Боги и чудовища

Тьма непреклонна, как камень.
 
Игра в вопросы
 
Рид
Лу кончиками пальцев скользила по моей ноге в такт ритмичному дыханию остальных. С каждым вдохом она скользила вверх, с выдохом переворачивала руку и тыльной стороной ладони вела вниз. Сквозь щели в церкви свистел ветер, от чего по рукам у меня бежали мурашки. Я сидел неподвижно, от ее прикосновений сердце колотилось где-то в горле. Я напряженно ждал. Разумеется, Лу заскользила пальцами все выше и выше, к бедру, медленно соблазняя меня, но я перехватил ее за запястье и накрыл ладонью ее руку. Чтобы остановить.
При виде ладони Лу в моей что-то чуждое забурлило у меня в крови. Я должен был ощутить желание, напряжение от знакомого голода, жар, в который меня бросало от ее прикосновений. Но в животе все сжалось… и чувство это было совсем иным. Чужеродным. Неправильным.
Полчаса назад все легли спать, меня же охватил страх. Когда Бо заснул последним, оставив нас с Лу наедине, страх лишь усилился.
Откашлявшись, я сжал ее пальцы. Выдавил улыбку. Поцеловал ее ладонь.
– Нужно рано вставать. Освободить кошмара и уйти из Фе Томб. Нам придется еще несколько дней провести в дороге.
Это прозвучало как отговорка.
Так оно и было.
Из горла Лу вырвался низкий звук. С тех пор как мы покинули Цезарин, она больше не повязывала ленту на шею. Мой взгляд упал на ее шрам. Он заживал, но все еще был неровным и покрасневшим. Она погладила его рукой.
– А как освободить кошмара?
– Может, получится образумить его. Уговорить вернуться в лес.
– А если не получится?
– Мы можем только предупредить его о толпе, – вздохнул я. – Заставить его что-то делать мы не можем.
– А если он решит сожрать толпу? Если, предупредив его, мы дадим ему такую возможность?
– Не решит, – ответил я твердо.
Лу изучала меня с едва заметной улыбкой.
– А ты привязался к нам, да? – улыбнулась она шире. – К чудовищам.
Я поцеловал Лу в лоб, стараясь не обращать внимания на незнакомый запах ее кожи.
– Спи, Лу.
– Я не устала, – промурлыкала она. Ее глаза были слишком яркими в темноте. И в то же время блеклыми. – Мы спали весь день.
Когда она заскользила рукой по моей груди, я перехватил ее и переплел наши пальцы. Она истолковала мой жест неверно. Приняла его за приглашение. Я даже не успел моргнуть, а она уже перекинула ногу и села мне на колени, неловко вскинув наши руки. Когда она выгнулась и прижалась грудью ко мне, мой желудок камнем рухнул куда-то вниз. Проклятье.
Изо всех сил я старался выглядеть бесстрастным. Разумеется, Лу хотела… прикоснуться ко мне. С чего бы нет? Еще месяц назад я жаждал ее как одержимый. Этот изящный изгиб бедер, волна густых волос, озорной блеск в глазах… Я едва сдерживал себя, чтобы не трогать ее каждую секунду, меня даже не останавливала мысль о том, что рядом моя мать. И даже тогда дело было не только в плотских желаниях.
Лу пробудила меня с первых же секунд нашего знакомства. Само ее присутствие было… заразительно. Даже когда она злила и раздражала меня, мне все равно хотелось быть с ней рядом.
А сейчас я бросал взгляд на Бо, Коко, Селию, молясь, чтобы хоть кто-нибудь пошевелился. Надеясь, что они откроют глаза и прервут нас. Но они не просыпались. Они спали, не обращая внимания на мою внутреннюю борьбу.
Я любил Лу. И я знал это. Чувствовал всем своим нутром.
И в то же время я ненавидел ее.
Да что со мной не так?
Когда Лу прикоснулась губами к моему уху и начала покусывать мочку, меня захлестнула волна гнева. Как же много зубов. Как же много языка. Меня снова охватило отвращение. Почему? Может, потому что она все еще горевала? Потому что горевал я? Может, потому что она набросилась на еду как бешеный зверь, потому что за полчаса моргнула лишь дважды? Мысленно я встряхнулся, злясь на Бо. На себя. Конечно, Лу вела себе довольно необычно, но почему от ее прикосновений у меня мурашки бежали по телу?
 
