Зеркало миров (ЛП)

— Граждане! — крикнул Клейн/Кейн. Мужчина с жезлом взмахнул им, и остальные горожане — и их жены, все одетые в черное и белое, но в самых разных стилях, — начали кричать. Оркестры перестали играть; танцоры замерли в своих хороводах. — Граждане! — повторил Клейн/Кейн. — Мы благословлены присутствием Принцессы Шарины, родной сестры нашего Лорда и повелителя Короля Гаррика. Да здравствует Принцесса Шарина!
Последовавшие за этим одобрительные возгласы были достаточно восторженными для любого. Даже Масмон, измученная задачей распространить влияние правительства на страну, которой двумя месяцами ранее не существовало, улыбнулась. Шарина шагнула вперед и подняла руки. На ней были придворные одежды с рукавами из многослойной шелковой парчи; этот жест заставил ее почувствовать их тяжесть.
Отец Шарины и Гаррика, Рейз был хозяином сельской гостиницы на Хафте, острове, который оставался захолустьем на протяжении тысячи лет после падения Старого Королевства. Летом Шарина ходила босиком и надевала верхнюю тунику поверх простой, внутренней только тогда, когда этого требовала холодная погода; придворные одежды, которые ей приходилось носить сейчас, казались ей незнакомыми и неудобными.
Но Рейз научил их выполнять свою работу. В прошлом это означало, что Шарина стирала белье, высыпала нечистоты в навозную кучу и обслуживала столики, когда гостиница была полна незнакомцев во время осенней овечьей ярмарки. Многие из них были пьяны и почти все были полны решимости рискнуть хотя бы раз — в надежде заманить потрясающую блондинку, слугу в свои постели.
Шарина лучезарно улыбнулась. Придворные мантии была необходимой частью ее нынешних обязанностей. Ей не нравилось носить их, но это было лучше, чем бродить по шумной общей комнате с подносами в руках, не имея возможности отшвырнуть нащупывающие ее руки в сторону. — Граждане! — обратилась она, задаваясь вопросом, так ли трудно местным жителям понять ее акцент, как, по ее мнению, их. — Мне приятно присоединиться к вам в праздновании дня основания вашей общины, потому что вы, в свою очередь, присоединились к Королевству в его новом виде.
Им пришлось бы придумать название вместо «Королевства Островов». Конечно, даже в прошлом большинство людей не были гражданами Островов. Шарина жила в деревушке Барка или, возможно, в «районе» вокруг нее. Хафт был географическим понятием, а не ее домом, и королевства были знакомы только по древним эпосам, на которых Рейз учил читать своих детей.
— От имени Короля Гаррика и тысяч ваших собратьев, которые твердо стоят за мир и единство, — сказала Шарина, — спасибо вам! Желаю вам и Королевству процветания. А теперь возобновите свое веселье!
Люди, толпившиеся на площади, снова зааплодировали. Большинство из них были одеты в то, что, по-видимому, являлось официальной одеждой для общины: черно-белые комбинации для женщин и вышитый шерстяной фартук поверх пары туник для мужчин, но некоторые были в масках и костюмах. Рядом с Шариной стоял мужчина с чешуйчатой головой морского волка и хвостом из жесткой ткани, а ближе к центру толпы — гигантский медведь, оживляемый человеком на ходулях. Шарина усмехнулась. Меховой костюм, должно быть, был еще более неудобным, чем ее мантия.
Оркестры снова взялись за свою музыку. Каждый играл свою мелодию. По словам Масмон, в Западном Сесиле проживало почти восемьсот граждан — то есть взрослых мужчин. Это было достаточно масштабно, чтобы вызвать соперничество соседей, так что одновременное выступление трех групп не стало неожиданностью. Возможно, это прискорбно, но не удивительно.
— Могу я осмелиться спросить, ваше высочество? — сказал, вероятно, Кейн. Он с надеждой замолчал; на самом деле у него не хватало смелости продолжать без подсказки. Шарина милостиво кивнула. Она и Масмон были здесь, чтобы ободрить людей, которые были готовы считать себя частью королевства. Оно включало в себя благоговейных и косноязычных людей, таких как горожане Западного Сесила.
