Звук снега

– Это совпадает и с моим желанием. Таким образом, я и мисс Фитцвильямс будем принимать пищу в своих комнатах, правильно я поняла? – добавила она. Джоанне было все равно, где и как жить, но о Банч она обязана была позаботиться.
– Да хоть на голову себе ставьте блюда с едой в своих комнатах, контесса. Сомневаюсь, что я буду бывать дома так часто, чтобы замечать, где вы едите и где спите, и тем более забивать себе этим голову.
– Очень хорошо, милорд, – сказала она, поднимаясь. – Итак, подытожим: я делаю то, что мне нравится, хожу куда хочу, сплю и ем, где и с кем хочу, но при этом стараюсь избегать встреч с вами. Договоренность действует все время, пока я буду заниматься Майлзом. Я правильно изложила?
Джоанна ожидала его реакции, затаив дыхание. Она понимала, что вступила в игру с человеком, характером напоминавшим дьявола. Но сдержаться не смогла.
Прошло не менее трех секунд, прежде чем Гривз, сделав шесть длинных шагов, подошел к ней вплотную. Она точно знала, что шесть, потому что считала их, и каждый шаг тревожно отдавался в ее сердце. Джоанна не думала, что маркиз настолько выше ее, и отметила это, только когда он склонил к ней пышущее гневом лицо.
– Я убедился: все, что о вас говорили все эти годы, – правда, более того, слухи даже щадили вас, – процедил он сквозь зубы, глядя на нее сверху вниз. – В ту минуту, когда я решил доверить вам жизнь моего сына, я, наверное, сделал самую большую ошибку в своей жизни, если, конечно, не считать мою…
Он резко оборвал фразу. Но Джоанна без труда поняла, как она должна была закончиться – самой большой ошибкой он считал женитьбу на Лидии. Неужели маркиз думает, что она не знает, как он относился к жене? Но у Джоанны хватило воли, чтобы не рисковать достигнутым, задав этот готовый сорваться с языка вопрос.
– Если вы так считаете, лорд Гривз, то почему даете мне шанс? – спросила она вместо этого. – Почему доверяете вашего ребенка моей заботе?
– Потому что… я в отчаянии, я совершенно запутался, – ответил он, и напряженные губы не оставляли сомнения в его искренности. – Уже из-за одного вашего поразительного сходства с моей покойной женой я хотел, чтобы вы как можно быстрее уехали отсюда. Напоминания о Лидии тяжелы для меня. – Голос маркиза чуть дрогнул, и он сделал паузу. – Я совершенно не представляю, поможет ли это сходство Майлзу быстрее привыкнуть к вам или запугает еще сильнее. Но узнать это сейчас невозможно, поскольку он не хочет разговаривать.
– Он не проявил ни малейших признаков испуга. Поверьте, я бы никогда не допустила, чтобы Майлзу из-за меня стало еще хуже.
– Что ж, смею надеяться, что ему с вами будет хорошо. Он сильно любил свою мать и был очень расстроен тем, что происходило в прошлом году. И несмотря на то, что я думаю о вас, буду искренне благодарен, если вы ему как-то поможете. Действуйте так, как считаете нужным.
Гай тяжело вздохнул, отошел в сторону и резко повернулся к ней спиной.
Джоанна даже поперхнулась, настолько неожиданным было видеть такое проявление чувств человеком, который до сих пор казался ей совершенно бесчувственным. Тем важнее было подобрать правильные слова, которые следовало сказать сейчас.
– То, что вы думаете обо мне, милорд, не столь важно, – мягко произнесла она. – Единственное, о чем следует думать сейчас и вам и мне, это самочувствие вашего сына. Я благодарю вас за то, что вы дали мне этот шанс, от всего сердца благодарю! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Майлзу преодолеть этот трудный для него период.
Не в силах добавить еще хоть слово, она вышла из библиотеки.
 
5
 
– Не вижу смысла оставаться здесь, в этом Вейкфилде, даже на минуту, моя девочка, – сказала Банч, аккуратно складывая белую ночную рубашку и укладывая ее в свой саквояж. – Ты во мне не нуждаешься, и делать мне здесь нечего, разве что выслушивать твои бесконечные рассказы о том, как тебя беспокоит судьба этого маленького мальчика, и сетования на безразличие его отца.
– Прости меня, – сказала Джоанна с искренним сожалением, – я не хотела тебе надоедать. Просто голова забита мыслями о том, что делать с ними обоими, и я не могу говорить ни о чем другом. Но я, конечно же, не хотела спровоцировать твой отъезд.
 
