Зеркало миров (ЛП)

— До Изменения все это было болотом, — сказал Гаррик. Поскольку движения на дороге было немного, Шин шел рядом, легко подстраиваясь под размеренный шаг лошади. — Люди на этих фермах...
Живые изгороди по обе стороны дороги и между длинными узкими полями были из самшита, такого древнего, что нижние стволы были размером с женскую икру. Сидя верхом на лошади, Гаррик мог смотреть поверх них на каменные дома, расположенные вдалеке; крыши были из дерна, усеянного белыми маргаритками.
— ... жили еще в самом начале Старого Королевства, как говорит Лайана. Фактически, до того, как Орнифал стал частью королевства.
— Как они восприняли то, что вы стали их правителем, Принц? — спросил эгипан. — Они процветающий народ, и вы, вероятно, ожидаете, что они будут платить налоги.
— С этим помогли Коэрли, — ответил Гаррик с кривой улыбкой.
Это были процветающие фермы, выращивающие пшеницу на богатой черноземной почве, но он задался вопросом, откуда Шин узнал об этом. Живые изгороди были сплошными, а между полями и дорогой были прочные калитки вместо решетчатых перекладин.
 — Коэрли совершали набеги несколько раз после Изменения; это прекратилось, когда мы сожгли их крепости, вместе с самими налетчиками.
Король Карус мысленно рассмеялся: — Я никогда не встречал никого, кому нравилось бы платить налоги. Однако, если бы у них был выбор, они предпочли бы финансировать королевскую армию, чем кормить кошачьих тварей.
По направлению к ним шла пожилая женщина, держа за руку маленькую девочку. Когда они подошли достаточно близко, чтобы разглядеть эгипана, они замерли и прижались к живой изгороди. По крайней мере, они увидели что-то необычное — пони или согбенного старичка в коричневой домотканой одежде. Судя по выражению их лиц, они собирались бежать обратно по дороге, пока не упадут от усталости.
Гаррик снял свою широкополую кожаную шляпу и низко поклонился в седле. — Приветствую вас, милые дамы, — окликнул он. — Вы скрашиваете наше раннее путешествие в этот долгий день.
Шин прыгнул перед лошадью и пошел на руках, размахивая при этом копытами в воздухе. Маленькая девочка смотрела зачарованно, в то время как выражение лица пожилой женщины — ее бабушки? —  сменилась, по крайней мере, с паники   на нейтральный интерес. Они не говорили, но когда Гаррик проехал достаточно далеко, оглянулся через плечо и увидел, что они все еще наблюдают за ними.
Шин снова вскочил на ноги и сардонически ухмыльнулся Гаррику; ему не составило труда угнаться за лошадью, когда он шел на руках. Очевидно, чтобы подчеркнуть свои способности, эгипан сделал серию прыжков на руках, прежде чем снова оказаться рядом с Гарриком.
— Я практикую искусство медитации, которое требует совершенного владения своим телом, — сообщил он. — К счастью, я обнаружил, что люди принимают меня как шарлатана, но не как философа.
— «Он это серьезно?» — задумался Гаррик, и расхохотался. — Не имеет значения, серьезно вы это или нет, — сказал он вслух, хотя знал, что мог бы поберечь дыхание: Шин и Карус — его единственные спутники, которые могли слышать его мысли. — Я рад, что вы такой проворный, Мастер Шин. Мне не нужно беспокоиться о вас, если что-то случится по дороге.
— Не думайте, что я буду драться за вас, представитель, — отозвался Шин. Трудно было судить о выражении лица эгипана, но Гаррику показалось, что оно стало серьезнее, чем, возможно, было мгновение назад. — Вы выживите или потерпите неудачу в зависимости от ваших собственных способностей. То есть, вы будете жить или умрете.
— Я не припоминаю, чтобы когда-либо просил кого-то драться за меня, сэр, — тихо промолвил Гаррик. — Но я вооружен, так что несу ответственность за вашу безопасность, пока вы меня ведете.
Его пальцы поигрывали рукоятью меча. Он перенял эту привычку у призрака воина в своем сознании, но теперь это стало естественным и для него. В конце концов, он был воином... Хотя ему исполнилось семнадцать, прежде чем он впервые прикоснулся к мечу. Действительно, он видел такое оружие только на овечьих ярмарках. Мечи висели на поясах охранников, которые сопровождали некоторых богатых погонщиков, когда приезжали в деревушку Барка за шерстью и овцами.