— Ах, ваше высочество, — продолжил Кейн, его глаза двигались неловкими овалами, чтобы не встречаться с взглядом Шарины. — Теперь королевство объединено? То есть, в наши дни, знаете ли, были неприятности. По крайней мере, так мы слышали. Чиновник с печальным лицом выразительно стукнул своим жезлом. — Граф Сандраккана поднял восстание! — сказал он гнусавым голосом. — Это то, что мы слышали. Шарина кивнула.
 
«Наши дни» для него были концом Старого Королевства, крахом цивилизации на всех Островах. Эти люди пропустили самое худшее, когда Изменение смешало эпохи — хотя Орнифал не был так сильно разрушен катаклизмом, как западные острова. Герцоги Орнифала стали Королями Островов почти по умолчанию.
— Изменение вызвало большие потрясения, — сказала она, — но по большей части то, что мы с вами считаем королевством, сейчас едино, как и когда-либо. Мы обменялись курьерами с Сандракканом и Блейзом, чьи правители полностью привержены восстановлению порядка.
— Чего я, честно говоря, не понимаю, — сказала Масмон, потирая лоб обеими руками. — Я бы ожидала, что Сандраккан, по крайней мере, заявит о независимости. Божья Матерь знает, что Графы делали это дважды за два поколения, и сейчас это кажется прекрасной возможностью.
— Изменение было слишком ошеломляющим для этого, — решительно ответила Шарина. Помощница, уставшая пятидесятилетняя старая дева, позволила себе распустить свой язык. Хотя Шарина не могла точно винить ее, она также не могла допустить, чтобы отчаяние Масмон заразило это сообщество. — Граф — и все граждане Сандраккана и других бывших островов — цепляются за лучшую надежду, которая у них есть в такой неопределенности, — сказала она.  — Мы — эта надежда, — продолжила она и улыбнулась. — Мы — единственная надежда человечества.
Группа, ближайшая к окружению Шарины, состояла из трех стройных усатых мужчин со свитками для записей разной длины и пожилой женщины, которая играла на маримбе с демоническим энтузиазмом. Потемневшие от времени бамбуковые палочки, которыми она ударяла по трубкам, были не тверже и не более узловатыми, чем пальцы, которые их держали. Две женщины танцевали под проникновенную музыку, принимая стилизованные позы с высоко поднятыми руками. Одна держала щит, выпуклая поверхность которого была тщательно отполирована, отбрасывая отблески фонаря и искажая лица наблюдавших; другая размахивала деревянным мечом. 
Хотя меч не был настоящим оружием, телохранители Шарины — отряд Кровавых Орлов в черных доспехах — не спускали глаз с танцовщицы. Это были люди, в философии которых не было места никаким богам, кроме Долга и Подозрительности.
— Просто все стало по-другому, — сказал Кейн. Он кивнул на юг. — Даже звезды.
— Да, — ответила Шарина, — но люди доброй воли могут процветать, несмотря на перемены. Мы просто должны держаться вместе. Мужчины, женщины и Коэрли. Она усмехнулась. Созвездия в целом были такими же, к каким она привыкла, но яркая белая звезда оставалась прямо над южным горизонтом. Это приводило в замешательство, особенно потому, что она сияла на родном небосклоне.
— Мы кое-что слышим, — извиняющимся тоном сказал Кейн. — От путешественников, знаете ли. Они говорят, ну, что существует много неприятностей. Что это небезопасно. И повсюду водятся монстры, люди-кошки, каннибалы.
— Это люди-кошки, Коэрли, — согласилась Шарина. — Мы уже привлекли в королевство несколько их крепостей, их общин. Это было нетрудно после того, как они услышали, как легко мы уничтожали любую группу, которая пыталась сопротивляться. Она не потрудилась объяснить горожанину, что каннибал — это животное, которое поедает себе подобных существ. Коэрли были просто мясоедами, во многом такими же, как и сами люди; а поскольку Коэрли не были людьми, они не делали различия между людьми и бараниной.
— И Король Гаррик покоряет единственный крупный город людей-кошек, прямо сейчас, когда мы разговариваем, — добавила она с еще одной широкой улыбкой. — Вот, почему его здесь нет. Шарина знала, что сильно приукрашивает правду; она все равно была бы здесь на месте своего брата.