Возвращение домой (СИ)
— А вот и он! — торжественно, но с долей сарказма, произнесла арт-три. — Стоило оставить тебя одного всего на пару недель, так ты сразу из мальчика превратился в мужчину.
— Прости, мамочка! — утирая, навернувшиеся на глаза слезы, засмеялся Аргилай.
Отсмеявшись и поморщившись от боли, Трица улыбнулась:
— Я рада тебя видеть.
— Взаимно! — Лаи присел на край кровати.
— Наслышана о твоих подвигах, герой Драгана, Камень Ярости. — тепло улыбнулась она. — Кто придумал эту ахинею?
— Люди. — усмехнулся юноша. — Звучит не очень, но я уже почти привык.
— Это звучит лучше Огненной Феи.
— Но не так заслужено. — смутился Аргилай.
— Говорят, от тебя улепетывало, все войско врага во главе с крылатыми всадниками.
— Было дело.
— А еще ходят слухи, что из глаз у тебя лился свет, а голос разносился над всем полем битвы, словно весенний гром.
— Да, признаю, я тогда слегка психанул.
Они опять рассмеялись.
— Я бы преклонила перед Вами колено, сэр рыцарь, да вот незадача — тело меня не слушается. Отлежала бока, на этой твердой кровати. — пожаловалась Трица. — Я благодарна тебе за спасение. Лиса и уголёк рассказали, как все произошло. Ты безумец, но храбрец.
— Не я встал на пути у полусотни конных латников с одним копьем.
Рыжая презрительно фыркнула:
— Им не следовало злить меня. — она пристально посмотрела на него своими бледно-голубыми глазами, цвета весеннего льда, которые сейчас действительно, словно светились в полутьме фургона. — Лучше скажи: какие у тебя дальнейшие планы?
Аргилай, задумчиво поскреб, небритый подбородок.
— Кажется, тот принц с модной стрижкой спросил у меня: клянусь ли я быть преданным Хадолу и какому-то там роду…
— Винкрафтов, дубина.
— Ага, Винкрафтовдубина. Я согласился. — он вздохнул. — Теперь придется отвечать за базар и защищать Хадол.
— Ну что же, чужак из другого мира кажется, ты смог найти свое место в нашем мире.
— Думаю да. — улыбнулся Аргилай, а затем затараторил. — Как только ты встанешь на ноги, я познакомлю тебя со своим отрядом. Представляешь, я встретил Эгея Борзого. Помнишь его? Конечно помнишь, рыжий такой, как ты. Теперь нам никто не страшен. Ты, я, Лиса, Мамба, Борзый и мой отряд — мы сила! Теперь мы…
— Прости. — перебила его Трицитиана, и ее улыбка стала грустной. — Но нет. Наша история закончилась. Началась история сэра Аргилая, героя Драгана, Камня Ярости.
— Что ты говоришь? — испугался Аргилай и вскочил на ноги, словно слова женщины обожгли его.
— Да, Лаи. Пора тебя выпихнуть из гнезда, оторвать от сиськи и, дав хорошего пенделя, отправить в свободный полет. Будь тем, кем ты стал и забудь о нашем знакомстве. Тебе так будет безопаснее. — она покачала головой. — Хотя о какой безопасности можно говорить в такие дни…
— Что происходит? Я тебя не понимаю!
Голос Трицы изменился, на место тепла и радушия пришли знакомые нотки стали.
— А случилось то, что Лиса — добрая душа, дуры кусок, пошла к магам и упросила снять с меня заклятие. Они сразу поняли кто я, и чья дочь. Оказалось, у них есть вести от моего отца. Он все-таки жив! Представляешь? Отец на острове Семи Башен и ждет меня. Я отправляюсь туда завтра. С магами. Лиса со мной, Мамба тоже. А тебе следует уйти и сделать вид, что мы не знакомы. Маги не знаю кто ты, у тебя нет амулета-капли, они не почувствуют, что ты чужак.
Аргилай выпрямился и вскинул подбородок.
— За стеной этого фургона, — с вызовом воскликнул он. — Меня ждут тридцать конных головорезов. Я щелкну пальцами и магам крышка. Пусть только посмеют прикоснуться ко мне.
Трицитиана покачала головой.
— Не будь так уверен в преданности людей, сражающихся за деньги. Их всегда могут перекупить. Они всегда будут ценить свою жизнь, превыше твоей. И в любом случае ни тридцати, ни шестидесяти, ни даже возможно сотне солдат не справиться с двумя Красными — боевыми магами. Видел, что осталось от дома моего отца? Видел — сколько костей и доспехов лежало на пепелище? Отец там был один против всех. А здесь два мага!
