История третья. Так не бывает (СИ)

— Едут.
По расслабившимся мышцам лица и чуть опущенным плечам, поняла, что едут все и все получилось.
— Так это хорошо? Разве нет?
— Смотря в каком состоянии его привезут…
***
“Охрененно длинный день, он закончится когда-нибудь или нет?” — Глеб Белов сморщился и встал с кресла в своем кабинете, в котором и оказывал сам себе первую медицинскую помощь.
“Кажется еще и с ребрами проблемы”, - он, с трудом продвигаясь, добрался до зеркала в ванной и обработал перекисью разбитую губу и рассеченную бровь. На правой скуле и под левым глазом на глазах растекались под кожей синяки.
“Вот ублюдок, сука, бил в полную силу.” — О том, как может ударить и какие нанести увечья Змей, Глеб знал не понаслышке и прекрасно видел результаты не раз, вот только не на себе. Он вспомнил одну из разборок, что устроили оппоненты в самом становлении клуба.
“Не, — покрутил головой туда-сюда, ощущая тупую боль даже в шее, — не во всю… А то убил бы нафик.”
Он вернулся обратно в кабинет и обвел взглядом перевернутый стол, разбросанные документы, как назло сверху лежал тот самый из-за которого все и началось. Он словно дразнил и насмехался. Глеб зло пнул стопку бумаги и прошел к бару, где открыл мини-холодильник и вытащил запотевшую бутылку водки. Плеснул щедро в стакан и залпом выпил. На голодный желудок повело почти сразу.
Злость на Тима и Лену пропала, уступив место опустошению, он уже не понимал, почему так взъелся на них. Можно же было решить вопрос и по-другому, без этих истерик, орал словно баба.
“Нихера не понимаю…” — Глеб наморщил лоб и потер еще и рукой, словно пытаясь догнать какую-то мысль, но она все равно ускользнула. Подкурив сигарету и сделав несколько затяжек, мужчина затушил наполовину выкуренную сигарету, по-привычке размазав ее по пепельнице, и завалился на диван тут же в кабинете. В голове крутились воспоминания о том, как они познакомились с Тимом и его другом с дикими для того времени сексуальными предпочтениями, в больнице, где он, Белов, едва выжил. О Саше, который пришел к Тиму в контору за помощью, а нашел не только решение проблемы, но и друзей.
“Кажется, я все-таки хреновый друг… Что стало с Красавчиком, со Змеем, со мной? Когда “мы” начали разваливаться? Когда связались с одной и той же бабой? Нет… Раньше, гораздо раньше… Когда Сашка попал в аварию и никто не из остальных не пожелал протягивать руку помощи или когда Тим практически перестал появляться в клубе. А он, Белов, стал превращаться в зверообразное подобие самого себя. Люди часто разбегаются, — подумал, словно пытаясь убедить себя. Только убеждал в том, чего на самом деле не существует. — Разбегаются… Да только они не сами пришли к этому, словно получили импульс извне.”
Усталость накатывала волнами. Мысли цеплялись одна за другую и сбивались в нечитаемый комок.
“Как же я заебался, ну ее нахрен на сегодня эту работу, этот клуб, и этих кретинов, свалить бы куда-нибудь на острова: море, песочек, рыбки… И голая Ленка… Зря я так с Ленкой…”
С этими мыслями Глеб Белов провалился в тревожный сон. И продлился он практически до самого вечера.
— Глеб! Глеб! Вставай! Ты весь день проспал что ли, соня? — Звонкий голосок сестры вырвал из моторошного сна. В нем Глеб видел, как его друзей то и дело душит огромная черная змея, а он стоит, как парализованный, смотрит, но ничего не делает, чтобы спасти. Последнее, что он увидел, перед тем, как проснуться, были умоляющие серо-зеленые глаза Красавчика. Его образ, тянущий в его, Глеба, направлении руки, до сих пор стоял перед глазами, словно впечатался в мозг. И как бы Глеб не пытался от него отрешиться — не уходил.
— Давай, вставай, клуб уже открылся, я скоро уборщицу пришлю и Рому.
— А Рому зачем? — Глеб все-таки проморгавшись, смотрел за тем, как Аня ставит на широкий подоконник поднос и разливает по чашкам крепкий чай. На подносе еще стояло блюдо с горячими бутербродами и мужчина почувствовал, как желудок сводит спазмом, а во рту сбегается слюна. Весь день ничего не ел, как ни сестра с разоблачениями, так Змей и Демон с вывертами.
