-то, забрать от отца, научить шить, одолжить денег, и никогда не выполняла. Я перестала обижаться, в конце концов, проблемы всегда оставались только моими. От неё мне хватало тепла и уюта, пусть у меня не было помощи, зато был уголок, где можно на время спрятаться.
— У меня уже и с архитектурой не получается, — нехотя призналась я, и рассказала об отчислении.
— А я говорила, не надо тебе работать, переехала бы ко мне, и к учебе ближе, и я бы за тобой следила.
— И как я отца оставлю? Он ведь без меня сопьется, или ещё что натворит.
— Не говори мне про него ничего. Надо было сразу тебя забрать, приспособился бы как-нибудь. А теперь он никогда за ум не возьмется, привык, что может вытворять всякое, а ты исправишь всё. Всё, не спорь даже. Давай я лучше приготовлю тебе поесть, и успокоюсь.
Тетушка Лида ненавидит моего отца. Не знаю, ненавидела ли она его раньше, или начала после его блудной жизни, но стоит мне сказать хоть что-то связанное с ним, она просит помолчать, или переводит тему.
Лидия или как называют её здесь госпожа Фазидова, хозяйка довольно популярного ателье в городе, но сама госпожа предпочитает думать, что это её личный дом мод. Тетя живёт довольно обеспеченной жизнью, и частенько старается помочь нам, апеллируя тем, что кроме нас у неё никого нет. И это действительно так, выйти замуж она так и не смогла, так же, как и завести детей, всю жизнь она посвящает работе, и когда она возвращается домой, в пустую, но уютную квартиру, грустит, пару раз я слышала, как она плачет ночью. Я была бы только рада переехать к ней, и забыть обо всех сложностях, прекратить одиночество Лиды, но не могу, ибо отец в моих глазах почти грудной ребенок.
Пока тетя жарила для меня картошку с приправами, я, поддавшись размышлениям о семье, всё же задала этот традиционный вопрос, ответа на который я так и не получила, и наверное, никогда не получу:
— Расскажи мне, что с ней? — Тихо проговорила я, глядя в спину женщине.
Тетя сделала вид, что не слышит меня, обычно она так и поступает, а иногда долго притворяется, что не понимает, о ком я, но после долгих просьб, следует это:
— Просто её нет, никогда не вспоминай о ней, будто никого и не было, и Джошкуну тоже следует так поступить.
— Вам так сложно ответить? Вчера была годовщина, у отца опять крыша поехала, это происходит каждый год, вот уже шестнадцать лет, и я никогда не могу обвинить эту женщину, или помянуть, не могу найти слова утешения для отца. Что мне нужно сказать ему, что все люди рано или поздно умирают, или, что она ушла и дело вовсе не в нем, и он может продолжать жить. Как мне говорить с ним?