– Кто сказал, что ты спровоцировала мой отъезд? Не будь такой тонкокожей, Джоанна. Твоя обидчивость порою подводит тебя настолько, что ты можешь забыть обо всем другом, – заявила Банч, прекратив упаковывать вещи. – Я же говорила тебе, что сестра пригласила меня на Рождество. Я ее не видела уже шесть лет. Ты ведь не настолько эгоистична, чтобы не отпустить меня? К тому же я живу в этом ужасном месте пять недель, совершенно ничего не делая, а ты знаешь, что я не привыкла бить баклуши.
Джоанна знала, что Банч права. Просто Банч всегда была рядом или почти всегда. На протяжении двадцати с лишним лет она была ее наставницей и советчицей. Представить, что можно жить без Банч, было крайне трудно. И Джоанна прекрасно понимала что, пытаясь задержать ее, вела себя как эгоистка.
– Конечно, тебе следует ехать, моя дорогая, – сказала она. – Я только не думала, что это произойдет скоро. Я надеялась, что Рождество мы проведем вместе.
– У тебя и без меня будет чем заняться. Ты и так все дни и ночи возишься с мальчиком, а лорд Гривз еще решил организовать рождественский бал. Надо же будет кому-то проследить, чтобы слуги сделали все как надо. А то они носятся в разные стороны, будто цыплята с отрубленными головами. Более глупой подготовки мне еще не приходилось видеть. – Банч поджала губы. – Эта миссис Кампьон может быть и хорошая домоправительница, когда все идет свои чередом, но совершенно не знает, как управлять таким огромным хозяйством, когда привычный распорядок меняется. Ей самой требуются четкие указания. А я учила тебя именно тому, как организовывать жизнь в доме. Для чего, как ты думаешь?
– Меня не станут слушать, – сказала, горько усмехнувшись, Джоанна. – Слуги и так на взводе, а я для них не более чем досадное недоразумение.
– Проблема в том, что они не могут понять, каково твое положение здесь, моя девочка. Сколько раз я тебе говорила, что социальный порядок – это основа всего! А ты после своего приезда делаешь все, чтобы нарушить его. Ты приехала сюда как контесса и кузина их покойной хозяйки. Так оно и должно быть.
Банч тщательно сложила платье и обернула его папиросной бумагой.
– Не помнимаю, что ты имеешь в виду, Банч? – возмущенно переспросила Джоанна.
– Я имею в виду, что они вдруг узнали, что ты – новая няня…
– Гувернантка, – поправила Джоанна.
– Это всего лишь слова, обозначающие почти одно и то же. Няня ли, гувернантка – в данном случае разницы нет. Ты завтракаешь, обедаешь и ужинаешь в детской и кроме как с мальчиком ни с кем ни о чем не разговариваешь, в том числе и со мной. Ты даже спать стала в свободной спальне возле детской. Лично я прекрасно понимаю – причина в том, что бедный парнишка иногда ходит по ночам и ты хочешь быть к нему поближе. Но позволь спросить, что, по-твоему, должны думать об этом остальные?
Джоанна приоткрыла рот, намереваясь что-то сказать, но Банч продолжила, не дожидаясь ответа:
– Я сама тебе скажу. Все думают, что лорд Гривз намеренно отдалил тебя от себя, загнал так далеко, насколько это было возможно, чтобы не показаться слишком невежливым и в тоже время лишить тебя возможности общаться с окружающими. Что еще могут подумать люди, которые знают, что ты здесь, но практически тебя не видят?
– Но это же неправда, Банч. Майлз нуждается во мне. Ему требуется все мое внимание! – возразила Джоанна. – Кстати, уже наметился некоторый прогресс. Он наконец позволил искупать и одеть себя. Затем я уложила его в постель, и он до утра проспал сухим. Правда, спит он по-прежнему очень неспокойно. Но как бы ты спала, если бы тебе снились страшные сны о твоей покойной маме? А я уверена, что именно такие сны он и видит.
Банч хмыкнула, устремляя взгляд на Джоанну: