Боги и чудовища

Расправив плечи и выпрямив спину, в безмолвной ярости Селия смотрела на меня. Она так крепко сжала сумку, что пальцы у нее побелели.
– Чего я не могу, – наконец процедила она сквозь стиснутые зубы, – так это посмотреть родителям в глаза. Они хотят притвориться, что ничего не случилось. Хотят вернуться к прежней жизни. Но меня они заставить не могут. – Ее голос стал угрожающе тих. – И ты меня не заставишь. Мне становится тошно при мысли о том, чтобы с-сидеть дома – изображать реверансы перед дворянами, потягивать чай, – пока Моргана на свободе.
Я не замедлил шага, и Селия отчаянно продолжила:
– Она держала меня в гробу с Филиппой несколько недель, Рид. Недель. Она… она п-пытала меня, искалечила тех детей. Чего я не могу, так это сидеть сложа руки.
Я замер у кафедры. Конечно, я просто ослышался. Конечно, этот внезапный страх, сковавший грудь… был неуместен. Я не обернулся.
– Что?
В ответ послышался всхлип.
– Не вынуждай меня повторять, – сказала она.
– Селия…
Когда я наконец двинулся к ней, чувствуя приступ тошноты, она остановила меня взмахом руки. По ее щекам катились слезы. Селия не стала скрывать их. Не стала смахивать. Она сняла с плеча сумку и высыпала ее содержимое на прогнивший дощатый пол: украшения, кроны, драгоценные камни, даже какую-то чашу. Все взволнованно посмотрели на ее маленькое сокровище, я же слышал только ее слова. Представлял сказанное ею.
Филиппа была старше нас на несколько лет. В отличие от Селии она была мне как сестра. Чопорная и недовольная, но все же сестра. При мысли о том, что Селия лежала в гробу с ее трупом – спустя несколько месяцев после ее похорон, – я почувствовал, как в желудке у меня все скрутило. Я подавился желчью.
– Я не просто похитила отцовский экипаж, – прошептала Селия в тишине. Она указала на сверкающие драгоценности. – Я украла у него ценности из хранилища. Нам же нужны деньги для путешествия.
Бо поднялся, чтобы взглянуть поближе, и потянул за собой Коко.
– Как ты донесла все это? – Он с сомнением посмотрел на ее руки, а Лу подошла к нему и Коко.
Коко равнодушно перебирала монеты ногой.
– А где твой экипаж?
Селия бросила кожаную сумку и сжала пальцы.
– Оставила в конюшне у трактира.
– А твой лакей? – Опустившись на колени, Бо осторожно потрогал сумку, словно та была сделана из человеческой кожи. Может, так и было. Когда-то мсье Трамбле имел дело с опасными магическими предметами. Потому ведьмы и убили Филиппу. – Кучер?
– Я сама управляла каретой.
– Что? – Резко обернулся к ней Бо, но именно мой голос прорезал воздух. – Ты с ума сошла?
Лу снова хихикнула, весьма довольная происходящим.
Бросив на нее свирепый взгляд, я ринулся обратно. Гнев во мне закипал и грозился вылиться наружу. Я сделал глубокий вдох. Еще один.
– Все. Хватит. Я поговорю с отцом Ашилем, и он попросит кого-нибудь сопроводить тебя на рассвете в Цезарин.
Я начал яростно запихивать украшения в сумку Селии. Даже полная тяжелых драгоценностей, для меня она ничего не весила. Может, она сделана и не из человеческой кожи, но уж точно при помощи магии. Чертов Трамбле. Чертова Селия. Если бы какая-нибудь ведьма увидела у нее эту сумку, Селия разделила бы участь Филиппы. Может быть, этого она и хотела. Возможно, после Маскарада Черепов она желала умереть.
Но помогать ей в этом я не собирался.
– Постой. – Коко вдруг схватила меня за руку.
Давно я не слышал, чтобы она говорила так эмоционально. Ее пальцы дрожали. Откинув капюшон, Коко вырвала у меня из рук медальон. Она поднесла его к свету, и ее лицо – побледневшее еще сильнее, почти посеревшее – отразилось на его золотой поверхности. В центре продолговатого кулона филигрань окружала бриллиант. Узор напоминал… волны.
– Откуда он у тебя? – тихо и холодно спросила Коко.
Лу тут же возникла у нее за спиной. Бриллианты отражались в ее глазах, и те, казалось, теперь отливали серебром.
