Химеры (СИ)
— Ничего я не вижу. — Человек озадаченно провел рукой по гладким волосам, собранным в хвост. — Ага! Сейчас я принесу кое-что… если оно тут есть. Должно быть. Погоди-ка.
Он вернулся люку и полез с чердака вниз. Киаран снова посмотрел на собак.
А они смотрели на него.
В темноте мерцали алым глаза, влажно блестели клыки. Одна, две — Киаран насчитал восемь штук, остальные, видимо, сидели вне поля зрения. Жаль, что человек их не видит, он мог бы убить их так же, как убил оглушенного столкновением вайверна.
Человек вернулся. В руках он держал два предмета, похожие на толстые короткие палки.
— Аварийные свечки. Сейчас поглядим на твоих собак, если они еще там.
— Они там, — кивнул Киаран.
Человек что-то сделал с одной палкой, и та вспыхнула столбом белого пламени, Киаран от неожиданности шарахнулся в сторону и зажал ладонями лицо.
— Ну-ка, где вы там… Эй, парень! Киаран? Ты чего? — его потрясли за плечо. — Ты зачем на огонь таращился, балда?
Он помотал головой, попытался проморгаться. Под веками всплывали, менялись, проваливались друг в друга белые и лиловые кольца.
— Ага, — сказал человек. — Вижу их. Совсем другое дело.
Короткий грохот. Опять грохот, и еще раз, и еще. Собачий взвизг, потом утихающий скулеж.
Киаран, наконец, разглядел сквозь плавающие пятна белое пламя во дворе, шипящее и мечущее искры. В воздухе разливался едкий будоражащий запах. На краю освещенного круга лежала, вытянув лапы, белая гончая Кунлы.
Теперь их двадцать.
Остальные разбежались к забору, спрятались за поленницу, за садовые яблони, за кусты и железную бочку с водой.
— Я так полагаю, сами они не уйдут? — человек обернулся к Киарану. В руке у него был металлический предмет, небольшой, но выглядевший и пахнущий пугающе. Мечам, лукам и дротикам слуа до него далеко. — Придется их всех перестрелять, иначе они не отстанут.
— Не отстанут, — подтвердил Киаран, не сводя глаз с человеческого оружия.
— Что, нравится? — Человек улыбнулся. — Это Пэ-А девять двадцать пять, леутский Аверган. Надежный. Леутцы даром что воюют с нами постоянно, а оружие делают хорошее. А эта штуковина, что я около твари поднял, она твоя?
— Луношип. Да, это отцово копье. Волшебный, — похвалился Киаран. — У него злой нрав. Может жизнь выпить, хозяину не покориться. Чтобы им владеть, нужна сильная воля, много удачи. А…этот твой Пэ А? Много для него удачи нужно?
Человек некоторое время смотрел непонимающе, глаза у него были такие же черные, как у самого Киарана, только белки видно. Потом рассмеялся.
— Да нет, какая удача. Я же говорю — надежный. Вот, гляди.
Вынул из рукоятки какую-то штучку, щелкнул, зачем-то заглянул в торец своего оружия, потом протянул.
Киаран цапнул и тут же обжег себе руку, выронил на пол.
— Ай!
Собаки под окном плотоядно взвыли, снова начали царапаться в дверь. Мерный металлический лай сменился хриплым злобным рычанием и скрежетом. Человек еле заметно поморщился, видно было, что его здорово раздражает шум.
— Полночь железа не боится. Что это тебя проняло?
— Я слуа! Альфар по вашему. Мы не совсем Полночь, мы просто живем там. Добрейший металл нас обжигает.
— Нашли место, где жить.
Киаран кое-как обернул ладонь рукавом и поднял человеческое оружие. Заглянул в темный круглый глаз.
— Не направляй на себя.
— А… винтовки. Есть у вас такое? — Киаран вспомнил обещание рейны. — Они лучше или хуже?
— Винто-овки, — найл поднял бровь. — Лучше, конечно. Дальше бьют, больше калибр. Где это ты про них узнал.
— Да так… все равно их тут нет.
— Ладно, посмотрел, верни. У нас по плану собачки. А что ты им сделал?
— Не им, их хозяйке, — Киаран неохотно вернул таинственный Пэ А. — Кунла, моя старшая сестра. Она хочет быть королевой Аркс Малеум. Ей нужен хороший колдун, она потребовала служить ей, но я отказался. Тогда она притравила меня собаками. А на последней охоте и вовсе…
Он сглотнул, пытаясь протолкнуть предательский комок. Отец бы его высмеял за эти слезы.
Человек сочувственно похлопал его по плечу, и Киаран совсем расклеился. Уткнулся лбом в стену, и некоторое время стоял так, хрипло втягивая холодный, пахнущий сыростью и плесенью воздух. Человек заскрипел окном, потом сдержанно выругался.
