Тайна Ночи Свечей (СИ)

Чужестранец бросил последний беглый взгляд в сторону удалявшегося жеребца, кивнул своим мыслям и вошел в двери таверны.
Единственное, что не вписывалось в общую приятную атмосферу уюта, приветливости и комфорта, были сдвинутые кустистые брови хозяина, нависавшие над желто-карими недовольными глазами, дающими понять нежданному посетителю всю степень его неправоты в выборе «Хитрой рыбы» для посещения.
Шуттанец моментально оценил обстановку и решил повременить с прямыми вопросами, предпочитая понять с кем имеет дело и как ему удачнее вытянуть информацию из перегородившего дорогу великана, возвышавшегося над хрупким шуттанцем подобно молчаливой горе, задумавшей обвал и уже избравшей главную жертву.
— Я бы хотел снять комнату в вашем прекрасном заведении, — начал с лести чужестранец, решив для начала усыпить бдительность грозного двуликого, моментально скрестившего на груди руки, стоило гостю начать свою речь.
— Вынужден отказать, господин, свободных комнат нет, — ответил двуликий, внимательно рассматривая ярко разодетого человека. По лицу было видно, верзила с куда большим удовольствием вышвырнул бы чужестранца за дверь и еще наподдал для верности.
С такой откровенной враждебностью со стороны абсолютно незнакомого собеседника шуттанец сталкивался не так уж и часто, а это уже само по себе говорило о многом.
— Вот как, очень жаль… — протянул он, незаметно оглядывая совершенно пустой зал. — Но у вас, наверняка, найдется вкусный горячий обед. Я подожду прямо здесь, — объявил шуттанец и быстро присел за один из ближайших столов. Выгнать его после такого маневра хозяин точно не посмел бы!
— Сожалею, но горячих блюд так же нет, да и готовит моя кухарка из рук вон плохо. Такой богатый чужестранный господин, как Вы, точно не оценит ее стряпни, — тут же парировал, насупившийся двуликий. Ему явно не нравилось оговаривать свое заведение, но он что-то скрывал и старался как можно скорее избавиться от назойливого гостя, объявившегося так не вовремя.
— О, что Вы, честность — это лучшая приправа, ею можно улучшить вкус любого, даже самого непритязательного блюда. Я с удовольствием оценю стряпню вашей кухарки. Уверен, она далеко не так плоха, как Вы говорите, к тому же, я голоден и не намерен искать другое заведение. «Хитрая рыба» мне приглянулась! — елейным голосом уверил, закипавшего от бешенства хозяина, шуттанец, украсив свои слова для верности, самой широкой и благодушной из своих улыбок.
Не подействовало и это. Двуликий наконец решил отбросить всю свою фальшивую вежливость и уже двинулся в сторону клиента, не желавшего покидать его таверну по-хорошему, как откуда-то из глубины дома донесся звук бьющейся посуды, грохот падающей мебели и, в довершение, — женский визг, по всей видимости, принадлежащий оклеветанной недавно, кухарке.
Моментально забыв о чужестранце, хозяин ринулся на помощь вопящей прислуге. Шуттанец, в свою очередь, дождался, пока двуликий скроется в соседней комнате, быстро поднялся и бодрым шагом проследовал к широкой лестнице, ведущей на жилые этажи.
Миновав открытые двери пустых комнат, о которых хозяин так неуклюже соврал, что было совсем не удивительным, шуттанец замер перед одной из двух запертых и начал выстукивать старый условный знак. Не успел он воспроизвести и половины ритмичных ударов, как дверь резко распахнулась, а на пороге появилась та, кого он не видел долгих четыре года.
Глава 5.1 Встреча старых друзей
Еще древние мудрецы — основатели королевства Шутта, собираясь вокруг своих весело потрескивающих костров для философских бесед и споров на вечные темы, сходились в едином мнении, что наибольшей безжалостностью отличались два страшных союзника — Время и Расстояние, выступавшие под единым черным знаменем губительными походами на незыблемые крепости неразрывной дружбы, вечной любви и нерушимого слова, казавшиеся такими стойкими и непобедимыми.
