Девушка по имени Каламити (ЛП)

— Твое запястье подойдет.
Я задавалась вопросом, насколько болезненным может быть один укус в запястье.
— Тогда я могу уйти?
Она как-то странно кивнула головой, и я вытянула запястье, прежде чем смогла передумать. Ужас сжал мои легкие, когда я увидела, как удлинились трехдюймовые клыки и чернота заполнила белки ее глаз. Порыв воздуха ударил мне в лицо, прежде чем она вонзила свои клыки в мое запястье. Я стиснула зубы, чтобы не закричать от боли.
Как только это началось, это быстро закончилось.
Когда я посмотрела на свое запястье, две дырки уже затягивались. Таких, как она, было около двадцати, и все они сплевывали кровь на землю. Моя кровь покрыла ее губы, когда она посмотрела на меня широко раскрытыми черными глазами.
Она склонила голову.
— Мне жаль, — прозвучало в моей голове ее извинение.
— Я могу помочь тебе, если тебе когда-нибудь это понадобится.
Почувствовала ли она, что я могу открыть печать? Почему она чувствовала себя обязанной мне из-за этого, было загадкой. Мое сердце билось слишком быстро, чтобы беспокоиться о чем-либо, кроме как благополучно выбраться из леса.
— У меня есть для тебя подарок, который, я надеюсь, поможет тебе принять мои извинения.
В моей руке появился маленький кристалл, прикрепленный к цепочке.
— Кристалл будет светиться красным, когда рядом опасность.
— Спасибо… — я запнулась, не зная, как ее назвать.
— Сахара, — слово скользнуло в мой разум.
Она поклонилась в последний раз и затем ушла. Змея все еще бездельничала вокруг, и я щедро обошла ее стороной, покидая поляну.
Два шрама — это все, что осталось от укуса. Я повесила кристалл на шею и решила, что один укус определенно стоит подарка. Я сжала кристалл в руке, умоляя его помочь мне пройти через это.
  
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
 
БЕЛЫЙ
Мне потребовалось несколько часов, чтобы выбраться из леса Сахары. Ручей, протекавший через него, был слишком мутным, чтобы привлекать Галланта или меня, поэтому я остановилась у ближайшего источника воды снаружи.
Я чувствовала себя неприкасаемой с кристаллом на шее, как будто никто не мог снова застать меня врасплох. А затем запаниковала, когда он начал светиться. Я понятия не имела, как справиться с этой ситуацией. Я стояла, застыв, как статуя, в редком лесу, прислушиваясь, но слышала только, как ветерок колышет листья вокруг.
Затем мои уши уловили приглушенное лошадиное ржание и голоса вдалеке. Мне не хотелось двигаться, но после того, как я несколько минут простояла на одном месте с одним лишь учащенным сердцебиением и сверхчувствительным слухом, я должна была что-то сделать.
Я пошла на приглушенные звуки, стараясь не производить много шума. Я подкралась к краю утеса, и кристалл засветился ярче. Холодный пот покрыл мою кожу.
Белое было всем, что я могла видеть.
Белое из неприкасаемых.
Множество палаток украшало долину, в то время как сотни мужчин в белом заняли территорию. У меня не было слишком много времени, чтобы рассмотреть все это, потому что одетая в белое рука обхватила меня за талию.
Адреналин тек по моим венам, и я извивалась и боролась изо всех сил с мужчиной, удерживающим меня в футе от земли. Я откинула голову назад и ударилась обо что-то твердое. Рука ослабла, и я отвела кулак назад и ударила мужчину прямо в пах.
Меня уронили на землю, но прежде чем я смогла подняться, чтобы убежать, был момент боли, а затем все потемнело.
* * *
Я проснулась от вкуса металла и ощущения, что по моей голове проехалось стадо рыжих лесных существ. Когда до меня дошло, что произошло, я села и огляделась. Я сидела на красном коврике перед сундуком. Белые матерчатые стены, которые окружали меня, развевались на ветру, и это свидетельствовало о том, что я нахожусь в палатке. В углу стояла большая кровать, а с другой стороны — деревянный письменный стол с двумя стульями перед ним.
Это было совсем не хорошо. Нет, это было очень плохо. Я была в палатке, принадлежащей Неприкасаемым, и мое сердцебиение участилось от страха перед моим неминуемым изнасилованием и смертью.
 
