Уэлихолн
— Напрасно ищешь: ее здесь нет, — заметил самодовольный голос за спиной.
Виктор вздрогнул и обернулся — на него со снисходительной улыбкой глядел Сирил. Пришлось приложить усилие, чтобы не скривиться: это бы мгновенно выдало его чувства.
— Что? О чем это ты?
— Да ладно. Я-то прекрасно знаю, кого ты ищешь, — сказал кузен с видом триумфатора. — Она сейчас в моей комнате. Не желает ни встречаться, ни говорить с тобой. Ей противно даже смотреть на тебя.
— Неужели?
Виктор сжал кулаки.
— А на что ты рассчитывал? Что она бросится тебе на шею? Нет уж, она презирает тебя, братец.
— Почему?
— Почему? — усмехнулся кузен. — Да погляди на себя!
— А что со мной не так?
— Нет, вы только посмотрите на него… — с деланой озадаченностью хлопнул себя по бокам Сирил.
— Зачем ты это сделал? — исподлобья глядя на кузена, спросил Виктор.
— Похитил ее у тебя?
— Никого ты не похищал, не льсти себе. Мы расстались с ней семь лет назад. Ты тогда учился в своей этой престижной закрытой школе для любимчиков богатеньких мамаш. Так зачем?
— Все просто. Это искреннее, глубокое, обжигающее чувство…
— Изжога? — спросил Виктор.
— Любовь, неужели не ясно? — осклабился Сирил.
— Ты не способен на любовь — ты даже слово это не можешь выговорить, чтобы не скорчиться. Ты все это делаешь из желания досадить мне. Из старого чувства соперничества… Скажи мне только одно: как тебе удалось заманить ее в свои сети?
— О, полагаю, ты будешь рад узнать, что она сама проявляла настойчивость.
— Я не верю.
— Вот и не верь, — равнодушно заявил Сирил. — Можешь не верить до того самого момента, как она станет моей женой. Но тогда будет поздно… Хотя… — Он на мгновение задумался. — Для тебя все и так уже поздно.
Виктор развернулся и пошел к выходу из гостиной. Все, что он оставлял за спиной, смешалось для него в единый шум: и бурная радость Кристины, и разговоры гостей, и смех. Может быть, смеялся Сирил, а может, и нет. Ему было все равно.
Виктор почувствовал, что он вот-вот умрет. Умрет от ненависти.
В дверях он споткнулся и остановился. Грудь сдавило, в глазах начало щипать, дыхание перехватило, а сердце заколотилось как сумасшедшее.
Виктор постарался отпустить все мысли. Он отдышался и открыл дверь. Нет, это пока что был не тот момент. Но он должен был скоро наступить. Очень скоро…
Покинув гостиную, Виктор решительно направился вверх по лестнице.
Все, больше это не терпит! Ему срочно нужно поговорить с единственным близким человеком в этом доме. С единственным, кто поймет его. И неважно, что этот человек сделал. Неважно, что собирался сделать. Неважно, Сэр он или нет.
Виктору срочно нужно было увидеть отца.
— Мистер Грин! Какая приятная и неожиданная встреча!
Мегана Кэндл как раз поднималась по лестнице, когда упомянутый джентльмен вышел из своей комнаты.
Для низкорослого человека в строгом черном сюртуке с зеленоватым отливом их встреча ничуть не выглядела приятной, что выражалось в тоскливо поджатых губах.
Что касается Меганы, то встреча эта вовсе не была неожиданной. Какие уж тут неожиданности, когда она вот уже добрых пятнадцать минут прогуливается вверх-вниз по ступеням, ожидая именно мистера Грина.
Мистер Грин боялся оказаться с ней один на один, и на то были причины, прекрасно известные им обоим. Больше всего этому взмокшему хозяину бегающих глазок сейчас хотелось незаметно прошмыгнуть мимо назойливой женщины и поскорее попасть на прием, потому как там, среди гостей, она не посмеет к нему приставать со своими… претензиями.
— Прошу меня простить, мадам.
Мистер Грин совершил попытку протиснуться между перилами с одной стороны и Меганой Кэндл — с другой. Не вышло.
— Знаете ли, вечер уже начался, и меня ждут в гостиной…
— О! Я не отниму у вас много времени!
Горящий алчностью взгляд старшей сестры Кэндл говорил об обратном.
— Уделите мне всего пару минут!
