Вспоминая голубую Землю (ЛП)

Санди улыбнулась. - Я думаю, тебе лучше показать ему, Чама.
- Прости за вопрос, но ты абсолютно уверена, что ему можно доверять? - спросил Чама.
- Он мой брат.
Чама что-то произнес вслух. Поляризационные экраны мигнули, став прозрачными. Обшитые панелями прямоугольники на стенах на самом деле были стеклянными ширмами. За ширмами находились вольеры, изобилующие растительностью.
Джеффри пошатнулся. Даже с первого взгляда было очевидно, что места обитания различались едва уловимыми и не очень тонкими способами. Некоторые были залиты ярким экваториальным солнечным светом - ослепительной яркостью полуденной саванны. У других был постоянный полумрак лесной подстилки под иссушающим солнце пологом густого древесного покрова. Другие были влажными или пустынно-засушливыми.
Он подошел к ближайшей паре окон. Они были расположены друг над другом, без каких-либо признаков того, что места обитания были каким-либо образом взаимозависимы.
- Я не так хорошо разбираюсь в ботанике, как следовало бы, - сказал Джеффри, разглядывая удивительное изобилие растений, втиснутых в окно верхнего этажа. Их оливкового цвета листья были усеяны каплями росы или остатками недавнего ливня. Под действием лунной гравитации поверхностное натяжение формировало жидкости в почти идеальные полусферы. - Но если в этой комнате так много биологического разнообразия, как я думаю, то это довольно удивительное достижение.
- Мы выращиваем растения в космосе со времен первых космических станций, - сказал Чама, - со времен "Салюта", "Мира" и МКС. Некоторые из здешних линий растений уходят так далеко в прошлое: линии, созданные первой тысячей людей, отправившихся в космос. Их руки касались этих родословных. - Он сказал это так, как будто говорил о святых реликвиях, к которым прикасались святые. - Но с самого начала работа всегда была ориентирована на науку и коммерцию - во-первых, на изучение влияния невесомости на механизмы роста, затем на углубление нашего понимания гидропоники, аэропоники и так далее. Как только эти технологии достаточно развились, мы перестали выводить новые сорта в космос. Это первый случай, когда большинство этих видов растений были распространены за пределами Земли. Разница здесь в том, что движущей силой является не наука или коммерция. Это панспермийский императив.
- А-а, - сказал Джеффри с глубоким упавшим чувством. - Верно. Думаю, я должен был это предвидеть.
- Ты этого не одобряешь? - спросил Чама.
- Окрасьте меня в более чем легкий скептицизм.
- Это способ моего брата сказать, что он думает, что вы все совершенно ненормальные, - объяснила Санди.
Он бросил на нее раздраженный взгляд. - Спасибо.
- Лучше всего вынести эти вещи на всеобщее обозрение, - сказала Санди.
- Вполне, - довольно сердечно согласился Чама. - Так что да, я панспермиец. Как и Глеб. И да, мы верим в это движение. Но это все, что есть - идея, движущий императив. Это не какой-то сумасшедший культ.
Дверь в дальнем конце комнаты открылась, впуская фигуру. Это был другой мужчина, пониже и коренастее Чамы, толкавший тележку на колесиках, нагруженную разноцветными пластиковыми колбами и ванночками.
- Это мой напарник, Глеб, - сказал Чама. - Глеб, у нас гости! Санди привела с собой своего брата.
Глеб пододвинул тележку к стене и подошел к ним, стягивая с рук перчатки и засовывая их в карманы своего длинного белого лабораторного халата. - Человек-слон?
- Человек-слон, - подтвердил Чама.
- Это большое удовольствие, - сказал Глеб, протягивая Джеффри руку для рукопожатия. - Глеб Озеров. Вы видели...
- Пока нет, - ответил Чама. - Я просто сообщил ему плохие новости.
- Какие плохие новости?
- Что мы чертовски безумны.
- О. Как он это воспринял?
- Примерно так же хорошо, как у них обычно получается.
Джеффри пожал Глебу руку. Тот мог бы зарабатывать на жизнь дроблением алмазов.