Я схватилась за раскалывающуюся голову, когда вскочила на ноги и открыла сундук. Мои глаза загорелись, когда я увидела ассортимент оружия. Я услышала низкие голоса и засунула нож сзади в штаны. Я неуверенно стояла на красном ковре посреди палатки, когда вошли несколько мужчин. Двое из них были одеты в полный ансамбль Неприкасаемых, в то время как третий был одет в белую рубашку без рукавов. Он держался властно, и я сразу поняла, что он здесь главный.
Он оглядел меня с ног до головы, и это заставило меня почувствовать себя какой-то военной добычей. Это заставило меня ощетиниться, и я внимательно посмотрела на него таким же образом. Вместо того, чтобы стать более послушной после общения с Уэстоном, я стала храбрее, чем когда-либо должна была быть. Мне пришлось напомнить себе, что только потому, что Уэстон не подвергал меня физическому насилию, это не означало, что этот мужчина не стал бы этого делать.
В его темных глазах светилось некоторое веселье, но я проигнорировала нервозность, которую вызывал у меня его взгляд, когда оглядела его с головы до ног, от коротких черных волос до красивого лица с квадратной челюстью и мускулистого телосложения.
— Уходите, — сказал он мужчинам, все еще глядя на меня.
Двое других Неприкасаемых покинули палатку. Мужчина сделал шаг ко мне, и я отступила на шаг. Его глаза сверкнули, когда он сказал:
— Что делает женщина, путешествующая одна? Я слышал, что в этих краях есть плохие мужчины.
Я должна была сыграть милую потерянную девушку, должна была выложиться по-настоящему. Я знала, что от меня, вероятно, пахнет, когда я ношу всю эту грязную одежду, но я также знала, что я привлекательная женщина даже под всей этой одеждой.
Которая, вероятно, и втягивала меня в большинство этих передряг по дороге сюда. Честно говоря, меня это немного возмущало. Я не хотела этого, если это могло загнать меня в гроб. На тот момент я уже была в одном из них и грязь еще не была навалена сверху.
Возможно, я смогла бы придумать план, если бы у меня было желание показать свою милую сторону Неприкасаемому. Но я бы предпочела навалять грязи на себя, чем на это. И, честно говоря, эти мысли пришли ко мне позже. Главной причиной было то, что иногда я не думала, прежде чем заговорить.
Хорошо, всегда.
Мое тело напряглось от раздражения из-за того, что я оказалась в объятиях другого мужчины, так что любые рациональные мысли вылетели за пределы палатки.
— Не твое дело, — холодно сказала я.
— Я полагаю, ты собираешься изнасиловать меня? Давай покончим с этим, хорошо?
И я ударю тебя ножом, прежде чем ты успеешь моргнуть, — подумала я.
Его смех заполнил палатку.
— Почему ты думаешь, что я собираюсь изнасиловать тебя?
Он шутил? У меня вырвался смешок.
— Потому что меня чуть не изнасиловали..
Я сосчитала в уме.
— Одиннадцать ваших мужчин.
Он сделал шаг ко мне. Я отступила на шаг. Его рубашка без рукавов оставляла обнаженной слишком большую часть его загорелой кожи, и я внутренне съежилась. Он наблюдал за мной с интересом.
— Не мои мужчины. Мы не насилуем женщин.
Я нахмурилась от его вопиющей лжи.
— Я могу заверить тебя, мне ничего не мерещилось. Я все еще чувствую синяк на затылке.
— Это были не мои люди. Некоторые из них — рейдеры и не связаны с моими. Однако мне любопытно, как тебе удалось сбежать?
Я скрестила руки на груди.
— Опять же, не твое дело.
Он глубоко рассмеялся.
— Ты определенно освежаешь.
Мой желудок скрутило от страха, и я действительно начала паниковать, когда он сделал еще один шаг ко мне.
— Это отличная беседа, но мне нужно идти, — сказала я, обходя его стороной и направляясь к пологу палатки.
Он заметил мой косой взгляд на его обнаженные руки, а затем его губы растянулись в мрачной улыбке, прежде чем он подошел ко мне. Мое сердцебиение участилось, и я побежала к откидной створке, но он был быстрее и встал перед ней с блеском в глазах.