В паутине вечности (СИ)

Только сейчас я заметила, что его лицо перепачкано бордовыми разводами. Движения всё ещё были немного скованными, но подвижность конечностей вернулась. Слив грязную воду, я повернула вентили и, не вставая, чтобы лишний раз не брызгать на Роберта, тщательно отмыла лицо, волосы и тело от оставшихся следов недавних травм. Оставив кран открытым, я отбросила стеснение и снова обратилась к Роберту.
– Посмотри на меня.
Всем телом он повернулся и медленно поднял взгляд. Придвинувшись ближе, я попыталась влажными ладонями стереть грязь с лица самого прекрасного мужчины в мире. Каждый шрам, каждая морщина, каждый миллиметр его тела были мне бесконечно дороги. Роберт смог пробудить во мне то, что казалось давно запертым на крепкий замок где-то в потёмках очерствелой души. Души, в существовании которой я регулярно сомневалась. После всего пережитого, не было никакого смысла отрицать и скрывать свои истинные чувства. Даже, если они окажутся невзаимными, я хочу рассеять туман неизвестности, опутавший нас.
– Неужели ты до сих пор не понял, насколько важен для меня? – голос предательски задрожал. – Да, я злилась, но всё равно боялась, что кто-то навредит тебе. Мысль о том, что может случиться непоправимое, вселяла животный страх. Я никогда бы себя не простила, если бы не нашла тебя. Никогда.
– Я так виноват перед тобой. Мне многое нужно сказать, но боюсь, тебя постигнет горькое разочарование, когда поймёшь, что я – не тот, кто тебе нужен, – было видно, с каким трудом ему даётся признание.
– Для меня нет обратного пути, Роберт, – прошептала я с надеждой на ответную искренность.
Он напряжённо о чём-то думал, рассеяно перебирая мои мокрые волосы. Собравшись с духом, Роберт посмотрел мне прямо в глаза и мягко заговорил, выделяя каждое слово:
– Ты интересовалась, любил ли я… Да, любил. Полюбил с самой первой встречи и люблю до сих пор. Я всегда буду любить только однутебя, Илина.
На миг возникло сомнение: вдруг я до сих пор пребываю в лихорадочном бреду? Но явственно осязаемые прикосновения Роберта убеждали в реальности происходящего.
– Я тоже люблю тебя, Роберт, – чувственно прошептала я, крепко сжимая руки, перепачканные кровью.
Золотистые глаза заискрились счастьем. Мужчина порывисто притянул меня к себе и горячо поцеловал. Не тратя время на пуговицы, одним движением, я разорвала рубашку. Избавившись от обуви и оставшейся одежды, он перешагнул через край и встал рядом. Видеть его обнажённым в считанных сантиметрах от себя – само по себе наслаждение. Желая совместить приятное с полезным, я включила душ и принялась неторопливо смывать с крепкого подтянутого тела напоминания о кошмарах минувшей ночи. Теперь, когда чувства Роберта не были тайной, я понимала, что возможно ему пришлось ещё труднее, чем мне. Моральная боль ничуть не лучше физической, и я с содроганием представляла, что на моём месте мог оказаться он. Страсти кипели, но подарить заботу сейчас казалось более важным. В каждое прикосновение я вкладывала бесконечную нежность. Он стоял с закрытыми глазами, слегка запрокинув голову. Вода струйками стекала по волнистым волосам, постепенно снимая напряжение. Впервые на его измученном лице я видела умиротворение. Массируя круговыми движениями стальные мышцы, я плавно спускаясь всё ниже и ниже, изредка спотыкаясь о шероховатые шрамы. Когда ладони миновали линию бёдер, с его приоткрытых губ слетел отрывистый стон, послуживший ответом на мои ласки. Не в силах противиться влечению, он подхватил меня на руки и всем телом пригвозил к мраморной стене, овладевая мной без остатка. Ногами я обвила широкую талию, игнорируя остаточную боль в коленах. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько целостной и живой. Моё состояние можно было описать одним кратким, но ёмким словом – одержимость. Повсюду я ощущала только Роберта: его запах, симфония звуков и прикосновения затмили собой всё. Его руки очертили каждый изгиб моего хладного тела, но хотелось слиться с ним всеми возможными способами. Когда губы добрались до шеи, я истомно прошептала:
 
– Укуси меня.
– Ты слишком слаба, – ответил он, прихватив зубами мочку уха.
