Черные Шипы (ЛП)

Он вздыхает и расслабляется. — Я предупреждал тебя, но я не могу держать тебя за руку и останавливать, так что поступай как знаешь. Ты уже не ребенок.
— Спасибо, Нейт, — я встаю.
— Поставишь фирму под угрозу, и я надеру тебе задницу, пока ты будешь лежать. Я даже попрошу Дэниела и Нокса помочь.
Я закатываю глаза, покидая его кабинет и возвращаясь в свой.
Мой разум переполнен вариантами того, как уничтожить Акиру Мори и Наоми с помощью коммерческих предприятий.
Если она уже знает, что он сделает предложение, то такая возможность представится достаточно скоро.
Я захожу в офис Кэндис, чтобы узнать расписание на сегодня, но вместо того, чтобы застать ее за тысячей дел одновременно, она приносит стакан воды кому-то, сидящему за ее столом.
— У тебя гость, — говорит мне Кэндис, когда я переступаю порог ее двери. — У нее не назначена встреча, но она говорит, что она личная знакомая.
Наоми встает и поворачивается ко мне, ее поза широкая, а лицо все еще замкнутое. — Нам нужно поговорить.
— Я уже высказал тебе свое мнение в офисе Нейта. Мой ответ не изменится через несколько минут.
Она поджимает губы. Если бы это были старые времена, она бы уже проклинала меня. Но, может быть, она обуздала эту часть себя.
Или, может быть, она просто исчезла.
— Выслушай меня, — говорит она, ее голос мягче, но я могу сказать, что она заставляет себя говорить именно так.
— Нет.
— Себастьян…
— Ты не выслушала меня семь лет назад. Почему я должен делать это сейчас?
Ее лицо бледнеет, губы приоткрываются, но она ничего не говорит.
Хорошо.
Теперь она понимает хоть малую часть того, что я, блядь, чувствовал.
— Отправь мне мое расписание по электронной почте, Кэндис, — я оставляю ее стоять там и захожу в свой кабинет.
Дверь позади меня открывается, и входит Наоми, тяжело дыша, когда она закрывает дверь.
Я смотрю на нее с намеренно раздраженным вздохом. — Что за?
— Ты не можешь просто игнорировать меня и притворяться, что меня здесь нет.
— Поверь мне, я могу.
— Хорошо, ты имеешь право быть отчужденным и апатичным. Прошлое было кровавым и неправильным, но нас больше нет. Мы здесь, и ты должен меня выслушать.
— Может быть, я всегда там. Может быть, я проснулся не в больнице. Может быть, я оставался в этой гребаной камере семь лет.
У нее отвисает челюсть.
— Я вижу, у тебя все еще есть привычка терять дар речи, когда тебе бросают жесткие факты, Наоми. Или мне теперь следует называть вас госпожой Мори?
Произносить это имя — все равно что глотать долбаную кислоту, попавшую мне в горло. Это все равно что проткнуть себе глаза и барахтаться в темноте, не видя выхода.
Но я продолжаю с насмешливым взглядом и тоном. Я продолжаю купаться во лжи, пока она не поглотит меня.
— Акира опасен, — говорит она тихим голосом. — Не обманывайся его внешней деловой внешностью. Он безжалостен и бессердечен, и в его теле нет ни капли милосердия, тем более что он обращается к тебе не по работе, а по другим причинам. Он хочет копаться в моем прошлом через тебя, и он не остановится, пока не получит то, что ему нужно, даже если это означает разрушить тебя и фирму Нейта в процессе. Так что уходи сейчас, пока можешь.
— Ты забываешь одну незначительную деталь. Он хочет работать со мной.
— В конце концов он сдастся.
— Ты только что сказала, что он не остановится, пока не получит то, что хочет. Которым, так уж случилось, являюсь я.
— Просто не принимай его предложение.
— Почему тебя волнует, приму я это или нет?
— Потому что это повлияет на меня.
Я делаю шаг к ней, не осознавая этого, потому что это чертово притяжение, которое у нас есть, очевидно, не то, что можно искоренить со временем.
Аромат лилий, смешанный с персиками и прошлым, наполняет мои ноздри, когда я останавливаюсь в нескольких дюймах от нее, и мой голос понижается. — Как это повлияет на тебя?
Она шумно втягивает воздух, ее зрачки расширяются. Когда она говорит, это делается с усилием. — Я не хочу, чтобы Акира знал о моем прошлом.
Моя челюсть сжимается от ее намека на то, что наше прошлое — это какой-то грязный секрет, который она хочет скрыть от своего крутого мужа.
 
