И солнце взойдет (СИ)
Спать… Рене прикрыла глаза, а потом зажала рукой рот и медленно осела на пол. Хотелось закричать, но вместо этого она впилась зубами в ладонь и судорожно задышала. Раз… два… три… Из груди все же вырвался испуганный всхлип. Ладно, она поняла. В больницу можно уже не возвращаться. Подумаешь. Мелочь. Это… это ничего. Да. Она что-нибудь придумает. В конце концов, можно вернуться обратно в центр реабилитации. Главное сейчас — пройти собеседование, потому что иначе… Рене зажмурилась. Иначе она действительно останется без лицензии. Любой. Как и обещал Энтони…
Глава 44
Оттава встретила неожиданной слякотью. Повсюду лежал неубранный снег, и стоявшая в нем по самую щиколотку Рене огляделась по сторонам. Она только сошла с поезда и теперь стояла в порядочном замешательстве посреди идентичного нагромождения одноцветных промышленных зданий. Перед ней лежало с десяток плохо расчищенных подъездных дорожек, где между сугробами толпились туристы и жители близлежащей агломерации. Куда идти — было толком не ясно. В общем, столица второй по величине страны показалась Рене не очень приветливой. Но, перехватив поудобнее рюкзак с документами, она нацепила самое серьезное лицо, прежде чем сверилась с открытой в телефоне картой и выбрала наугад направление. Боже, здесь действительно все одинаковое.
Через полчаса путешествий и одного неправильно выбранного автобуса Рене все же добралась до главной больницы Оттавы. А та, как оказалось, располагалась неподалеку от центра и занимала аж целый район. Ее здания из темно-красного кирпича с контрастной белой рустикой выходили на прямую, точно иглодержатель, авеню и даже в этот весьма хмурый весенний день выделялись посреди серой дымки. Они цветом пронзали снежное безобразие, отчего возникала иллюзия заходящего солнца. И Рене залюбовалась раскинувшимися в разные стороны зданиями. Здесь было красиво и внезапно просторно. После тесного Монреаля, который старался насадить как можно больше высоток вокруг горы Мон-Руаль, и крошечного Квебека, небольшая Оттава показалась удивительно свободной. Даже воздух здесь был будто бы чище. И вдохнув поглубже, Рене постаралась унять дрожь предвкушения, после чего с рвущимся наружу воодушевлением двинулась в сторону главного входа.
Найти нужный конференц-зал оказалось не так просто. Хорошенько побродив совершенно нелогичными переходами между старыми корпусами, Рене наконец-то оказалась в нужном без единой идеи, как выбираться назад. Впрочем, прямо сейчас это волновало меньше всего, потому что искомая комната оказалась неожиданно заперта. Казалось бы, за пару минут до интервью здесь полагалось быть хоть кому-то, однако, дернув за ручку один раз, затем второй, Рене отошла и нахмурилась. За дверью не было ни искорки света, ни звука. Пусто. Именно так, будто никто даже не собирался сюда приходить… И от дурного предчувствия в груди поселилась очень тревожная тяжесть.
«Тебя там не ждут», — хмыкнул в голове голос Тони, когда волнение переросло в панику. Облизнув враз пересохшие губы, Рене подхватила оставленные на скамье вещи и понеслась обратно к широкой лестнице. Ей нужно в нейрохирургию. Ей нужен О’Салливан.
Рене не знала, каким чудом сумела не заблудиться на этот раз, но в нужном отделении она оказалась буквально через каких-то десять минут и два перехода. Новое здание, новые стены — здесь все пахло свежей краской и чистотой, которая прямо сейчас не удостоилась даже крохи внимания. Сновали медсестры, раздавался гул голосов посетителей, приглушенный писк включенной где-то в палатах аппаратуры. А Рене все летела светлыми коридорами и зачем-то считала шаги. То ли мозг так отчаянно отвлекал себя от тревог, то ли просто хотел запомнить, сколько еще прожила надежда. Ну а та трепыхалась и даже дышала, покуда Рене стучала в закрытую светлую дверь и тревожно ждала ответа. И тот пришел вместе с распахнувшейся створкой и искренним удивлением на лице доктора О’Салливана.
— Мисс Роше? Как неожиданно! В смысле, я так рад. А что вы здесь… мы вас… А мы вас и не ждали! Надо же.
Он замолчал и немного смущенно улыбнулся. А Рене показалось, что мир качнулся назад, поменял на мгновение потолок с полом, а потом тут же с грохотом вернулся на место. «Не ждали». Она посмотрела в глаза доктора О’Салливана и поняла, что это правда. Её здесь действительно не ждали. Однако, сглотнув, Рене всё-таки едва заметно шагнула вперед и тихо проговорила:
— Мы договаривались с вами на этот день. Я писала, и мне назначили встречу…
Прозвучало жалко и очень слабо, отчего мгновенно захотелось дать себе пощечину. Но в этот момент О’Салливан засуетился, снял свои круглые очки и потер лоб.
