История третья. Так не бывает (СИ)

И только сестра всегда оставалась надежным тылом, его светлой звездочкой, женщиной, к чьим ногам он был готов бросить весь мир и, не задумываясь, свою жизнь. Да любую жизнь, которую смог бы взять.
Только был ли этот тыл надежным? Когда у нее появились собственные зубки? И так ли она была невинна душой, как считал он.
— И правда, — Глеб провел рукой по глазам, снимая опять появившееся видение красавчика, обвитого толстыми блестящими змеиными кольцами. — Спасибо. Только ситуация изменилась.
Глеб врал. Играл Ва-банк. И, как никогда, хотел проиграть.
На приятном личике сестры промелькнула тень:
— Что значит изменилась? — Тонкие пальчики с силой сжали чашку так, что самые их кончики, около ногтей, побелели.
— Переиграли. Любецкого будет выставлять сам Майский против моего Петрова в среду.
— Петрова?! А разве он готов для боя? После травмы то? — С искренним удивлением поинтересовалась Анна.
Глеб почувствовал, что толстая тупая игла продвинулась еще на долю миллиметра. Как он раньше не замечал, что Анна и правда интересуется боями? Интересно, что еще знает его сестра?
— И кто еще знает о перестановке? — Глаза Анны чуть прищурены, словно просчитывает варианты, взгляд сосредоточен не столько на окружающем, сколько на внутренних мыслях.
— Только Тим… — Глеб удрученно покачал головой и со всей дури пнул и без того перевернутый стол. Бля, после сегодняшнего… Как бы не подставил.
Анна быстро опустила глаза, но Глеб успел заметить мелькнувшее в них торжество.
— А с Леной этой что думаешь делать, после… Всего? — Осторожно поинтересовалась сестрица, делая чуть хмурый и сочувствующий вид.
Глеб чувствовал, что ярость в нем, было успокоившаяся, начинает разрастаться с новой силой.
— А что делают со шлюхами? Будет мальчиков обслуживать в закрытом борделе. — Анна кивнула, то ли одобрительно, то ли собственным мыслям.
— Я вообще не понимаю, что ты в этой нищей святоше нашел? Она совершенно не тот тип женщин, которых ты предпочитаешь. Не ухожена, без лоска, без умения подать себя…
“Она естественна, эмоциональна, горда, добра и у нее чертовски шикарная задница. И мой член она брала в рот, потому что так хотела, а не потому что потом потребует за это себе очередное украшение или шмотку. И это охуеть как приятно, когда тебя просто хотят…”
А Анна все говорила и говорила, ее слова превратились в один неразбираемый поток, от навязчивости которого Глеб все больше зверел.
— Заткнись, пожалуйста. — Не выдержав, рявкнул он.
Глеб никогда не позволял себе таким тоном и в грубых выражениях обращаться к сестре. И Анне бы обидеться, но вместо этого он чуть злорадно ухмыльнулась и пошла звать Романа и уборщицу. Уборщица будет свидетелем номер один, а дальше — чем больше народа, тем лучше.
Сегодня доза превышена более, чем в разы, если судить по мышам — Глеб скоро начнет исходить пеной… А там и до мальчиков в синей униформе недалеко.
И на этот раз никакого Тима с его ментами, никакого педика-Борьки с его медицинскими лабораториями… Глеба уберут по-тихому, быстро и без суеты. А там и за всеми остальными придут. Она обязательно найдет способ рассорить, разъеденить и уничтожить всех по-отдельности.
А Глеб… Глеба надо сейчас спровоцировать. И та информация о бое в среду, что она сегодня получила от него же самого, очень даже поможет вызвать срыв. На фоне всех закидонов Глеба в последние месяцы — никто не удивится. О, она на этот раз была невероятно изворотлива. Не любил бы Глеб такой сладкий чай…
И по коридору разнесся веселый, до дрожи, до морозных мурашек по коже, безумный женский смех.
  
Глава 25. В доме с желтыми стенами
 
— Мне надо вниз! — Я не знала к какому именно входу привезут Глеба, но сидеть на одном месте, выжидая, не было никаких сил. После звонка сон слетел окончательно и бесповоротно, энергия хоть и не била ключом, но нервное и взвинченное состояние требовали выхода. Намотав с десяток кругов по кабинету, все-таки собралась вниз.
 
