Заглуши Мою Боль (СИ)

А потом она говорит ТАК… как буд-то это — ничто. Вот это — пытка!
И это её… БУДЕМ… Как идиот недосоленный, ловлю каждое слово, ищу намёк, скрытый смысл… А всё просто. Она — хозяйка, я — раб, полностью ей подчиненный. Но даже это для неё — ничто.
Я же МОГУ её убить. Ненависть к хозяину — обычное чувство для раба. Скрываемое, подавляемое, наказуемое. Запретное. Но — естественное. Да, я ненавидел и желал смерти многим хозяевам, но её я МОГУ убить именно за отсутствие ненависти. За то, как она смотрела на меня ночью, и не смотрит так теперь. За то, что мне не плевать на то, как она на меня смотрит. Не только ночью.
Всем на всё плевать. Я это прекрасно знаю.
И вот теперь плевать мне.
Плевать мне на заглушку.
Плевать на все потраченные силы и жертвы ради мистической свободы.
Никто и никогда не сможет посмотреть на меня, не как на раба. Плевать.
Никогда я не смогу смотреть на кого-то, не как раб. Плевать.
Никогда она не посмотрит на меня, не как на раба. За это я МОГУ её убить.
Никогда я не смогу смотреть на неё, не как раб. Поэтому никогда не причиню ей вреда. Поэтому ДОЛЖЕН умереть сам.
Но я всего лишь раб. Разве я вообще могу что-то сделать САМ?
Разве я могу?
Этот вопрос и подсказал решение.
Она сама разрешила мне пользоваться кухней. Завтракать она будет дома, сервировка на мне. Вот и исполню, как полагается. Со ВСЕМИ приборами.
* — время отсчитывается ударами. Первый — утром, с восходом, девятый — на закате. Интервал немногим меньше двух часов.
*****
Перегруженный впечатлениями мозг, казалось, отключился раньше, чем тело коснулось кровати. Но я помню, как отчитала раба за бряканье на колени… И то, что в ванной не было перстня… и… наверно…
Это был сон. Чувства опьяняющей защищенности и безопасности, накрывавшие меня мягкими волнами, дарили ласковое понимание сюрреалистичности видений. Такого не могло быть наяву. Не со мной.
Это был не сон. Тело каждой своей клеточкой подтверждало памяти реальность этой гармонии — каждой клеточкой воспроизводило реакции на прикосновения другого разгоряченного тела. Прикосновения, из-за которых бросало в дрожь не от страха, а от желания… обоюдного желания, скользившего в каждом движении, в каждом вздохе, в каждом толчке… и в каждом изгибе ему на встречу.
Я ведь сразу почувствовала в нем это. И попробовала. И чувства в панике метались, вопя "не может быть", когда он… не дал мне того, что ожидало не столько тело, сколько сознание… И я отпустила. Было горько до боли, но очень глубоко внутри, ведь Либра, заботливо выращенная из части Меня, не способна испытывать горечь разочарования. А потом… Потом я его вернула…
У сознания был настоящий шок, когда, потянув его на себя, я не испытала ужаса. Ужаса, первобытного, практически животного, впитавшего остатки самосохранения с банальным страхом за свою жизнь. Впитавшее… воспоминания, как я этой жизни действительно не лишилась. Всё, с чем я якобы успешно боролась более четырех лет, но лишь загнала глубоко в подсознание, откуда оно вырывалось, стоило лишь нависнуть надо мной мужской фигуре…
И… не вырвалось. Я САМА заставила упасть его сверху, но он не просто не причинил мне… боли… Он сделал всё, чтоб оградить от неё. Я почувствовала, как, изогнувшись от разряда кристалла, он, сдержав крик, вытянулся на руках, чтоб не придавить… не задеть… не напугать… И не потому, что боялся. "Мне нечего терять" — мысль, озвученная мне на следующую, после той, ночь… Подтвердившая — он просто был СО МНОЙ, не преследуя никаких целей, никому ничего не доказывая… он был…
И я — была… Я — просто была той ночью, существовала здесь и сейчас… МЫ существовали. Не Либра и Раб, а Женщина и Мужчина…
А утром он, раб, падал на колени, а я, Госпожа, отдавала приказы…
Ведь это был сон.
