Фантастический цикл романов "Викинг". Компиляция. Книги 1-9" (СИ)

— Дуй за ярлом!
Люди Рагнара держали меня под контролем. Ждали чего-то. Судейских, надо полагать.
Мне тоже оставалось только ждать. Продавец стрел глядел на меня с сочувствием: он всё видел.
Я тоже понимал, что дела мои — кислые. Здесь нет такого понятия, как превышение пределов необходимой самообороны. Есть понятие «убийство». Суд, возможно, учтет то, что я защищался. А возможно, и не учтет. Зависит от того, кто таков убитый. И какого хрена ему понадобилось меня резать?
Ага, вот и высокий суд! Преимущество маленького городка — здесь всё близко. А от резиденции Рагнара до рынка вообще рукой подать.
Однако Хрёрека еще нет…
Толпа раздвинулась, пропуская конунга.
С конунгом, помимо обычной свиты, сыночки: Бьёрн, Ивар, Хальфдан… Последний — с куском мяса в лапе. Должно быть, кушало благородное семейство, когда поступила инфа о преступлении.
Рагнар остановился напротив меня, уставился. Не человек — глыба. С глазками кита-убийцы.
Поглядел, качнулся с носков на пятки, ткнул толстым пальцем в покойника:
— Кто таков?
— Мой человек.
Это Хальфдан.
Скверно. Человек Рагнарсона — это не какой-нибудь бродяга. И даже не свободный датский бонд.
— Твой? — Это уже Ивар. — Что-то я его не помню.
Не понял. Что, Бескостный на моей стороне? Или простое любопытство?
— Я его недавно взял, — добродушно сообщил Хальфдан. — До того он с Торсоном-ярлом ходил. Племянник его.
— Жизнь за жизнь, — пробасил Бьёрн Железнобокий. — Так гласит Закон. За что он его убил?
Я открыл рот, чтобы пояснить, но меня грубо пихнули в бок: помалкивай, не к тебе вопрос.
— Я видел! — крикнул кто-то в толпе. Вперед вылез какой-то дан. Не викинг, судя по прикиду. — Этот, — взмах в сторону покойника, — к этому подошел, а этот его — ножом!
— Кто еще? — поинтересовался конунг.
Нашлись еще свидетели. Их показания не расходились со словами мужика. Хрен они что видели. «Врет как очевидец», — говаривал мой знакомый оперуполномоченный.
Однако Рагнар тоже был не лох в расследованиях.
— Ты! — Похожий на удерживающий мачту штырь-фиксатор Рагнаров палец нацелился на оружейника. — Ты был рядом. Что ты видел?
— Всё видел, конунг! — бодро отреагировал тот.
— Так говори!
— Значит, дело так было, — неторопливо, явно наслаждаясь тем, что оказался в центре внимания, начал продавец: — Подошел ко мне этот хускарл, стрел прикупить хотел. Ну, это понятно. У меня стрелы — одна к одной. Хоть весь рынок обойди — лучших не сыщешь! Для ворога — верная гибель, стрелы мои…
— По делу говори! — оборвал конунг.
— Так я и говорю, — оружейник даже слегка удивился. — Стрелы он у меня покупал. Три дюжины. По… — быстрый взгляд на меня, — …монете за пару.
Явно закинул цену, мерзавец. Ну и хрен с ним. Лишь бы показания правильные дал.
— Уже и столковались, — продолжал оружейник, да тут — этот дренг. Подошел сзади да как схватится за нож…
— Это не нож убитого, — спросил Рагнар. — Это его нож, — кивок на меня. — Я помню. Не лги мне, человек!
Надо же. Вот это называется — глаз-алмаз. Хотя — чему удивляться. Кинжал у меня характерный, а у здешних взгляд на оружие наметанный.
— Я и не говорю, что его, — не смутился продавец. — Я сказал только: схватился за нож, что у этого на поясе был. Выхватил и сразу ударил.
— И промахнулся? В горло себе попал? — Это опять Хальфдан. — Этот человек врет, отец!
— Может, и врет, — проворчал Рагнар, сверля хищными глазками торговца. — А может, и нет. Послушаем.
— Он в бок ударил, — обиженно пробормотал оружейник. — Сильно ударил. И попал.
— Попал, говоришь? — усомнился Хальфдан. — А почему крови нет?
— А мне откуда знать? Я, что видел, то и говорю.
Я хотел пояснить, но мне опять сунули кулаком, и пришлось помалкивать.
Рагнар подошел поближе, изучил мой бок, пояс, малость подпорченные рукавицы. Потрогал разрубленную бляшку-дракончика.
— Да, — согласился конунг. — Был удар.
