Зима 41-го (СИ)

— Ну, что ж, Александр, трудно тебе придется, но мы, преподаватели и ученики тебе поможем, главное, чтобы ты сам не ленился и хотел учиться. Но думаю, с этим проблем у нас не будет. Так ведь?
Сашка кивнул.
— Не будет, Елена Петровна.
— Ну, вот и отлично. Сегодня после уроков попрошу учителей побеседовать с тобой, оценить уровень твоих знаний, чтобы мы все, включая тебя, могли понять, на что следует обратить внимание в первую очередь. Ты не против?
Сашка кивнул. Можно подумать он мог отказаться.
— И еще. Ты комсомолец?
— Нет.
Брови Елены Петровны удивленно взметнулись вверх:
— Хм, странно, ну ладно. Тогда на этом все. Давай сюда свои документы, и пойдем в класс, представлю тебя ребятам. У меня как раз сейчас урок в 9 «а». У нас два девятых класса. Ты будешь учиться в «А». Ребята у нас хорошие, дружные. Почти все комсомольцы, все состоят в отряде местной самообороны, дежурят во время авианалетов на крышах, помогают на призывных пунктах. Девочки по инициативе Лены Волковой, это наш комсорг, работают в госпитале. Я думаю, ты быстро найдешь с нашими ребятами общий язык.
Вот в том, что он быстро найдет с одноклассниками общий язык, Сашка очень сильно сомневался. И не только из-за вредной Ленки, тут был устоявшийся коллектив сплоченный общим делом, а Сашка в силу обстоятельств, связанных со службой, в этом деле участвовать не мог, следовательно, ему по определению уготована роль изгоя. Да, подсуропил ему Иосиф Виссарионович с этой школой. Так-то Сашка уже понял, для чего Сталин это сделал, но понять и принять — разные вещи. И как теперь выгребаться из этой проблемы парень даже представления не имел. За размышлениями Сашка не заметил, как они дошли до нужного кабинета. Елена Петровна по-учительски уверенно открыла дверь и вошла в класс. Царивший в помещении до ее прихода гомон тут же стих, раздались хлопки крышек парт, ученики встали, приветствуя учителя. Следом за учительницей вошел и Сашка. Тут же на нем, как стволы зениток скрестились любопытные взгляды. Парень поежился, он не привык к такому вниманию со стороны незнакомых людей. Нет, на Березине точно было проще, там он делал свое дело, на автомате, ни о чем не думая, а тут ему казалось, что он стоит у расстрельной стены, а вот эта милая женщина сейчас зачитает ему его приговор. Глупости, конечно, но ощущение дискомфорта холодком пробегало по спине. Тем не менее, не желая показывать слабину, пересилив себя, Сашка уверенно оглядел своих будущих одноклассников, споткнувшись взглядом об недобрый прищур серых глаз Лены.
— Здравствуйте, ребята, — мягко произнесла Елена Петровна. — С сегодняшнего дня в вашем классе будет учиться новый ученик — Саша Стаин, — по классу прокатился приглушенный гомон. — Он прибыл к нам в эвакуацию, подробнее о себе Александр расскажет вам на перемене или после уроков. Саша, садись на свободное место, и начнем урок.
Сашка еще раз оглядел класс в поисках свободного места. Лена Волкова, сидящая за партой одна, демонстративно сдвинулась на середину скамьи, показывая, что рядом с ней места для Сашки нет. Можно подумать он горит желанием сидеть рядом с этой хоть и симпатичной, но до ужаса вредной девчонкой. Очень надо! Сашка прошел в самый конец класса и уселся один за последнюю парту. Быстро выложив из портфеля тетрадь и чернильницу, он положил портфель в полочку под крышкой парты и с интересом стал слушать учителя. А урок действительно оказался увлекательным. Елена Петровна рассказывала о Николае Васильевиче Гоголе так захватывающе, с такой любовью к писателю, что Сашка даже не заметил, как пролетело время. Раздавшийся в коридоре пронзительный звонок вывел его из оцепенения, в которое он погрузился, слушая учителя. Как ни странно, одноклассники на перемене не ринулись к нему знакомиться, а собрались кучкой у Ленкиной парты, обсуждая какие-то послешкольные дела, как понял Сашка по обрывкам фраз, связанные с дежурствами отряда самообороны и помощи в госпитале. Для парня все эти заботы были далеки и непонятны, он чувствовал себя лишним среди ребят, и это было, пожалуй, обидно. Он сидел за своей партой, глядя в окно на заснеженный школьный двор и старался не прислушиваться к бурному обсуждению.