— Почему меня должно волновать, чего ты хочешь?
— Ты тоже не хочешь, чтобы он знал.
— Может быть, да. А, может быть, я выпью с ним и расскажу ему обо всех тех способах, которыми я преследовал его хорошенькую жену и трахал ее во все дырки, пока она кричала о большем. Ему не помешали бы некоторые подсказки.
Розовый оттенок снова вспыхивает на ее щеках, и она поднимает руку, чтобы дать мне пощечину, но я быстрее. Я хватаю ее, прежде чем у нее появляется шанс действовать.
Может быть, это из-за того, что я снова прикасаюсь к ней, или из-за гнева, сияющего в ее темных глазах, которого ей не позволено иметь. Но за долю секунды мое настроение меняется с серого на черное.
Все сдерживаемые эмоции вырываются на гребаную поверхность, уничтожая любую крупицу контроля, которой я обладаю.
Используя свою хватку, я поддерживаю ее, прижимаю к двери и зажимаю ее запястье над головой. Она ахает, когда я прижимаюсь к ней своим лицом, мои губы касаются раковины ее уха. — У тебя есть два варианта, Наоми. Первое: развернись, покинь мой кабинет и никогда, блядь, больше здесь не показывайся. Не говори со мной о своем муже или о своих проблемах, и никогда, черт возьми, не проси меня выслушать тебя. Во-вторых, останься и неси ответственность за последствия.
Она быстро моргает, ее нежное горло судорожно сглатывает. Моя рука чешется схватить ее за горло и сжать, пока у нее не закружится голова и она не начнет хватать ртом воздух. Пока она не затуманится и у нее не закружится голова, но она не будет сопротивляться мне, потому что доверяет мне дать ей кислород.
Бля.
Теперь, когда этот образ сформировался у меня в голове, я не могу прогнать его.
Она тоже не собирается уходить. Не пытается оторваться от меня.
— Твое время вышло, Наоми.
  
Глава 22
 
НАОМИ
Я замерзла.
Не в силах пошевелиться.
Не в силах моргнуть.
Не в состоянии даже дышать.
Мое сердце колотится так громко, что в ушах гудит от его ритма. Воздух ощущается как острые иглы, покалывающие мою кожу и впивающиеся в кости.
Твое время вышло, Наоми.
Я слышала, как Себастьян сказал это, но мой мозг не до конца это воспринял. Но потом я вспоминаю, почему я вообще пошла на такой рискованный шаг, войдя в его кабинет.
Я должна была заставить его изменить свое мнение о работе с Акирой. Это единственная причина, по которой я с ним разговариваю.
Но все расплылось, когда он дотронулся до меня, схватил за запястье и прижал к стене, как будто он ждал этого годами.
Может быть, я годами ждала, когда он тоже это сделает.
Нет.
Я не могу позволить себе снова спуститься в эту кроличью нору. На этот раз действительно не будет никакого выхода.
Выйдя из ступора, я пытаюсь вырвать свою руку из его, но он сжимает свои тонкие пальцы на моем запястье, так что я вздрагиваю от боли.
Его твердая грудь прижимается к моей вздымающейся. Вспышка жара пронзает меня, когда память моего тела возвращается на семь лет назад, когда он заманивал меня в ловушку.
Когда его аромат бергамота и амбры наполнил меня взрывом одновременно трепета и страха.
Когда его близость означала, что моя жизнь перевернется с ног на голову.
Семь лет спустя все осталось по-прежнему.
Независимо от того, сколько я медитировала и тренировала свой разум, чтобы подняться над своими потребностями тела, одной встречи достаточно, чтобы мои усилия рухнули.
Все мои надежды удержать все в себе исчезают.
Как наркоман, я возвращаюсь к той фазе своей жизни, когда она не имела никакого смысла, потому что его больше не было в ней.
Когда я боролась с собой, чтобы не заказать билет на следующий рейс обратно в Америку только для того, чтобы увидеть его еще раз.