Крепостной Пушкина 2 (СИ)
Тревожность охватила меня и не желала отпускать. Так и приехал, трясясь не столько от дороги, сколько от сомнений.
Увиденное не добавило воодушевления. Взору открылось перекопанное поле, на котором возвышалось четыре стены не соединенные между собой. Если их продолжить, то вышел бы квадрат. Треть поля занимал лагерь, по виду военный, по которому ходили солдаты и офицеры в незнакомых мне мундирах. Что это? И где «мои» мужики?
— Хозяин, слава богу!
— Прошка, ты откуда? — не думал, что обрадуюсь столь сильно знакомому лицу. Прохор возник из ниоткуда только я вышел.
— Так это, я сразу понял, что это вы.
— Коротко и по существу: что здесь творится такое?
— Это, хозяин, вам лучше у его благородия спросить.
— Что мнешься? Где инженер? Что вы тут понастроили?
Прошка сделал глупое лицо, выражавшее одновременно радость и огорчение. Понятно, значит не знает как сказать прямо. Вывод — дело вне его контроля, впервые за всё время. Оно и логично, как ему командовать офицером? Никак, только рядом мельтешить, если позволят. А написать мне прямым текстом — неудобно. Я тоже хорош, не просчитать такую ерунду. Многовато ошибок стал допускать.
Знакомство с инженером тоже вышло с накладками. Его высокоблагородие изволил обедать, да не один, с другими офицерами. Солдаты на «братец» откликались неохотно, дорогу цветами не устилали. Хмурый унтер-офицер указал нужную палатку и то ладно. Заодно проводил. До входа. Изнутри раздавались звон посуды и весёлый смех, но как войти без приглашения? Как-то привык я не церемониится, но сейчас оробел. Странная ситуация, во дворец вхож, в святая святых, а здесь нет. Не по рангу мне вваливаться. Дворецкого нет, а солдат на часах у входа не стремится покидать пост и бежать докладывать. Так и встал перед палаткой, и стоял как дурак около минуты не зная что делать. По счастью, они знали. Военные. Армия есть армия, на всё есть свой регламент. Из «столовой» вдруг вышел молодой ещё мужчина лет тридцати, в безукоризнено сидевшей на нем форме.
— Степан Афанасиевич?
— Я, ваше высокоблагородие. — как удержался от «так точно» и сам не ведаю.
— Майор Маслов, Кирилл Кириллович. Как же изволите вас величать? Ваше степенство?
— Можно просто Степан, если угодно.
— Не угодно. На Степенство вы не похожи, да и не являетесь сколь мне известно. Просто Степан — маловато для человека из-за которого меня оторвали от дела весьма важного, смею заметить, и направили сюда. Вы податного сословия?
— Да, ваше высокоблагородие.
— Надолго ли? Однако, пустое всё. Если вы не возражаете, то позволите задать несколько вопросов?
— Ради этого я и приехал, господин офицер. Отвечать на вопросы. И задавать их.
— Вас ждали неделю назад. Задержались?
— Задержался. Дела, ваше высокоблагородие.
— Пройдемте к постройке вашей…кхм… фортеции, если так можно сказать. Там нагляднее и проще.
— Вдвоём?
— А кто вам ещё нужен? Я нарочно попросил господ офицеров продолжать трапезу и не спешить. Мы же осмотрим все аккуратно. Вы ведь не возражаете?
Я не возражал. Майор (как бы его «тащмайор» не назвать нечаяно!) хотел остаться наедине. Пусть. Мне тоже на руку. Но уверенная напористость офицера не совсем нравилась, угадывалась в нем привычка повелевать любым кто не может повелевать им самим. На зуб пробует всех и каждого — типаж известный. Такие стены чаще пробивают, чем строят.
— Извольте, ваше высокоблагородие, — ответил я, — заодно уж простите великодушно, что оторвал вас от стола своим приездом.
— Вы не подумайте ничего подобного! — по своему истолковал офицер мою шпильку. — Безусловно, я должен был пригласить вас, но обстоятельства… обстоятельства диктуют отложить пищу телесную перед пищей умственной.
— Что же вы здесь построили? — повторил я вопрос когда мы приблизились к «квадрату». Стоунхенж по-русски?
— Что такое?
— Камни в Англии. Не обращайте внимания, Кирилл Кириллович, скажите лучше — что это?