И этот отжигов блокатор… Унесенный убийцей Дэрека… Моего Рая и моего Кошмара… Моего мучителя и любимого человека… Этот чертов блокатор, снова вставший между мной и… и…
И я просто оставила этот отжигов перстень на раковине, не реагируя на вопли Либры в моей голове. Если он так тебе нужен — забирай. Может, ты и вправду знаешь, что с ним делать, и он действительно облегчит тебе жизнь. Точнее — подарит. Ведь прошел же ты как-то этот отжигов бордельный контур… Но тогда тебе придется поговорить со мной. Попросить открыть каст. Просто поговори со мной… Ведь это был не сон?…
 
Это был сон… Пусть — это был сон! Просто сон. Пожалуйста, Соль!
А утром, проснувшаяся Либра Хоэри с лёгким холодком рассматривала своего раба, скрутившегося в кресле. И удобно же ему вот так, буквой Зю. Не выгоняла же с кровати! Хотя, вчера вроде и не позвала… А сам постеснялся. И зря — вон какие синяки под глазами! Будить? А, отжиг с ним, пускай отсыпается. Сегодня я никуда не тороплюсь. Но валяться самой уже не хотелось.
Лениво потягиваясь, вылезла из кровати и прошлёпала в ванную. Вид умывальника, на котором вчера оставила колечко, почему-то злил. От злости захотелось избавиться — ну не люблю я это чувство, — и я забралась в ванну, пустив ооочень тёплую, почти горячую воду…
ПРОВОКАЦИЯ
Окончательно проснулся я, когда хозяйка скрылась в ванной. Вскочил… ну, как — вскочил, очень быстро встал, растирая затекшие мышцы, уж лучше бы на коврике спал…
Подгоняемый четким планом, быстро приготовил завтрак, сервировав его на небольшом столике у окна прямо в спальне. Когда хозяйка вышла из ванной, поклонился, не желая злить её своим "обрушением" на колени. Да, вчера она высказалась довольно конкретно…
Хозяйка удовлетворенно хмыкнула. А потом, одеваясь, хмыкнула… по-другому.
— А что это ты традиции нарушаешь? Прям уже привыкла тебя по утрам голышом видеть.
Хорошо, что руки за спиной. Только б внимания за звук хрустнувших суставов не обратила. Я и в самом деле слишком быстро теряю контроль. Слишком бурно на нее реагирую…
— Прикажите раздеться, Госпожа?
— Да не нужно, я пошутила. Ооо, какой завтрак! Ты молодец!
О да, я старался. Отодвинул стул, хозяйка, в новом цветастом сарафанчике и рассыпавшимся по плечам волосами, села, небрежно откидывая их на спину… Мне, стоявшему за её спиной, снова была видна венка на её шейке, как тогда, когда застегивал платье… Отжиг, соберись, руки же дрожать будут… Ведь на этот раз я не отступлю.
Быстрым рассчитанным движением я схватил блеснувший в свете утреннего солнца предмет. Хозяйка не шелохнулась.
Я приставил к ее горлу нож, внутренне напрягшись в ожидании боли. Бешеной боли, которую, однако, смогу вытерпеть. Я знал, что смогу.
Но боли не было. Это было странно и неправильно. Почему не реагирует кристалл у меня в голове? Я ведь подчинен ей — подчинен полностью, почему она не защищается? Приготовившись терпеть, я слегка растерялся от отсутствия сопротивления. Чувствуя как дрогнула рука, прижал лезвие плашмя к её шее, не повреждая кожу, положив другую руку на её предплечье.
— Я убью тебя, — зачем-то предупредил я.
— Нет, не убьёшь, — услышал спокойный ответ. — Ты этого не хочешь.
Странно, но мне стало смешно. Всю жизнь мне указывали, что я ДОЛЖЕН делать, как я это ДОЛЖЕН делать, и что я БУДУ делать. Но первый раз мне самому объясняли, чего я ХОЧУ. И я в самом деле рассмеялся, сильнее сжав её предплечье.
— И чего же я хочу? — мне и вправду было интересно.
— Напугать меня. Заставить бояться за свою жизнь настолько, чтоб я не помешала тебе лишиться твоей. Или даже помогла. Но в этом нет необходимости.
— Пугать?
— Нет, лишаться жизни. Я вижу — тебе нужен этот красный камешек, что я нашла. Зачем? В перстне он смотрится красиво, но даже получив колечко, ты думаешь, что хочешь умереть. Но ведь это не так.
Это было… неожиданно. Нож от её горла пришлось убрать — руки тряслись так сильно, что я боялся ранить Хозяйку. А ведь действительно — НЕ ХОТЕЛ. Я иссяк.
— Тогда чего ещё я хочу? — услышал я сиплый голос, который выдавало моё тело, отходя и опускаясь на колени. — Может хоть Вы это знаете?