Зеркало миров (ЛП)

Гаррик мог слышать Корла даже сквозь дикую какофонию королевской армии.
— Никто не может устоять против меня! — продолжил вождь.
—Подожди и ты увидишь, чудовище, — сказал Карус с убийственным наслаждением. — Ты и твой Совет Старейшин не знаете, во что ввязываетесь!
Карус был правителем Старого Королевства, когда оно погрузилось в анархию за тысячу лет до рождения его дальнего потомка Гаррика. Никогда еще не было воина, равного Карусу. Если бы полководческое искусство и сильная рука с мечом могли сохранить цивилизацию, то Старое Королевство все еще стояло бы. Однако для царствования требуется нечто большее, чем военная мощь.
Гнев и яростный напор, которые сделали Каруса неудержимым на поле боя, были такой же причиной краха его королевства, как и мятежники и узурпаторы, появлявшиеся всякий раз, когда королевская армия оказывалась на расстоянии. В конце концов, волшебник засосал Каруса и его флот на погибель в глубины Внутреннего Моря. И, поскольку вера волшебника в свою силу была такой же обманчивой, как и у самого Каруса, они вместе утонули во время катаклизма. Однако смерть волшебника не спасла королевство. Когда смерть отпустила руку Короля, хаос, кровь и огонь воцарились на всех островах. Потребовалась тысяча лет, чтобы цивилизация вернулась — и теперь Изменение угрожало принести хаос в другой форме.
— Старейшины знают, что произойдет, — тихо сказал Гаррик, потягиваясь и чувствуя, как его кольчужная рубашка, словно вода, струится по замшевой куртке, смягчающей ее. — Я предложил им предлог, чтобы позволить им сдаться, и они ухватились за него. Иначе все Коэрли в этом Месте умрут, и они это тоже знают. Он громко рассмеялся, затем добавил: — Клаган, конечно, может и не знать.
— Он узнает, — отозвался Карус. — Очень скоро он узнает.
Гаррик стоял впереди передних рядов своей армии на два шага — расстояние от носка правой ноги марширующего солдата до того места, где этот носок снова опускается, — пять футов по гражданским меркам. Деревянные стены Места находились всего в сотне двойных шагов, самоубийственно близко, если бы их защищали люди с луками и катапультами.
Коэрли были достаточно быстры, чтобы уворачиваться от брошенных копий и даже стрел, поэтому они, никогда не разрабатывали метательное оружие для ведения войны. Они также не использовали его на охоте; они настигали свою добычу, опутывали ее утяжеленными лесками и либо немедленно убивали, либо доставляли в свои убежища, чтобы сохранить свежей для своих самок и котят. До Изменения предпочтительной добычей Коэрли были люди. Этого нельзя было сказать о людях-кошках, которым Гаррик и его правительство разрешили жить в этом новом мире.
— Я Клаган! — повторил Корл. — Кто осмеливается бросать мне вызов?
— Я Гаррик, Король Людей и Коэрли! — ответил Гаррик. — Поклонись мне или умри, Клаган!
Вожди Коэрли были вдвое тяжелее сексуально незрелых воинов, составлявших основную часть мужского населения. Даже их вожди обычно были ростом не больше среднестатистического человеческого мужчины. Клаган был исключением, но и Гаррик тоже. Он был самым высоким мужчиной в деревушке Барка на ширину ладони и, хотя был поджарым, был бы и самым сильным, если бы не его друг Кэшел. Кэшел был высок по обычным меркам, но настолько широкоплеч, что с любого расстояния казался приземистым; и даже для такого крупного человека, каким он был, Кэшел был непропорционально силен.
Чемпион Корл поднял свою булаву и закричал. Он направился к Гаррику пружинистым шагом, который для Корла свидетельствовал о необычной осторожности. Обычно человек-кошка бросился бы в атаку сломя голову, хотя в данном случае это означало, что он столкнулся бы с десятью тысячами человеческих солдат.
— Я не боюсь твоего оружия, зверь! — крикнул Клаган, что означало, что он действительно не боится. У него были на то причины. Коэрли не использовали огонь и, следовательно, не имели металла. Каменный наконечник булавы Клагана был размером с кулак Гаррика, а кожаная сбруя воина, единственная одежда, которая была на нем, содержала пару остриев. Одно было из твердого дерева, в то время как другое было выточено из человеческой бедренной кости. Они были острыми, как иглы, но у них не было режущих краев, и они разбивались при ударе по броне. В левой руке Клаган держал тридцатифутовый моток прочного растительного волокна, утяжеленный шариком высушенной на солнце глины, в который были вделаны крючковатые шипы, чтобы хватать и рвать.
