Полночная роза (ЛП)

Он не дал ей границы. Собор тоже не дал бы ей их. Он должен был понять, что сила захватит ее. Под его домом были тела, он знал, что случалось с теми, кто играл неизвестной магией.
Уриэль покачал головой.
— Я не могу быть тем, кто даст ей сгореть. Да, она одна из них. И я все еще не верю, что она не разобьет это здание, если ей этого захочется. Но я не монстр. Мы не монстры. Так что мы исцелим ее, ведь она это заслужила.
— Я слышу мудрость в твоих словах, — процедил Гектор. — Но я не верю, что мы можем ей доверять. У нее нет ответов, Уриэль. Даже если она думает, что они есть.
— Я тебя слышу, старый друг, — он просто не соглашался.
Было время, когда они совпадали во взглядах. Они много раз бились, построили этот замок по кирпичу своими руками. Они смотрели, как сотни Жутей страдают от безумия. Гнева. Голода.
Уриэль поймал Гектора за шею сзади. Он притянул друга ближе, прижал его лоб к своему.
— Я тебя слышу, — повторил он. — Я понимаю твои страхи, знаю, что они родились из благородства и уважения.
— Не ведись на чары жрицы, — сказал Гектор, его слова были эхом того, что он говорил раньше. — Она предаст всех нас.
Уриэль отпустил его, дал Гектору уйти. Его друг, как ожидалось, перекрестился, а потом поднялся по лестнице.
Когда-то Уриэль посчитал бы слова друга знамением. Он понял бы, что Жути боялись эту женщину, и ему нужно было убедиться, что она не заденет его народ. Но теперь эта Леди Смерти, которую видели во снах его подданные, пришла к нему во сне.
Уриэлю снилось, что она поможет ему остановить безумие. Ему снилось, что будет летать с ней, но не на кожистых крыльях демона, а на белых пернатых крыльях с позолотой.
Он не знал, были ли сны правдой, откуда они взялись, или что ожидать от будущего. Но он знал глубоко в душе, что эта женщина была важнее, чем любая другая жрица в истории этого мира.
И что он не остановится не перед чем, чтобы убедиться, что она будет жива и здорова в конце.
Он повернулся к груде вещей алхимиков, глубоко вдохнул и продолжил там рыться. Если уйдут часы, так тому и быть. Если он днями будет искать способ исцелить ее, вернуть ей юность, он сделает это.
Рэя не будет долго мумией или хрупкой женщиной. Она была его жрицей.
А Жути служили своим жрицам до конца.
ГЛАВА 26
Рэя стояла перед накрытым зеркалом, задержала дыхание и досчитала до десяти. Ей не хватало смелости посмотреть на свое отражение, но она собиралась сделать это.
Его спальня была причудливой и милой. Теплой везде, где должна быть. Ковер из меха скрыл холодный каменный пол. Камин в углу всегда горел. Шкуры лежали на его кровати, и даже простыни были теплыми.
Слабый жар растекался по телу от осознания, что она спала в его кровати. Но ощущения были слабее, чем могли быть раньше.
Если приглядеться, в жаре можно было узнать желание, но она так устала. Была измождена. Выгорела от магии, которую применяла, и страха из-за своей внешности.
Рэя подняла ладони и посмотрела на морщинистые худые пальцы, гадая, откуда они взялись. Вчера ее ладони выглядели не так.
Тонкая кожа в одних местах сильно натянулась, в других свободно свисала. Порез на ладони от прикосновения к кусочку бумаги болел. Теперь ее могла ранить книга.
Уриэль скрыл зеркала перед тем, как она проснулась. Когда она спросила, что он сделал, он сказал, что не хотел, чтобы она себя увидела. Пока что.
Он забыл, что она уже видела ущерб. Рэе снился он всю ночь. Она просыпалась в панике, поднимала ладони к лицу, надеясь увидеть, что они будут снова молодыми, но этого не было. Она все еще была древней, ужасно постаревшей, уничтоженной магией, лишившей ее юности.
Она боялась, что магия выжгла ее изнутри, как трупы в склепе. Дышать было больно. Она попыталась пройти по комнате, а не только сидеть, но от этого ныло все тело. Она словно вдыхала огонь, пыль и пепел.