— Эй, альфар, иди сюда. Потом поплачешь. Давай лучше мстить.
Киаран сердито утерся рукавом и подошел. Человек напряженно вглядывался в темноту, щурился. Яркая штука прогорела.
— Я ничего не вижу. Давай, помоги. Будешь целиться, а я выстрелю еще пару раз. Из лука стрелял?
— Да.
— Смотри, это мушка, это целик. Надо чтобы верхний срез мушки, находящейся в центре прорези целика, совместился с мишенью. С собакой, то есть. Давай.
Киаран нерешительно положил руки поверх рук человека, направил ствол. Гончие нагло бродили по двору, не скрываясь. Обнюхивали тело убитой товарки, глазели в окно, потягивались.
— Колдун говоришь, хороший… а что ж не отколдовался?
— Мне с женщинами не тягаться, — виновато сказал Киаран, шмыгая носом. — Жрицы многажды повторяли, что я бесполезен со своими мелкими чарами. Кунла сперва взяла с меня клятву, чтобы я в Полночи помалкивал, а потом заявила, что намерена стать королевой, а я почему-то обязан стать ее магом. Бред, глупость. И… я не ожидал, что она не станет дожидаться смерти отца в бою или на охоте. Я не думал, что она так спешит… — Киаран помолчал, унимая дрожь в пальцах. Руки человека были теплыми, и твердо держали оружие. — Вот, я прицелился.
Ба-бах! Полыхнуло, в воздухе поплыл острый кислый запах. Еще одна гончая вякнула и начал крутиться на месте, щелкая зубами около бока. Другие наконец сообразили, что дело плохо и попрятались кто куда.
— Она мертва! — обрадовался Киаран.
— Вот и отлично. Все, сегодня больше зрелищ не будет, — человек спрятал оружие в ножны на поясе. — Да и патронов у меня не так много. Слезаем отсюда. Все-таки двоих подстрелили. А сестра твоя за ними придет? Не повезло тебе. У меня тоже две сестры, но они не такие стер… эээ, вобщем довольно добрые.
— Не знаю, — пробормотал Киаран. — Надеюсь, не придет. Мне пока с ней не совладать.
— Натренируем, — решительно сказал человек, исчезая в темном проеме.
Внизу, в комнате, было светло. Под потолком, в перевернутой стеклянной вазе, горел человечий светильник — желтоватый шарик, дающий мало тепла, но не требующий ни дерева, ни масла.
— Бок-то твой раненый, — спросил человек, обернувшись, — не болит больше?
— Когда кровь остановилась, зарастает быстро.
Киаран потрогал бок сквозь заскорузлую одежду. Человек прилепил ему на ребра комок рыхлой ткани, прихватив несколькими кусками матерчатой клеящейся к коже ленты. Рана ныла, но терпимо, хуже было то, что Киарана донимал голод, усилившийся после ранения. Чтобы как следует затянуть рану и восполнить потерянную кровь, нужна была пища.
— Все равно, — сказал человек, — скакать тебе еще рано. Садись на диван и отдыхай.
Сам он начал расхаживать по комнате, открывать шкафы и ящики, повсюду совать нос. Зажег синий огонь под чугунной ажурной решеткой, установленной поверх железного, покрытого белой эмалью ящика — это тоже была какая-то особенная человеческая печь, греющая без угля и дров.
Человек несколько раз выходил из комнаты вглубь дома, приносил какие-то пакеты, пару круглых металлических предметов, величиной с его, человеческий, кулак. На белой эмалевой печи в белом эмалевом котле странной цилиндрической формы закипела вода. Действия человека и вещи, которые он использовал, представлялись очень значительными, будто подготовка к ритуалу, только роспись на котле выглядела нелепо и неуместно — какие-то бесформенные красно-зеленые цветы с листьями. Человек вскрыл длинную коробку из толстой рыхлой бумаги, вытряхнул оттуда прямо в котел целый сноп желтых лучин. Отчетливо запахло заваренной мукой.
Киаран подтянул ноги, свернулся клубком в углу дивана и закрыл глаза. Он приказал себе даже не думать о том, чтобы попросить у человека еды. Хватит уже того, что он просил воды, просил быстрее ехать, придется еще просить отдать Луношип — со всех сторон должен, не расплатишься. Ничего ценного у Киарана не было, значит он, как в свое время Анарену, предложит услугу… только вот какую услугу можно оказать человеку с таким замечательным оружием… Пэ А девять двадцать пять! Человек, конечно, просил Киарана помочь прицелиться, но стрелял-то он в киарановых врагов, и вообще, похоже, спас ему жизнь.