 
Кстати…
— Мусь, а откуда у тебя эти документы? — И он кивнул в сторону листов, все еще валяющихся на полу. Глеб, напряженно следивший за женщиной заметил, как она довольно ощутимо вздрогнула и затем плечи ее напряглись. Ему очень хотелось посмотреть дрожали или нет ее руки от волнения, но она стояла к нему спиной и размешивала в чашках сахар.
Когда повернулась, выглядела расслабленной, как обычно, да только вот Глеб уже почувствовал, что в сердце засела тупая игла. И он искренне надеялся, что сестра не даст продвинуться острому куску металла еще дальше, а то и вовсе вытащит.
Он внимательно продолжал наблюдать, стараясь не выдавать ни нервозности, ни подозрений.
Звонко клацнула чайная ложечка о блюдце и Глеб осторожно попробовал излишне сладкий чай. Именно такой, как он любит, второй за сегодня, и все его каллории в течение дня. Хорошо, что с Аня тоже утром чай с печеньем принесла, такая забота была приятна. Обычно у него весь день занят клубом, боями, встречами, а вечера теперь вообще… Глеб постарался переключиться на текущее, поскольку рядом с одной иголкой вонзилась вторая, острее и глубже, и боль от нее в разы сильнее. Сестра тоже занята своими… И только тут Глеб поймал себя на мысли, что даже не представляет чем занята обычно Муся. Раньше он считал, что это чисто женские дела и администрирование клуба. Но дела администратора она давно переложила на своего секретаря — Веру и, кажется, даже не замечала, что та неровно дышит к Демону. И предана ему в первую очередь. Глеб уже с пол года собирался поднять эту тему, но случая не представлялось. А теперь. стоит ли? Не окажется ли Вера потом не только на улице, но и с переломанными конечностями?
Он все еще не мог поверить, что в откровениях Змея и в предупреждении Демона есть хоть доля правды. Даже от доли многое в его жизни просто теряет смысл. Львиная доля.
Глеб продолжал наблюдать за тем, как сестра неспешно, мелкими глоточками, изящно пьет свой чай, даже не собираясь, кажется, отвечать на его вопросы.
Внутри заворочалась знакомая злость.
— Аня, — она опять вздрогнула, Глеб обращался к ней по имени только когда начинал терять терпение. — Зачем ты позвала Рому?
— А, ты об этом? — Кажется, даже вздохнула с облегчением, практически незаметно, но он, знающий ее считай, с пеленок, прекрасно видел малейшие оттенки проявления эмоций. Почему он раньше не замечал проскальзывающей лжи и фальши? "Очень просто, тут же ответил сам себе, раньше никто так откровенно не пытался его ткнуть в поведение собственной сестры и не задавал неприятных и щекотливых вопросов, держались немного осторонь, отрешаясь от внутрисемейных отношений, в которые их не приглашали. Пока отношения их семьи из двух человек не стали так пагубно влиять на окружающих."
— Так ты же сам говорил, что хочешь с Майским по поводу Любецкого договориться и планировал заранее спланировать сумму выкупа. Ты вроде с Романом всегда на сделки ездишь, нет? — И снова легкая недосказанность, приклеенная к красивому холеному лицу улыбка. Она точно знала, что с Тимом они разругались. И даже не пыталась скрыть. Ведь чаще всего он передвигается по городу именно в сопровождении Тима.
Внезапно Глебу стало тошно. Он никогда не ценил женщин. Нет, никогда — это слишком громко. Он перестал их ценить, едва перерос подростковую влюбленность с никому не нужными соплями, цветочным антуражем и меркантильностью противоположного пола. Девушкам оказался не интересен мальчик и потом уже юноша Глеб Белов — воспитанник детского дома, без гроша за душой и без особых перспектив в будущем.
Но им стал интересен мужчина Глеб Белов — владелец крупного бизнеса. Мужчина, чья личность окутана множеством слухов, сплетен и жестких, иной раз омерзительных, подробностей. Жестокий, жесткий, циничный. Эдакий плохиш с замашками диктатора.
Только вот они к этому времени уже не были ему нужны. Только для удовлетворения естественных потребностей тела. Даже далеко не всех целовал, брезговал, брал свое, не давая ничего взамен. Да что там давать: им и нужны были деньги, украшения, поездки, знакомства, связи. Именно это они и получала. Это было правильно, хорошо, с точки зрения рыночных отношений.