 
Звонок на новый урок даже обрадовал. Пока не стало понятно, что следующим уроком будет русский язык. Настроение окончательно добило то, что книги в библиотеке Сашка еще не получил и его пересадили к Ленке Волковой, чтобы они могли заниматься вместе по одному учебнику. И ведь не откажешься, пришлось пересаживаться. Девушка тоже была не особо рада соседству, в сердцах хлопнув книгой на середину парты, хорошо хоть чернильницу не перевернула. И начались мучения. На первом же предложении, которое надо было написать, Сашка поставил кляксу, потом перо в руке непослушно цеплялось за бумагу, выводя вместо симпатичных букв какие-то каракули, как будто он не сидел целых два дня, не отрываясь, тренируя чистописание. Зато Лена писала быстро и аккуратно, выводя округлые буковки цепляющиеся одна за другую. Вот бы и Сашке так же научиться. Видя мучения парня, девушка пренебрежительно фыркнула, от чего он еще сильнее занервничал и посадил очередную кляксу. Зато на физике и математике оторвался. По сравнению с тем, как его гоняли в свое время, программа этих предметов была для Сашки сродни букварю. Да и летная подготовка здорово помогала, ну что такое школьная геометрия в сравнение с учебником по вертолетовождению — сущая ерунда! Основной проблемой было записать решения задач, чистописание так и не давалось.
По завершению уроков, когда Сашка, уже было, собрался идти к директору, для прохождения собеседования с преподавателями, как его остановила Лена:
— Стаин, тебе необходимо встать на учет в комитет комсомола. Комсомольский билет у тебя с собой?
Сашка замялся и буркнул:
— Нет. Не комсомолец я.
Лена кивнула, как бы подтверждая какие-то свои мысли, а потом, окинув Сашку презрительным взглядом, с ехидной улыбкой произнесла:
— Ну, конечно, кто же примет такого в комсомол. Значит, и в дежурствах отряда самообороны можешь не участвовать, нам там такие трусы не нужны!
От обиды свело скулы, на глаза сами собой стали наворачиваться слезы. Захотелось сказать что-нибудь в свое оправдание, или нагрубить этой злой девчонке. Ну, за что она на него взъелась?! Что он ей сделал?! Они виделись-то один раз, во время того самого обеда. Чтобы не сорваться и не показать свою слабину перед одноклассниками, присутствовавшими при этом неприятном разговоре, Сашка резко отвернулся, сжав кулаки, схватил портфель и выскочил из класса, хлопнув дверью. Ребята вопросительно взглянули на Лену:
— Лен, ты чего на новенького накинулась, вы что, знакомы? — озвучила общий вопрос Настя Федоренко, маленькая, как птичка, но очень добрая и отзывчивая девушка с огромными голубыми глазами, всегда восторженно и удивленно смотрящими на мир. Вот только с начала войны, с тех пор, как на границе пропал без вести ее старший брат, вокруг этих прекрасных глаз появились не проходящие черные круги, а в глубине синих бездонных озер поселилась боль.
— Он сам знает, за что я на него накинулась! Встречались один раз. Родственник дальний какой-то с Украины, как папа сказал, — раздраженно ответила Лена.
Она и сама не понимала, за что взъелась на парня. Тогда, за обедом она была расстроена из-за горя, постигшего любимую учительницу, вот и нагрубила сгоряча. А что на нее нашло сейчас? Да ничего! Просто этот мальчишка ее раздражал. Смотри-ка, не успел прибыть в Москву в эвакуацию, а уже явился в школу в новеньком отглаженном костюмчике, ботиночки вон аж сверкали, сам весь такой чистенький, высокомерный. Все перемены просидел букой, ни с кем не познакомился, о себе ничего ни кому не рассказал, только в окно пялился. А сам-то! Даже писать не умеет, видела она, как он каракули выводит, как курица лапой, первоклашки и то лучше пишут. Правда, вот с точными науками у него все отлично, но это ничего не значит! Мало ли у кого какие способности!