— Что ж, ладно, — мистер Грин неохотно сдался — выхода ему не оставили. Во всех смыслах. — Но только пару минут, не больше. Время, знаете ли, деньги, а потерянное время — это пущенные на ветер деньги. Полагаю, вы прекрасно осведомлены, как я занят и сколько стоит мое время…
— Осведомлена.
Мегана Кэндл нависала над мистером Грином, как голодная цапля, склонившаяся над обреченно проплывающей в мутной болотной воде лягушкой. Рядом с этой женщиной крошечный мистер Грин казался ребенком.
— Всего один ма-а-а-аленький вопросик. Где мои деньги, скупой зеленый прохвост?
— А? Что? Какие деньги?
Мистер Грин нервно вытер вспотевшие ладони о брюки и бросил торопливый взгляд назад, на запертую дверь своей комнаты.
— Те самые, которые вы так неосмотрительно пустили на ветер, — язвительно передразнила его ведьма. — Те самые, которые однажды были взяты в долг.
— Я уже все отдал! — пронзительно взвизгнул человечек и жалобно добавил: — Трижды! Ну сколько можно?
— Никто ведь не заставлял вас подписывать ту бумагу, правда? — коварно улыбнулась Мегана. — Я ведь могу ее и предъявить… на ужине…
На мистера Грина было жалко смотреть. Этот тип был казначеем ковена, и сам он никогда не смог бы признаться на публике, что не в состоянии выплатить долг, — такого позора Его Скаредность просто не пережил бы.
— Вы на меня так пристально смотрите… — пробормотал он. — Даже не моргаете совсем…
— Еще бы, — усмехнулась Мегана. — Чтобы вы тут же исчезли, стоило бы мне моргнуть?
Она вытянула руку раскрытой ладонью вверх и требовательно на нее кивнула.
— Хорошо. Вот, возьмите.
Скряга порылся в кармашке, где уже лежала заготовленная заранее сумма.
— Ровно три золотых соверена. Ни больше ни меньше.
— Значит, полностью не возместите?
— Увы, — обреченно выдохнул коротышка.
— В таком случае — встречаемся через год! — с нескрываемым торжеством в голосе заключила Мегана Кэндл.
Мистер Грин не был беден — напротив, он был по-настоящему сказочно богат. Впрочем, это вовсе не означало, что мистер Грин не мог испытывать финансовых затруднений — золотым слитком или банковским векселем в обычное время расплачиваться не слишком удобно, а горшок с монетами он не таскал с собой уже очень давно. Ради некоторых сделок приходилось что-то разменивать, иногда — занимать на время. Вот однажды и случилось так, что некоему весьма обеспеченному джентльмену в нужный момент не хватило каких-то трех жалких золотых соверенов, из-за чего могла сорваться вся сделка. Тут-то он и попался в ловушку этой бесчестной ведьмы.
«Вот вам три золотых соверена, мой дорогой мистер Грин. Вернете через год, плюс полсоверена в придачу. Если же по каким-либо причинам вы не сможете этого сделать, то будете обязаны возмещать одолженную сумму каждый год, пока не возместите ее плюс процент. Подпишите вот тут и вот тут. Благодарю», — так буднично и по-деловому прозвучал приговор душевному спокойствию мистера Грина, который, к своему стыду, в тот роковой день даже не придал значения произошедшему.
А затем, едва лишь подошел срок возвращать долг, он просто не смог отдать три с половиной монеты: золотые соверены не делятся на части, а никакими другими деньгами ведьме было не заплатить, о чем недвусмысленно говорилось в договоре! Еще был вариант заплатить больше, но отдать дополнительные полмонеты сверху, которые мистер Грин никому не должен, оказалось выше его сил. К тому же он несколько наивно рассчитывал, что, быть может, в следующем году казначейство и монетный двор Его Величества выпустят наконец монету в полсоверена: есть же полпенни, фартинги и полкроны, в конце концов!
Нужно заметить, что три монеты для мистера Грина были сущей мелочью, но при этом каждый раз доставляли ему совсем не мелочные душевные переживания. Казалось бы, это ведь совершенно иррационально: что ему стоило отдать немного больше один раз вместо того, чтобы после расплачиваться годами, — но пересилить себя маленький богач не мог. А те, кто сомневается, что подобная абсурдная жадность вообще возможна, попросту никогда не имели дел с лепреконами: об алчности этих коротышек действительно можно слагать легенды.