Ага! Вот наконец и Хрёрек.
— Что бы ни сделал мой человек, я за него отвечу! — Ярл с ходу ворвался в круг и встал рядом со мной, отодвинув головореза, пихавшего меня в бок.
 
Я как-то сразу успокоился.
Рановато.
— Жизнь за жизнь! — снова заявил Хальфдан.
— Убитый — человек из дружины Торсона-ярла! — Хрёрек с ходу опознал покойника. Хотя теперь бы и я его опознал, потому что куртка на покойнике была распахнута, а под ней был славный византийский панцирь, который запомнил и я. Теперь понятно, почему его бывший владелец после хольмганга смотрел на меня так недружелюбно. За дядю обиделся.
— Был! — не согласился Хальфдан. — Я взял его в хирд.
— От этого он не перестал быть родичем Торсона, — сказал Хрёрек.
Надо же, мой ярл знал и это. Хотя — тоже понятно. Кто-то же выплачивал покойнику его долю от собственности: драккара Торсоновой дружины.
— Выходит, у него были основания отомстить за дядю! — Тут же заявил Хальфдан. — Вергельд ему никто не платил.
— Хочешь получить вергельд за Торсона, родич? — усмехнулся Хрёрек-ярл.
— За Торсона — нет, а за него, — кивок в сторону покойника, — возможно. Племянник был в своем праве, когда хотел отомстить за дядю.
Вот как. Ну конечно! Копни поглубже — сразу выяснится, что где-то зарыты бабки.
— Не торопись, сынок, — вмешался конунг. — Законоговоритель здесь я. А я говорю, что права на месть тут не было. Ульф Черноголовый (надо же, помнит, как меня зовут. Я даже загордился немного) бился заместо Торсона-ярла. И мстить за смерть должно было не выставленному поединщику, а тому, кто выставил. Кабы нашего брата Хрёрека здесь не было, тогда ладно. Но если каждый желающий отомстить станет выбирать себе кого пожелает из рода убийцы, то это будет уже не Закон, а беззаконие!
— Верно говоришь, отец! — сказал Ивар Бескостный, о котором говорили, что он платит вергельд только тогда, когда сам пожелает (считай — никогда), потому что плевать ему и на Закон, и на чужую месть. — Тогда это будет закон трусов. Ты — за такой Закон, братец?
Это была шутка, притом добродушная. Хальфдан не обиделся.
— Я за тот Закон, который не позволяет безнаказанно убивать детей Одина! Я оцениваю жизнь воина в пятьдесят марок серебром.
— Не много ли — для него? — Хрёрек махнул рукой в сторону покойника.
— А я не о нем говорю, а вот о нем! — Хальфдан показал на меня и ухмыльнулся. — Думаю, у этого хускарла найдется чем заплатить. А если не найдется, то я готов взять у него в счет долга тот грэнд, что он купил недавно у Вальтева Кьервальвсона.
Ей-богу, весь Сёлунд — одна большая деревня. Все всё знают.
— Мы выслушали всех свидетелей, — пробасил Рагнар. — Теперь говори ты, Ульф Черноголовый. Расскажи нам, как ты убил этого человека.
Ага. Последнее слово предоставляется подсудимому.
«Я защищался!» — хотелось крикнуть подсудимому, то есть — мне.
Но сказал я другое. Я успел продумать линию защиты.
— Этот человек схватил мое оружие!
Тут я сделал паузу, дал присутствующим возможность вникнуть в сказанное: племянник Торсона-ярла взял чужую вещь! Оружие! Без разрешения! Согласно местному моральному кодексу это всё равно что чужой жене подол задрать. Уголовно наказуемое деяние.
— Возможно, он хотел его украсть, иначе зачем он это сделал?
Я догадывался, почему он пытался зарезать меня моим же кинжалом. Посчитал, что, если убить меня секирой, месть будет неполной. Дядьку-то его я ножиком запорол. Другим, правда, но это уже детали. А может, фишка в том, что топором нужно было замахнуться, а замах я бы точно угадал — по тени. Солнце было у меня за спиной. Мой несостоявшийся киллер мог учесть этот момент. Боюсь, мне уже не узнать его мотивов. Ну и хрен с ними.
Я оглядел присутствующих: как, дошло до них, к чему я клоню… И поймал одобрительный взгляд Хрёрека. Ярл уже понял мою линию защиты. Вора убить — это не чужого дренга в драке прикончить. Скандинавы всегда рады пограбить чужих, но на собственной территории к праву собственности относятся очень трепетно. Вора бить можно и нужно. Тем более, вора, который хотел стырить оружие. Оружие — это, вообще, святое!