— Это, Степан Афанасиевич, ваша задумка, что мне поручена к исполнению. Вас что-то смущает? Иначе себе представляли?
— Не могу не признаться, что да, иначе.
— Видите ли…если начистоту, а вы мне представляетесь человеком с которым следует вести дела именно так, то ваши каракули иного не заслуживают.
— Мои каракули⁈
— Да, я о вашем чертеже, если угодно. Вот он. — майор извлёк из своей ташки сложенную бумагу. — Который поставил меня в тупик, если не сказать больше. Начиная с названия. Что сие значит: замок-крепость? Замок или крепость?
— Эээ…
— Совершенно верно, Степан Афанасиевич. Это разные вещи. Ответьте мне, но не примите за насмешку, ради Бога, чем отличается редут от флеши?
Я молчал. Действительно — чем? Флеши Багратиона, а редут Раевского. Сомнительно, что подобный ответ устроит.
— Не знаете. По глазам вижу, что не знаете. А чем флеши отличаются от редана? Что есть апроши, куртины? В чем разница между бастионом и равелином? И главное — в чем предназначение всех этих построек?
— Вы понимаете, ваше высокоблагородие, — начал я выкручиваться, — никак не могу спорить с вашим профессионализмом. Но именно потому вы здесь, не правда ли?
— Я? — улыбнулся офицер. — Я здесь согласно приказу. Высочайшему приказу, не могу не отметить сей любопытный факт.
— Приказы не подлежат обсуждению, но подлежат неукоснительному исполнению. — пробормотал я чувствуя, что этот парень собирается взять меня в оборот. — Что же вы нашли в нем любопытного?
— Сам не знаю, Степан Афанасиевич, быть может личный приказ императора? Вы знакомы с государем?
— Имел такую честь. То есть был осенён милостью…
— Я тоже знаком, разумеется. Нас, офицеров инженерной части Его Величество знает всех лично.
Мне захотелось уязвить выпятившего грудь колесом офицера. Сказать, что государь лично знает не только офицеров инженерной части, но и всех дворников столицы, например. И половину извозчиков. Пришлось сдерживаться. Чем ему мой замок не понравился? Вполне симпатичный рисунок. Башенки красивые.
— И вот представьте, вызывает меня его высокопревосходительство. Являюсь. Получаю приказ немедленно сдать дела и отбыть с фельдъегерем в столицу. Каково! Делать нечего, и я подчиняюсь. В столице узнаю, что мне поручено строить крепость и выдаётся сей… рисунок. Автор — некий мужик, едва ли не крепостной. Должен заметить, те дела, что я сдал, тоже заключались в строительстве крепости. Несколько большего…хм…масштаба. Меня, тридцати лет от роду назначили начальником строительства… одной из жизненно необходимых для защиты государства крепостей! Карьерный рост, что уж скрывать. И вдруг такое. Как бы вы отреагировали на моём месте, Степан Афанасиевич? Только честно.
— Как насмешку, Кирилл Кириллович. — я чувствовал как от стыда краснею.
— Как абсурд. Ерунда. Чепуха. Фантасмагория. А мне ещё указывают, что надлежит снять саперный батальон, тоже, знаете ли, не занятый бездельем, и срочно, в кратчайшие сроки осуществить эту постройку в надлежащем виде. Сами понимаете, я потребовал объяснений! Что же — мне объяснили.
— Как же, ваше высокоблагородие? — в горле пересохло и очень хотелось пить.
— Ситуация щекотливая. Так и сказал мне его высокопревосходительство. Весьма щекотливая. И выход из неё ему видится в буквальном следовании предписанию. Очень разумный подход, Степан Афанасиевич, я вообще не из тех молодых людей воображающих себя умнее всех. Говоря откровенно, моя цель самому стать превосходительством. Ради чего ещё я столько учился и служил? И мнение вышестоящих, их умение понимать…тоже очень важно.
Офицер вновь замолчал, задумчиво глядя на бетонные творения. Я собирался с мыслями. Пускай мне была неизвестна разница между замком и крепостью (хотя мог изучить тему подробнее, галочку себе на будущее), но в людях разбираться я умел. По крайней мере, мне так казалось. Офицер повёл себя странно, мне показалось, что он переигрывает. Самую чуточку. Так не ведут себя с совершенно посторонними людьми, если человек не дурак. Зачем он это делает?