Плечи Аргилая опустились, по лицу пробежала тень отчаяния.
— Это… это неправильно. — чуть не плача, произнес он. — Так не должно быть.
Наемница очень тепло и добро улыбнулась своему ученику.
— Да, Лаи. Так не должно быть. Очень многого не должно быть. Я мечтала жить в маленьком домике у моря. Иногда ходить под парусом. — она вздохнула и ее взгляд устремился вдаль. — Растить дочь. Вести хозяйство. Взять пару теплых кошек и большую лохматую собаку. А каждый вечер, стоя на берегу и вдыхая соленый запах моря, встречать мужа, когда он будет возвращаться под парусом с уловом.
— Ты мечтала быть женой рыбака и жить обычной жизнью? — искренне удивился юноша. — Шутишь?
— Я не выбирала свою жизнь. Обстоятельства выбирали за меня. Обстоятельства оказались сильнее — я уступала. Вот и сейчас нам приходится уступать ситуации и прощаться. Нашему маленькому отряду здесь и сейчас приходит конец. Каждому надлежит отправиться свой дорогой.
— Мне так не нравится. — хрипло и очень тихо произнес Аргилай. — Я не хочу так.
— Таков мир.
Лицо рыцаря покраснело от гнева, а в глазах вспыхнул огонь ярости.
— Тогда я изменю мир! — зло прохрипел Лаи, борясь с подступающими слезами. — Мне надоел мир, где люди пожирают людей! Мне надоел мир, где мужья убивают жен и топят их тела в пруду! Мне надоел мир, в котором постоянно отбирают друзей! Я либо сдохну, либо исправлю этот загнивший мир! Пусть это и звучит глупо.
— Да, глупо. Но поверь — мне знакомо твое чувство несправедливости. Рано или поздно, в разном возрасте, оно посещает почти каждого. Кто-то переживает его, храня глубоко внутри и, мучается, перед тем как заснуть. Кто-то пускается в долгие философские беседы за кружкой пива. Некоторые пытаются изменить ситуацию, но чаще всего лишь рубит мечом реку. Мизерного успеха добиваются лишь единицы. Большинство из тех, кто пытается изменить мир — гибнет, так ни на что и не повлияв. Вот посмотри на меня. Я пыталась, изменить проигранную битву. И что теперь? Лиса подсовывает под меня миску, когда мне надо помочиться. Я даже сесть не могу.
— Ты не права. Именно ты изменила битву. Ты изменила меня в той битве. И теперь я буду менять других!
Трицитиана тяжело вздохнула:
— Будь у меня силы, я бы развела руками, а то и пинка тебе отвесила. Но возможно твое упрямство — твое спасение.
Аргилай не ответил.
Молчаливая пауза медленно, но верно затягивалась, словно петля на шее висельника. Каждый понимал, что она вот-вот вопьется в горло и начнет душить отчаяньем. Друзья смотрели друг другу в глаза, не зная, что ждет их впереди и увидятся ли они вновь.
— Пора расставаться. — Трица нашла в себе силы нарушить молчание. — Маги скоро должны вернуться. Не хочу, чтобы у них возникли вопросы о тебе.
Аргилай опять не ответил.
— Прощай чужак из другого мира! Иди и измени наш мир! — женщина попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. — И пока не изменишь — не возвращайся. Я рада, что тропы наших жизней пересеклись. Пусть и на такое короткое время.
Лаи с трудом проглотил комок, застрявший в горле. Но одинокую слезу, скатившуюся по щеке удержать не смог.
— Я отказываюсь прощаться. — голос юноши звучал еще более хрипло. Его душили слезы. — Сейчас я уйду, как ты просишь. Но обещаю: мы увидимся вновь. До встречи.
Он развернулся и заставил себя покинуть фургон.
Глава 17. Гномий секретик
Он медленно поднял руку и коснулся кончиками пальцев, влажных от росы, волос. Босые ступни ощутили мокрую студеную землю. Порыв утреннего холодного ветра проник под рубаху, когда-то белоснежную, а нынче перепачканную грязью и кое-чем похуже.
Вокруг, за пределами полуразрушенных кирпичных стен, расстилалось пожухлое поле. Где-то далеко на горизонте первые лучи солнца, тщетно пытались пробиться сквозь темные, дождевые тучи. Утренний воздух был свеж и наполнен влагой. Человек вдыхал его полной грудью, морщась от тошноты и головной боли. Он смотрел вокруг и не мог понять, где находится. Человек поднял глаза к небосклону, но увидел лишь гнилые балки в дырявом потолке.