У Селии хватило ума сделать шаг назад.
– Я… я же говорила. Украла из отцовского хранилища.
 
Селия посмотрела на меня, ища поддержки, но я не мог ей дать ее. Никогда я еще ни видел такой напористости – такой одержимости – ни в глазах Коко, ни в глазах Лу. Они вели себя… тревожно. Какую бы реликвию Селия случайно ни забрала с собой, она была очень важна.
– В детстве я обожала этот медальон, но он… он не открывается. Отец не смог его продать.
Коко вздрогнула, словно ее оскорбили, и вынула клинок из плаща. Я поспешно загородил собой Селию.
– Ой, я тебя умоляю, – проворчала Коко и уколола себе палец.
Одна-единственная капля крови упала на бриллиант, превратившись в идеальный круг. Затем – невероятно – кровь затекла под камень, закручиваясь багрянцем. Когда цвет рассеялся, медальон со щелчком открылся.
Склонившись ниже, мы зачарованно смотрели на кристально чистую поверхность. Лу отпрянула.
– La Petite Larme, – мягко сказала Коко, тут же забыв про гнев.
– Слезинка, – эхом отозвался Бо.
– Зеркальце, сделанное из капли Лё-Меланколик. – С непроницаемым лицом Коко посмотрела на свое отражение и перевела взгляд на Селию. Снова скривила губы от отвращения. – Медальон и не открылся бы, потому что не принадлежит тебе. Это медальон моей матери.
Упади сейчас на пол булавка, мы бы ее услышали. Даже отец Ашиль – который ворвался в часовню из кухни в фартуке, сжимая мыльную тарелку и ворча из-за шума, – понял, что потревожил нас. Прищурившись, он посмотрел на Селию и золото у ее ног.
– Селия Трамбле, – мрачно сказал он. – Далеко вы забрались от дома.
Селия одарила его вежливой, но нервной улыбкой. Угрюмой.
– Прошу прощения, мсье, кажется, я не имела удовольствия с вами познакомиться.
– Ашиль, – представился священник, поджав губы. – Отец Ашиль Альтье.
Коко с щелчком закрыла медальон. Молча натянула капюшон на голову.
– Отличный у вас фартук, – ухмыльнулся Бо, глядя на нарисованные вручную розы синего, красного и зеленого цветов. Мазки были большие и неровные, словно рисовал ребенок.
– Племянницы сделали его для меня, – пробормотал отец Ашиль.
– Подчеркивает ваши глаза.
Отец Ашиль швырнул в Бо тарелку. Тот поймал скользкое блюдо, прижал его к груди, но вода все равно брызнула ему лицо.
Священник кивнул с праведным удовлетворением.
– Сегодня я в последний раз мыл за тобой тарелки, юноша. Остальное домоешь сам… и кухню тоже. Скажи спасибо ей. – Он раздраженно ткнул большим пальцем в сторону Лу. – Ведро и швабра ждут тебя.
Бо уже открыл рот, чтобы возмутиться и возразить, как его прервала Селия:
– Отец Ашиль. – Она присела в реверансе, но уже не таком глубоком. Не таком низком. С едва скрываемым неодобрением она окинула взглядом его цветистый фартук и потрепанное облачение, говорившие о запустении церкви. – Рада с вами познакомиться.
Отец Ашиль неловко заерзал, словно не привык к таким изящным манерам. Не знай я его чуть лучше, подумал бы, что он почувствовал себя неуютно под ее взглядом. Даже смущенным.
– Я знал вашу матушку, – наконец пояснил он. – Когда жил в Цезарине.
– Я передам ей от вас наилучшие пожелания.
– Не стоит, – фыркнул он. – Я знал ее, но она мне не особо нравилась. – Увидев возмущение на лице Селии, он пробормотал: – Уверяю вас, это было взаимно. Итак… – Он выпрямился со всем достоинством, на которое был способен. – Не мне спрашивать, что вы делаете в Фе Томб [2], мадемуазель Трамбле. И не мне вам говорить, что весьма неразумно связываться с этой шайкой. Так что я промолчу. Потому что мне все равно. Просто до своего отъезда не чините мне неприятностей.
Когда он развернулся на каблуках, я шагнул вперед.
– Селию нужно сопроводить обратно в Цезарин.
– Рид. – Теперь Селия уже топнула ножкой. – Хватит уже… уже…
– Артачиться? – подсказал Бо.