— Да-да. Однако потом пришло письмо, что вы подписали контракт с монреальской больницей и больше не участвуете в конкурсе резидентов.
— Но я ничего не подписывала! — неожиданно воскликнула Рене, чем заслужила немного неуверенный взгляд со стороны главы отделения.
— Видимо, вышло какое-то недоразумение, — пробормотал он. — Странно. Очень странно.
О’Салливан чуть подслеповато моргнул и вновь нацепил очки. А Рене, наконец, смогла справиться с целым сонмом нахлынувших эмоций и постаралась говорить четко.
— Доктор О’Салливан. Не знаю, что произошло и как так вышло, но могу дать вам слово — я не заключала контракт с Монреалем. Никакой, кроме обучения сроком на один академический год, который истекает в мае. Так что, пожалуйста, поскольку я ничего не подписывала и не выбывала из системы подбора, можем ли мы…
Она оборвала себя сама. Просто увидела извиняющийся взгляд пожилого врача и поняла, что проиграла — Вселенной, окружающему миру, звездам, Богу… Всем! Кажется, она не сможет…
— Простите, мисс Роше, но у нас было два вакантных места, и оба уже заняты, — ласково сказал О’Салливан.
— Но прошло всего две недели! — Это говорило отчаяние, которое Рене в последний момент попыталась обуздать, но не смогла.
— Вы же понимаете, начался отбор, и нам нет смысла ждать. Возможно, на следующий год…
О’Салливан прервался, когда увидел скривившийся рот из последних сил сдержавшейся Рене. О, да. Какой отличный синоним к слову «никогда» — следующий год.
— Уверен, — тем временем продолжил глава отделения, — эта ситуация разрешится, и все встанет на свои места. В конце концов, карьера под крылом доктора Ланга — это большой шаг в будущее. Глупо отрицать его талант. — Он помолчал, а потом вздохнул. — Хоть и не в нейрохирургии, что весьма грустно.
Рене не знала, как ответить. Понятия не имела, что говорить или спрашивать. Когда вот так внезапно рушится тщательно взлелеянная мечта, единственная крутящаяся в голове мысль — а зачем дальше жить? Где и как искать новые цели? А, главное, для чего? К чему все это, если однажды может снова произойти что-то подобное, и Рене в очередной раз останется ни с чем? Наконец, она все же смогла найти в себе силы пробормотать нечто вежливое, даже не поняв, что все это время О’Салливан терпеливо давал время прийти в себя и ждал.
— Я поняла. Благодарю… благодарю за уделенное мне время. — Идиотская фраза из презентации вырвалась сама, но лишь вызвала грустный вздох у главы отделения.
— Мисс Роше…
— Когда?.. Когда вам пришел отказ? — неожиданно выпалила она. Впрочем, ответ и так был известен.
— Через три дня, после вашего письма, — немедленно откликнулся хирург, а Рене с тихим полувсхлипом-полусмешком запрокинула голову, чтобы с дикой улыбкой уставиться в потолок. Мыслей не было, кроме одной-единственной. Интересно, Тони решился на это еще в Торонто или когда вернулся?
— Ясно, — все же пробормотала она.
— Мисс… Доктор Роше, я уверен, все объяснится и образумится.
— Разумеется, — вяло откликнулась Рене и кивнула. — Извините за беспокойство.
— Что вы! — немного нервно хохотнул О’Салливан, а потом неловко почесал затылок. — Такая неприятная ситуация. М-да. Не держите на нас зла, доктор Роше.
— Даже не думала.
Рене все же нашла в себе силы улыбнуться, пожала на прощание протянутую руку и направилась вглубь коридора, хотя не понимала, куда идет. Она пробиралась по коридорам, едва не натыкаясь на встречавшихся по пути людей, которые в последний момент успевали шарахнуться в сторону от все быстрее шагавшей девушки. И к тому моменту, как впереди неожиданно замаячили огромные двери центрального выхода, Рене едва не бежала. Она сама не поняла, как толкнула тяжелые створки, вылетела на расчищенную подъездную дорожку и просто-напросто завизжала. Звонко. Истерично. Полубезумно. Этот нечеловеческий крик отражался от красных стен, дребезжал в окнах, рассыпался стаями перепуганных птиц. И туда Рене вложила всю свою злость, разочарование и ненависть, потому что — да! Прямо сейчас она искренне ненавидела Энтони.