— Лен, посиди тут, в любом случае ты сейчас ничем не поможешь. — Саша категорично перегородил коляской выход из кабинета и не собирался меня из него выпускать. — Постарайся взять себя в руки и поспать. Это лучше всего будет и для тебя, и для Глеба. А то очнется, а ты тут опять без сознания валяешься или еще что похуже.
Вроде как пошутил, но в глазах, под сведенными к переносице бровями, улыбка отсутствовала.
Я подошла к Саше и медленно опустилась перед ним на колени, уткнувшись головой куда-то в район его тощего бедра. И тут же почувствовала горячую руку, практически сразу же запутавшуюся пальцами в моих волосах.
— Саша, мне очень надо его видеть, не могу спокойно сидеть, с ума схожу…
На мгновение пальцы руки сжались, стягивая волосы и причиняя не сильную, но неприятную боль. Я вскинула голову. Лицо Саши оказалось напряженным, глаза застывшими.
— Хорошо, — как-то безразлично произнес, — иди. Только будь осторожна. Если он до сих пор не в себе, то и санитары могут не удержать.
Я кивнула, поднимаясь и одергивая брюки. Кажется, после этих приключений, их даже химчистка не спасет. Кстати… На работу я завтра точно не попаду, не забыть бы сообщить, а то так и уволят, но не за некомпетентность, а за прогулы.
Саша, не глядя в мою сторону, развернул коляску к дивану, ловко перекинул себя на него и лег ко мне спиной. Заметила, что рассчитывал он не только на руки, но и отталкивался ногами. Все-таки занимается, когда никто не видит? В груди сладко защемило, немного болезненно. Старается.
Глядя на его чуть согнутые плечи и затылок, который прямо таки излучал упрямство и осуждение, не стала выходить сразу. Интуиция подсказывала, что если ничего не скажу, не сделаю хотя бы попытку развеять те сомнения, что явно его обуревают, долго придется жалеть. Две минуты ничего не решат для Глеба, а для Саши они могут оказаться решающими.
Села рядом, обнимая за плечи, щекой к щеке. Напряжение не покидало мужчину, он даже не шевельнулся лечь так, чтобы мне был удобнее или я смогла видеть его лицо.
— Саша, мне и правда очень надо. Я хочу быть уверена, что он хотя бы живой и видеть Бориса сразу, когда он начнет рассказывать о текущей ситуации, а не когда он уже успеет сочинить сказку. Я уже заметила, что он еще тот сказочник.
Мужчина не ответил, не повернулся.
— Саша, — гладя его по жестковатым, но при этом послушным, прямым волосам, спросила прямо, — что с тобой происходит?
— Ты практически не обращаешь на меня внимание, то с Тимом, то с Глебом. А я оказался опять сам по себе, со своим уродством. — Саша, словно в омут прыгнул, высказав все. — И сейчас бежишь к нему. А ведь ты там только лишняя.
Это звучало и по-детски, и, одновременно, с такой болью, что в горле комком встали слезы. А ведь он прав, трое из нас более подвижны, поэтому и в магазины я зачатую ходила с Тимом, а вечерами составляла кампанию Глебу на площадке. Саша же, с его ненормированным рабочим режимом, оказался как бы в сторонке.
Глеб с Тимом тоже не всегда даже к девяти вечера оказывались дома, но старались хотя бы по очереди или забирать меня с работы, или приходить вечером.
И, да, если в самом начале отношений с Сашей мы полностью были заняты только друг другом, то с появлением Тима и Глеба перевес во внимании оказался на их стороне.
Я сильнее прижалась к Саше, теперь только поняв, отчего он начал уходить в себя. Их слишком много, я просто не успевала за всеми.
Это не происходило специально, процесс оказался неконтролируемым и происходил сам по себе. Незаметно для меня, но не для Саши.
— Прости… Видимо, давать согласие на отношения вчетвером было опрометчиво.
После продолжительной паузы, мужчина тихо сказал:
— Я тебя услышал.
— Только неправильно понял.
— Ты уверена? — На этот раз он все-таки развернулся, проходясь по моим эмоциям, как наждачной бумагой, своим колючим взглядом.