Страшные сказки Бретани (СИ)
«Человек-волк» и впрямь мог напугать кого-нибудь, кто не сталкивался с настоящей волчицей-оборотнем, огромной и острозубой, пахнущей кровью и горячо дышащей в лицо, как до этого не сталкивался с воскресшей утопленницей и козлом, ходящим на задних ногах. На самом деле «человек-волк» был похож скорее на обезьяну: его лицо и кисти рук были покрыты густой коричнево-серой шерстью, из-за чего невозможно было понять, сколько ему лет, или разглядеть черты его лица. Он прытко двигался, передвигался на четвереньках, приседал, потом делал большие прыжки и оглушительно лаял на публику. Дети визжали, не то в настоящем, не то в притворном ужасе, женщины шарахались и махали руками (Леон заметил, что Кларисса Лепети испуганно схватилась за живот), мужчины сплёвывали на землю и ругались. В целом это номер показался бывшему капитану самым провальным, и он даже посочувствовал человеку-зверю, увидев в его чёрных глазах проблеск живого ума.
— А теперь я имею честь представить вам Сильвию! — дядюшка Селестен раскинул руки так широко, словно хотел обнять всех, кто пришёл к нему в этот вечер. — Она — наша предсказательница, сивилла, Кассандра. Она — та, кто поднимет занавес тайны над будущим. Всего за несколько монет Сильвия ответит на самый сокровенный ваш вопрос. Подумайте хорошенько: быть может, от вопроса, который вы сейчас зададите, зависит вся ваша жизнь. Идите сюда, если хотите узнать свою судьбу! Но Сильвия за один раз может ответить только на один вопрос, поэтому не спешите!
Зрители едва ли не впервые за всё время с начала представления притихли, по рядам пробежали шепотки. Сильвия, как и предполагал Леон, оказалась цыганкой — не юной, с сединой в чёрных вьющихся волосах и тонкой сеткой морщин на щеках, погрузневшей телом, но всё равно очень красивой. Голову она держала так, как будто была королевой или императрицей, а её чёрные глаза, казалось, пронизывали каждого насквозь. Сильвия грациозно опустилась на расстеленный коврик, скрестив ноги по-турецки, неторопливыми движениями оправила юбку платья — как ни странно, не пёстрого, а тёмно-вишнёвого — и ловкими движениями перетасовала колоду карт.
Наблюдая, как изрядно потрёпанные, но не засаленные карты мелькают между смуглых пальцев гадалки, Леон неожиданно почувствовал смутный необъяснимый порыв, сродни тому, что привёл его в эти земли, порыв, который невозможно было понять, но которому нельзя было противиться. Кинув быстрый взгляд на перешёптывающуюся толпу, он решительно зашагал к цыганке. Шепотки за спиной стали громче, но бывший капитан заставил себя не думать о них, не думать вообще ни о чём, даже о безрассудности своего поступка.
Сильвия приветствовала его кивком, но не поднялась с места, и Леон, поколебавшись, опустился перед ней на одно колено — вставать на колени перед цыганкой казалось ему глупым, нависать над ней — неучтивым, садиться же на холодный дощатый настил не хотелось.
— Что вы хотите узнать? — голос у Сильвии оказался тёплым, глубоким и грудным; было трудно представить голос, более подходящий к её внешности и занятию.
— Что меня ждёт? — через секунду Леон уточнил: — Здесь, в Бретани.
Она кивнула и с крайне сосредоточенным видом принялась раскладывать карты. Густые чёрные брови, похожие на соболиные хвостики, нахмурились, полные тёмные губы что-то зашептали, карты одна за другой выскальзывали из пальцев и ложились на коврик. Леон следил за ними, ни о чём не думая: он всё равно не знал, что значит та или иная карта или их сочетание, а если бы и знал, то в любом случае не поверил бы в это. Позади всё стихло — видимо, местные сгорали от любопытства, ожидая, что Сильвия нагадает господину Лебренну, верному спутнику их госпожи.
Наконец предсказательница закончила свой обряд и подняла голову.
— Выбор, — изрекла она. — Трудный выбор. Между своим и чужим, между долгом и любовью, между тем, что вы должны сделать, и тем, что вам хочется сделать. Пока что вы идёте по верному пути. Не сворачивайте с него, иначе заблудитесь в тумане.