 
Шин издал свой булькающий смешок. — О, не беспокойтесь о моей безопасности, Принц, — сказал он. — Хотя такая забота делает вам честь. Без сомнения, вы образец для подражания среди правителей, но вам лучше пока отложить это в сторону.
— Я уже отложил это в сторону, — сказал Гаррик.
— Есть вещи, по которым я буду скучать, покидая королевство таким образом… — широко улыбнулся Карус, но он знал, что пустота, которую ощущал его потомок, была вызвана отсутствием компании его друзей — конечно, включая Лайану, но не только Лайану. — ... но я не скучаю по тому, чтобы быть правителем. Потому, что я не такой образец для подражания, каким хотел бы быть.
Прочистив горло, и пристально глядя, пока эгипан не поднял голову, чтобы встретиться с ним взглядом, Гаррик продолжил: — Таким образом, я больше не принц, Мастер Шин.  И раз мне нравится дружить с теми, кто рядом, то я бы предпочел, чтобы вы называли меня Гарриком. А я буду звать тебя Шин, если ты не против.
Шин снова рассмеялся. — Как пожелаешь, Гаррик, — ответил он. — Хотя я не понимаю, чего ты ждешь от дружбы.
— Более приятного путешествия, Шин. Даже если все обернется плохо, я бы не хотел, чтобы мои последние дни жизни были при натянутых отношениях.
Последние несколько миль дорога плавно поднималась в гору. Гаррик не был уверен, но ему показалось, что они, вероятно, находятся за пределами того, что в его дни было побережьем Орнифала. Впереди, вдалеке на юге,  простирались лесистые холмы.
Дорога продолжалась, но превратилась в тропинку, мало чем отличающуюся от той, что вела на запад от деревушки Барка. Когда Гаррик был мальчиком, он иногда мечтал побывать в Каркозе, древней столице на дальнем побережье Хафта; он мечтал, но никогда по-настоящему не ожидал, что это произойдет. В конце концов, он побывал в Каркозе, а затем отправился гораздо дальше, прежде чем вернуться в Каркозу правителем всего королевства, Повелителем Островов.
Но теперь сами Острова остались в таком, же прошлом, как и Гаррик ор-Рейз, сын хозяина гостиницы. Гаррик ехал в самое сердце континента, который должен был быть морем. Ему предстоит пройти неизвестное испытание, и, тем самым, спасти человечество от гибели. Он был потерян, одинок и напуган — до такой степени, что и представить себе не мог, когда был мальчиком. Но он двигался вперед. Это было все, что он понимал: его долг — идти дальше.
Смеясь, Гаррик повернулся, чтобы посмотреть на мир, который он покидал. Дорога петляла между живыми изгородями и яркой зеленью проросшей пшеницы. Его глаза сузились при виде другой вещи, которую он заметил. — Ух, ты, — пробормотал он мерину, натягивая поводья, чтобы остановиться, прежде чем въехать в лес.
На северном горизонте, вероятно, в добрых десяти милях позади них, виднелось облако со слабым золотистым сиянием. Ранним утром он бы предположил, что это туман поднимается над прудом, но солнце стояло слишком высоко в небе, чтобы это было так.
— Шин? — позвал он. — Ты знаешь, что это за туман там, сзади? Я не припоминаю, чтобы когда-либо видел что-то подобное раньше.
— Ты знаешь историю о Короле Календаре, Гаррик? — спросил эгипан. Он стоял на одной ноге, скрестив на ней другую; его руки лежали на выступающих бедрах.
— Миф? — отозвался Гаррик. — Ну, я читал Книги Изменений Пендилла. Король Календар поклялся, что женится на Меруи, девственной жрице Владычицы, хотя Богиня запретила этот брак. Он двинулся на храм Меруи со всей своей армией, но Богиня заманила их в ловушку, в лабиринте тумана, в котором они шли, пока все не превратились в ели.
Он нахмурился, пытаясь вспомнить детали. Ему нравился Пендилл, но ужасно много людей, казалось, становились деревьями, птицами или родниками, когда становились не по ту сторону Великих Богов.