– Наплевать.
Зарывшись пальцами в волосы, я почувствовала, как плоть над ключицей надорвалась под его клыками. Приятная боль смешалась с обжигающим поцелуем. Тепло разлилось пульсирующим очагом, а лёгкая кровопотеря вскружила голову. Ахнув, я впилась ногтями в спину, потеряв контроль над собой. Вода окрасилась в розоватый цвет, но мужчина не дрогнул. Крепкая рука собственнически сдавила шею, подчиняя своей воле. Боясь переусердствовать, он отстранился и с хриплым вздохом снова впился в губы, переплетая наши языки. Солоноватый привкус собственной крови смешался с его сладкой тягучей слюной, распаляя жажду. Казалось, не существует такого момента, когда бы мы насытились друг другом. Движения набирали темп, становясь всё более напористыми. Когда наслаждение обоих достигло апогея, голова Роберта опустилась на мою влажную грудь. Шум воды наверняка был тише наших стонов, но сейчас чужое мнение мне было совершенно безразлично.
Укутавшись в махровое полотенце, мы лежали в обнимку на голом полу. Рисуя кончиками пальцев хаотичные узоры на торсе, я снова и снова убеждалась в силе своего чувства. К сожалению, неопределённость между нами всё же оставалась. Роберта гложило нечто серьёзное и глубоко личное, о чём он так и не решился рассказать. Не знаю, насколько тяжела эта ноша, но я готова её разделить. Главное, чтобы он сам попросил об этом, когда будет готов. Насильно вторгаться в его душу я больше не стану. Хотелось и дальше лежать, позабыв о тревогах, но сегодняшний инцидент требовал срочного обсуждения. Вздохнув, Роберт повернулся на бок, нависнув надо мной.
– Обещай, что впредь ты будешь доказывать свою привязанность только приятными способами, не подвергая себя угрозе, – с трепетной нежностью он очертил контуры моего лица, задержавшись на губах.
– Если я попрошу о том же, ты сможешь сдержать слово? – будущее находилось не только в наших руках, и мы оба это понимали.
– Нет, – его искренний ответ сопроводился печальной улыбкой.
Приподнявшись на локтях, я прильнула губами к его колючей щеке и прошептала:
– По собственной воле я тебя не оставлю- это обещаю.
Приведя свою внешность в подобающий вид, мы с Робертом направились в рабочий кабинет. Важно было понять, как действовать дальше, поэтому происшествие нуждалось в тщательном расследовании. Противник играл на наших слепых пятнах, которые пока превалировали над известными фактами. Едва мы вошли, я оказалась заключена в объятия своей рыжеволосой спасительницы.
– Спасибо за помощь. Без тебя бы не справилась, – теперь я знала, как много могла потерять.
– О, милая. Постарайся, чтобы в моих навыках больше не возникало нужды, – смущённо произнесла Дана.
– Умеешь ты оказаться в эпицентре событий, – Алек подошёл и добродушно потрепал по плечу.
– Кто-то же должен выходить за рамки кабинета, – не думала, что за месяц разлуки успею соскучиться по нашим дружеским перебранкам.
– Выражаю всем присутствующим личную благодарность за содействие, но вынужден перейти к сути дела. Огласите всё, что удалось выяснить, – Роберт снова вернулся к роли строгого правителя и опустился в кресло, стоящее во главе стола.
Я же заняла место рядом с Даной, которая первой начала свой доклад.
– Извлечённые пули выполнены из ири́дия. Калибр крупный, 12 миллиметров. За счёт своей плотности данный металл способен раздробить кости зрелого вампира. Если пуля застрянет, плоть не сможет самостоятельно её вытолкнуть. Оружие создал некто обладающий глубокими познаниями о нашей природе.
– Не хочешь ли ты сказать, что мы столкнулись с возрождением охотников? – я почти не застала эпоху их движения, но предположение напрашивалось само собой.
– Утечки информации случались и будут случаться всегда, это неизбежно. Но любую деятельность смертных, направленную против нас, обязаны сразу присекать. Особенно, если речь идёт о целом сообществе. Без протекции им не удалось бы зайти настолько далеко. Добавлю, что иридий – редкий и дорогостоящий металл. Нет сомнений, что для его добычи нужно располагать внушительным капиталом и связями. Важно и то, что придать ему форму – непростая задача. В связи с этим, есть опасения, что к производству причастны вовсе не смертные.