— Меня ждёт любовь? Здесь? — не понял Леон.
— Это уже второй вопрос, — Сильвия всё с тем же серьёзным видом покачала головой и протянула руку, явно ожидая платы.
Деньги Леон ей заплатил, но когда он возвращался, голова его была полна самых сумбурных мыслей. Логичней всего было бы предположить, что цыганка просто говорит расхожие фразы, которые подойдут любому, ведь кто в своей жизни не стоял перед трудным выбором? Но что-то в её словах не давало покоя Леону, мешало, заставляло смущённо опускать голову и не смотреть в глаза Эжени, когда он подошёл к ней.
— Цыганка может быть колдуньей, верно? — вполголоса спросил Леон. — Из тех, кто предсказывает будущее?
— Вообще-то может, — с удивлением ответила Эжени. — Но я бы скорее решила, что она просто дурачит публику, говоря им то, что они хотят услышать. Или она действительно верит в свои силы, но всё, что у неё есть — это колода карт, и Сильвия толкует её ответы как может — или как считает нужным.
Она внимательнее посмотрела на своего спутника и нахмурилась.
— Леон, вы бледны. Вас так расстроило предсказание? Но ведь Сильвия сказала, что вы идёте по верному пути!
— Глупости, — бросил он. — Не надо было вообще идти к ней. Не знаю, зачем я это сделал. Послушайте… мы может уйти отсюда? Всё равно сейчас все будут узнавать свою судьбу у гадалки, и представления больше не будет.
— Хорошо, — кивнула Эжени, всё ещё кидая на Леона обеспокоенные взгляды. — Только я брошу горсть монет в шляпу Эцци. Такое представление должно быть вознаграждено!
— Вы очень щедры, — отметил Леон, когда они покинули шатёр и медленно удалялись от толпы, продолжавшей гудеть, пищать, смеяться, плакать, переговариваться и жить своей жизнью.
— Они это заслужили, — ответила девушка. — Грета прекрасно танцует, Эцци забавен, Селестен талантлив, Аякс обаятелен. Бедные девушки и человек-волк… они всего лишь жертвы природы! Я не знаю, как подобные создания появляются на свет, но если их создаёт Бог, то он жесток. Подумать только, Франческу и Франсуазу хотел утопить родной отец! А этот юноша, заросший шерстью, вынужден притворяться диким, хотя он прекрасно всё понимает — я видела это по его глазам.
— А Сильвия? Что вы скажете о ней?
— Безусловно, она красива, — Эжени вновь стала задумчивой. — Я бы хотела сходить к ней, чтобы она погадала мне. В худшем случае я просто отдам пару монет за пустое предсказание. В лучшем, если она и впрямь окажется волшебницей, как и я, мы могли бы объединить наши усилия… Нет, боюсь загадывать, лучше промолчу!
Весь дальнейший путь они проделали молча. Солнце уже скрылось за горизонтом, на землю легли вечерние тени, из-за облаков тускло светила луна, а над дорогой клубился туман, и Леону снова вспомнилось предсказание Сильвии. Не сворачивать с пути, чтобы не заблудиться в тумане… Но рано или поздно ему всё равно придётся свернуть на развилке, сделав тот самый сложный выбор. Выбор между своим и чужим, между долгом и любовью…
Леон никогда ещё так не жалел, что все гадатели напускают туману и говорят общими фразами, вместо того чтобы прямо сказать, что ждёт человека в будущем.
Глава XV. Чары и обереги
Приезжие циркачи прочно завладели вниманием местных жителей, и в последующую неделю в деревне все разговоры сводились к увиденным чудесам. Обсуждались длинные ноги танцовщицы Греты, длинный язык карлика Эцци, искусство дядюшки Селестена, тяжёлая судьба сестёр Франчески и Франсуазы и, конечно же, необыкновенное искусство гадалки Сильвии. Молодые девушки, краснея, перешёптывались о суженых, которых нагадала им цыганка, степенные отцы семейств говорили об обещанном обильном урожае в следующем году, старики и старухи хвалились, что Сильвия назвала им способы исцеления от давних болезней. Всю неделю среди крестьян кипело весёлое оживление, и никто не мог предположить, что скоро отношение к циркачам резко изменится.