Рэя вздохнула и убрала ткань с зеркала.
Ее внешность не изменилось. Глаза погрузились глубже в череп, зрение было размытым, в глазах не хватало влаги. Она видела красные вены и обвисшую кожу. Кости выпирали, словно из бумаги. Рэя скривилась.
 
Она должна была закрыть зеркало. Дать разуму отдохнуть от ужасов.
Но она не сделала это.
Рэя оставила ткань на полу, отошла, села на стул и продолжала смотреть на ущерб. Она сделала это с собой. Никто не был виноват в произошедшем, и она не собиралась прятаться от этой правды.
Магия лишила ее всего. Она использовала слишком много своих сил и души, а потом произошло это.
Или что произошло?
Рэя пыталась понять. Алхимики были куда сильнее, чем она, и у них было больше магии, чем у других. Уриэль считал, что слово силы оказалось слишком мощным для их тел. Теория была хорошей, но не звучала правдой.
Любой мог использовать любое слово силы. Потому книги были заперты, чтобы их никто не нашел. Только те, кто знал о книгах, мог использовать слова, но даже тогда они старались придерживаться минимума.
Казалось, превращение стекла в бабочку забирало больше сил, чем убрать с дороги несколько Жутей. Она не думала, что использовала тогда так много магии. Она ощущала только гнев и ненависть.
Рэя подперла подбородок кулаком.
Бабочки были из чуда. Она всегда создавала существ света с любовью и надеждой. Они жили, потому что она так хотела, да. И, может, потому что она видела какое-то слово силы давным-давно, она даже не помнила, когда.
Это не казалось верным. Оно не совпадало с тем, что она узнала от Уриэля, и с тем, что она видела. Магия все еще сияла на ее большом пальце, тускло, там, где она намотала нить раньше. Словно магия, которую она взяла у него, осталась там. Была выжжена на ее коже как напоминание о том, что она могла делать.
Магия не хотела вредить ей. Магия еще пульсировала в ее венах, готовая к использованию, хотя тело болело от усталости.
Когда она превратила мужчин в статуи, о чем она думала?
Она не считала их плохими. Она помнила только страх и желание, чтобы они остановились. Не их смерти. Она не ненавидела их. Она даже не злилась на них за нападение на нее и Жуть.
Дверь открылась, и Уриэль вошел с опущенными плечами, крылья волочились за ним. Он медленно закрыл дверь, ведя себя так, словно подвел короля.
Он повернулся к ней с печалью на лице.
— Я ничего не нашел.
Она склонила голову и сдвинула брови.
— А что ты искал?
— Способ исправить это, — он указал на ее дрожащее морщинистое тело. — Это моя вина. Я не должен был учить тебя использовать так много магии. Я не могу… терпеть, зная, что сделал это с тобой.
Это было мило, но он мешал ей размышлять. Она была на грани чего-то важного. Он должен был давно это увидеть.
Рэя выросла в Соборе. Она видела магию всю жизнь. Украденную. Забранную. Вырванную у людей, Жутей и других жриц, чтобы чары сработали правильно.
Она подняла руку, чтобы он молчал. Хмурясь сильнее, она рылась в воспоминаниях.
Магия пульсировала на большом пальце. Она ощущала, что магия хотела помочь ей, повести ее мысли в нужную сторону. И она позволила.
— Почему ты используешь магию? — спросил Уриэль. Его далекий голос звенел от тревоги. — Ты слишком хрупкая, Рэя. Хватит. Прекрати это делать.
Она не думала, что ей это навредит. Она была уверена, что магия не могла ей навредить, пока Рэя не надавит на нее с приказом сделать это.
Кусая губу, Рэя пыталась думать обо всей магии, которую видела. Алхимики всегда пытались навредить кому-то. Даже своим самым большим заклинанием она не хотела никому навредить.
Все ее мысли вели к одному заключению.
Она выбралась из царства эфира и жестом попросила Уриэля помочь ей встать.
— Иди сюда, — сказала она. — Отведи меня к зеркалу.
Он подошел, но прорычал:
— Это слишком. Ты не в той форме, что была вчера.
— Знаю, — Рэя знала это лучше всех. — Думаю, я поняла магию, и почему в твоем склепе все те алхимики выгорели.