Смелые защитники не хотели думать о том, что их святыни, сложенные из чистых и прочных камней, выдержавшие ни одно сражение, рухнут прямо у них на глазах, просыпаясь мелким песком сквозь пальцы и уносясь туда, откуда ни одна сила больше не сможет их вызволить. Люди верили до последнего и осознавали, что бой, которого, даже не было, проигран, лишь в тот момент, когда объединенное войско Времени и Расстояния проходя мимо них, унесет трофеи, еще недавно принадлежащие старинной крепости, так ревностно оберегаемой всеми силами, ценой бесчисленных жертв.
 
Так думали давно ушедшие за грань мудрецы Шутты и об этом же могли рассказать многие, столкнувшиеся с невидимой армией. Но только не те, кто спас свою крепость, покинув ее на пороге бунта, способного расшатать камни фундамента и разрушить самые надежные стены не хуже любого внешнего врага. Порой, Время и Расстояние не обращали в пыль их покинутые замки, а наоборот, отстраивали и шли дальше, передав власть Случаю, способному вернуть былых владельцев и заставить тех ценить то, что они чуть не потеряли навсегда, поддавшись гордыне и нелепому гневу.
Молодой шуттанец, так и оставшийся стоять с занесенной для очередного стука рукой, никогда бы не открыл, разорвавших его душу слов, которые сказал ему жестокий проводник Случая, а, замершая в нерешительности, неспособная перешагнуть порог зеркальщица, ни за что не созналась бы в своем горьком раскаянии за разжигание бунта. Но все это было уже не важно, как и то, что между стремительным бегством из их уютной, теплой крепости, выстроенной еще в раннем детстве и неожиданным возвращением сейчас, пролегло долгих четыре года.
Тера с необъяснимой тревогой вглядывалась в знакомые черты и никак не могла поверить в то, что стоящий перед ней человек — не злая шутка ее затуманенного колдовством сознания, а тот, кого она и не надеялась больше встретить. Ей очень хотелось протянуть руку и убедиться в реальности видения, а еще лучше, как раньше, сесть рядом и положить свою бедовую голову на самое надежное во всем свете плечо друга. Но она не могла даже пошевелиться или выпустить ручку двери, ставшую теперь наикрепчайшей из земных опор.
Зеркальщики, с первых же разбитых зеркал, становились заложниками памяти — своей и чужой. Они получали опасный дар, а вместе с ним и все обещанные беды, посылаемые на головы тех, кто заведомо решал вредить зеркалам. Для них суеверные рассказы о несчастиях были суровой реальностью, а потому никаких подарков от счастья они никогда не ждали и не просили. Такова была их натура и проявлялась она в самые неподходящие моменты, то оттягивая, а то и окончательно руша, любые шансы на счастливую и спокойную жизнь.
— Уж не могущественному ли королевству Шутта мы нечаянно стали на хвост, раз сам господин посол по особо важным поручениям явился лично, да еще и без официального извещения о своем неминуемом визите? — напустив в голос побольше деланной почтительности, нарушила, затянувшееся молчание Тера. Она решила не поддаваться глупым порывам и сразу убедиться в том, что чудес для нее не заготовлено.
— Господину послу по особо важным поручениям обычно нет дела до королевского хвоста. Он слишком занят, заботясь об остроте когтей и беспощадности зубов, чтобы следить еще и за проделками дэйлинальских преступников, госпожа знаменитая воровка. Или, может быть, лучше называть Вас господином Серым Ловкачом? — в тон ей, ответил вопросом на вопрос, ничуть не удивленный таким прохладным приемом шуттанец.
Старые друзья, расставшиеся четыре года назад, наговорившие друг другу массу обидных слов, стояли друг напротив друга, как заправские бойцы, делившие один ринг столько раз, что уже и не пытались оценивать противника, давно уверившись, что знают другого, как себя самого. Взгляды их были заострены, а кулаки готовы к бою, но вот азарта и жажды крови не ощущалось, а потому они с радостью разошлись бы по противоположным углам, появись хоть малейший повод. Но его, как на зло, не было, а потому приходилось продолжать изводить друг друга, вместо того, чтобы пожать руки, похлопать по плечам и наконец самое лучшее — отправиться в нескучный трактир и выпить за взаимное пожелание здоровья и долголетия.