- В конце концов, он справится с этим. - Глеб изучал его с особым вниманием. - Ты выглядишь разочарованным, Джеффри. Разве это не то, чего ты ожидал?
 
- Это комната, полная растений, - сказал Джеффри, - а не зоопарк, который мне обещали.
Глеб был немного старше Чамы - по крайней мере, выглядел немного старше - с центральноазиатскими чертами лица, русскими, может быть, монгольскими. Волосы у него были темные, но очень коротко подстриженные, и он был чисто выбрит. Под белым лабораторным халатом у Джеффри создавалось впечатление плотной мускулатуры, телосложения борца.
- Послушай, - сказал Глеб, - ты гражданин Африканского союза, а союз - транснациональное образование, входящее в Организацию Наземных Наций. Это означает, что ты смотришь на вещи через определенный... идеологический фильтр, скажем так.
- Думаю, что могу найти способ обойти пропаганду ОНН, - сказал Джеффри.
- Мы Паны. Финансируемся Организацией Водных Наций, как ты, несомненно, знаешь, и ОВН находится в постоянных разногласиях с ОНН. Так уж устроен мир. Но мы не находимся в состоянии войны, и это не значит, что Паны собираются претендовать на мировое господство, на Земле или здесь, на Луне. Просто мы верим в определенные... неортодоксальные вещи. - Голос Глеба, звучавший в соответствии с переводом, говорил на языке, отличном от языка Чамы, чем-то отрывистом и гортанном, в то время как язык Чамы был высоким и лиричным по интонации. Он произнес эту речь, скрестив руки на груди, мускулы бугрились под белой тканью его рукавов. - Паны считают, что у человеческого вида есть долг, моральное обязательство помогать распространению живых организмов в глубоком космосе. Всех живых организмов, а не только той горстки, которую мы случайно захотим взять с собой, потому что они отвечают нашим насущным потребностям.
- Мы делаем все, что в наших силах, - сказал Джеффри. - Это еще только начало.
- Это одна из точек зрения, - весело сказал Глеб. - Особенно, если ты пытаешься уклониться от ответственности на уровне вида.
- Все идет действительно хорошо, - сказала Санди.
- Да, - сказал Джеффри. - Я пробыл здесь всего пять минут, а уже чувствую себя так, словно меня вот-вот повесят, выпотрошат и четвертуют за мои преступления против биосферы.
- Чама и Глеб не имеют в виду это лично. А ты? - спросила Санди.
- Да, но мы с радостью сделаем исключение для твоего брата, - с улыбкой сказал Глеб.
- Очень великодушно с вашей стороны, - ответил Джеффри.
- У нас здесь есть окно, - сказал Чама. - Человеческий вид балансирует на пороге чего-то по-настоящему преобразующего. Это могло бы быть чудесно: взрыв жизни и жизнестойкости, зеленое цветение, выходящее за пределы Солнечной системы в межзвездное пространство. Мы находимся на пороге того, чтобы суметь это сделать. Но в то же время мы также могли бы оказаться на пороге укрепления, консолидации, даже своего рода отступления.
Джеффри покачал головой. - С какой стати нам отступать, если мы зашли так далеко?
- Потому что скоро нам вообще не нужно будет здесь находиться, - сказал Глеб.
- Скоро, очень скоро, - продолжал Чама, - машины станут достаточно умными, чтобы вытеснить людей по всей системе. Как только это произойдет, по какой причине люди будут жить в этих холодных, одиноких местах, если вместо этого они смогут применить чинг?
- Мыслящие машины не восстанут и не раздавят нас, - сказал Глеб. - Но они сделают нас чрезмерно зависимыми, не склонными к авантюрам, не желающими подвергать риску собственные тела, когда машины могут заменить нас.
Джеффри начинал жалеть, что они не остались в парке, с киосками с мороженым и боевыми воздушными змеями.
- Не понимаю, какое отношение ко всему этому имеют машины, - сказал он, указывая на застекленные корпуса.
- Все, - ответил Глеб. - Потому что именно здесь все начинается.
Джеффри заглянул в нижнее окошко застекленной ограды. Это было что-то вроде каменного бассейна с низким растительным покровом и бурлящей водой. - Сколько видов растений вы привезли сюда? - спросил он.