 
— И учти его зубы, парень, — заметил Карус со спокойной уверенностью воина, который никогда не недооценивал противника и который, несмотря ни на что, никогда не проигрывал своих боев.
— Мы не забудем о его зубах, — отозвался Гаррик. — И мне не нужна сталь, чтобы убить тебя, Клаган!  Он снял свой шлем — произведение искусства, чьи позолоченные крылья широко расходились в стороны. Он помахал им в воздухе, затем водрузил на один из двух столбов, которые отряд его солдат вбил в землю, пока Старейшины Коэрли обсуждали ультиматум Гаррика. — Ты сдашься или умрешь! Это единственный выбор, который есть у Коэрли в этом мире, которым правят люди!
Гаррик расстегнул свой тяжелый поясной ремень. Кинжал в ножнах на правом боку частично уравновешивал меч на левом, но более тонкий ремешок через правое плечо поддерживал остальную часть веса меча. Не сводя глаз с Корла, Гаррик стянул через голову ремень и повесил его на перекладину столба, на котором уже висел его шлем.
— Что ты делаешь, чудовище? —  крикнул Клаган. — Ты пришел драться со мной или нет? Я — Клаган! Я никого не боюсь!
— Я буду драться с тобой, Клаган, — ответил Гаррик. Он схватился за свою кольчугу и тоже снял ее. Он был напряжен, зная, что ослеп в тот момент, когда тонкие звенья занавесили его голову. — И когда я убью тебя голыми руками... Он положил свою кольчугу на другой столб. Ее звенья были поочередно посеребрены и позолочены. Солнечный свет плясал на них и на отполированном до блеска его шлеме, привлекая взгляды наблюдающих за ним людей-кошек. Металл завораживал их не только своим практическим применением; он еще глубже врезался в их души. — ...   тогда Старейшины, пославшие тебя, увидят, что ни один Корл не может сравниться с воином-человеком!
— Это зависит от воина, парень, — заметил призрак в голове Гаррика.
— Но сопоставить меня с тобой — нет, ни с одним из зверей! — зарычал Клаган, теперь уже по-настоящему разозлившись, а, не просто позируя перед битвой.
Большой вождь сделал паузу, пока Гаррик снимал с себя снаряжение; теперь он снова двинулся вперед, издавая глубокое горловое ворчание. Гаррику этот звук показался более угрожающим, чем пронзительные вопли воинов на городской стене. Он отвязал мелкоячеистую сеть, свисавшую с пояса его легкой туники, и поднял четырехфутовый жезл, прислоненный к столбу, на котором лежал его шлем.
Гаррик шагнул навстречу человеку-кошке, улыбаясь от волнения и предвкушения. Конечно, он собирался убить чемпиона Корла. И он не стал бы этого делать, если бы у него были, хотя бы малейшие сомнения на этот счет. Но это была драка, а Гаррик участвовал во многих драках. Что бы ни говорил себе боец, единственное, в чем он мог быть действительно уверен, так это в том, что кто-то проиграет…
Гаррик развернул сеть перед собой. Она была шелковой, и достаточно плотной, чтобы запутать пескарей, с такими тонкими нитями, что на свету они казались скорее мерцающей мошкарой, чем куском ткани. Свинцовые бусины утяжеляли края.
Гаррик раскрутил сетку, и свинец оказался на внешнем крае виртуального диска. Клаган снова остановился и сгорбился, разглядывая сетку; он никогда раньше не видел, чтобы ее использовали в драке. С очередным хриплым рычанием он снова бросился на Гаррика, но тот заметил, что Корл отодвигается влево — подальше от незнакомого оружия. Гаррик слегка изменил угол наклона, чтобы держать Клагана прямо перед собой, и быстро очертил в воздухе цифру 8 своим жезлом. Он расправлял плечи, а также напоминал своим мышцам о том, сколько весит тонкая дубинка. Он выбрал дерево, чтобы привлечь внимание наблюдающих за ним Коэрли, но этот жезл-посох был из плотного кизила и упругим, как железо. Удар посохом из кизилового дерева не жалил, а сокрушал и ломал.