Хуже того, подобные мысли – этот навязчивый страх, это тревожное отвращение – были подобны предательству. Лу такого не заслужила.
Тяжело сглотнув, я коснулся ее губ. Она энергично поцеловала меня в ответ, без всяких колебаний, и чувство вины только усилилось. Лу же, кажется, не замечала моего нежелания. Наоборот, еще крепче прижалась ко мне. Неуклюже. Страстно. Когда она снова припала губами к моей шее, посасывая вену, в которой учащенно пульсировала кровь, я сокрушенно покачал головой. Все тщетно. Я опустил руки ей на плечи.
– Давай поговорим.
Слова вырвались сами собой. Лу удивленно моргнула, и в ее блеклых глазах промелькнула нечто похожее… на неуверенность. Я возненавидел себя за это. За время нашего знакомства я лишь дважды видел неуверенность в ее глазах, и оба раза это ничем хорошим не кончилось. Однако неуверенность быстро исчезла и сменилась зловещим блеском.
– Языками зацепимся, да?
Нежно, но твердо я ссадил ее со своих колен.
– Нет.
– Уверен? – Напевая, Лу соблазнительно наклонилась ко мне. Или, по крайней мере, попыталась это сделать. Ей не хватало прежнего изящества.
Я отстранился, изучая ее чересчур яркие глаза. Ее покрасневшие щеки.
– Что-то не так?
«Скажи мне что. Я все исправлю».
– Вот ты и скажи. – Лу снова начала скользить руками по моей груди.
Едва сдерживая досаду, я перехватил ее руки и предостерегающе сжал ее ледяные пальцы.
– Поговори со мной, Лу.
– И о чем же ты хочешь поговорить, дорогой супруг?
Я сделал глубокий вдох, пристально глядя на нее.
– Об Анселе.
Его имя повисло между нами тяжелой, мертвой тушей.
– Об Анселе. – Лу нахмурилась и отдернула руки. Ее взгляд стал отстраненным. Закрытым. Она уставилась куда-то мне за спину, ее зрачки едва заметно расширялись и сужались. – Ты хочешь поговорить об Анселе.
– Да.
– Нет, – отрезала она. – Я хочу поговорить о тебе.
– А я нет. – Я прищурился.
Она ответила не сразу, продолжая пристально смотреть, словно искала… что? Нужные слова? Раньше Лу никогда не заботили нужные слова. Она, наоборот, наслаждалась, когда говорила что-то не к месту. Если честно, я и сам наслаждался, слушая ее в такие минуты.
– Тогда давай еще разок сыграем в вопросы, – вдруг сказала она.
– Что?
– Как тогда в кондитерской. – Лу быстро кивнула, словно самой себе, и наконец посмотрела на меня. Затем склонила голову. – Ты тогда не съел булочку.
– Что? – удивился я.
– Булочку. Ты не съел ее.
– Да, я понял. Просто… – Я покачал головой, сбитый с толку, и снова заговорил: – Я не такой сладкоежка, как ты.
– Хм-м. – Лу сладострастно облизала губы. Когда она положила руку на скамью мне за спину, я сдержал желание отодвинуться. Но когда она запустила пальцы мне в волосы, я уже не удержался. Но Лу не сдавалась, всюду преследуя меня подобно чуме. – Оленина тоже вкусная. Соленая. Нежная. Если, конечно, – добавила она со знанием дела, улыбаясь, – есть ее сразу.
Я уставился на нее в замешательстве. Затем в ужасе. Она имела в виду, что есть мясо нужно сырым.
– Иначе трупное окоченение сделает мясо жестче. Нужно подвесить тушу и оставить ее на две недели, чтобы разрушить соединительные ткани. Правда, тогда мухи налетят.
– Когда, черт возьми, ты ела сырого оленя? – пораженно спросил я.
Кажется, после моего ругательства глаза Лу загорелись, и она взволнованно замурлыкала, наклоняясь ко мне.
– Попробуй. Может, тебе понравится. – А затем: – Хотя полагаю, что охотникам в Башне сдирать шкуры с оленей ни к чему, вы ведь там как сыр в масле катаетесь. Ты когда-нибудь страдал от голода?
– Да.
– Я про настоящий голод. А от холода? От такого, что внутри все леденеет и ты промерзаешь насквозь?
Несмотря на грубые слова, в ее голосе не было неприязни. Только любопытство. Искреннее любопытство. Лу раскачивалась назад и вперед, не в силах сидеть на месте, и смотрела на меня. Я уставился на нее в ответ.