Зеркало миров (ЛП)

С тех пор и по сей день участь человечества становилась все более суровой, все более несчастной, и люди бы не спаслись от этого упадка, пока не вернется Желтый Король. Многое было мифом; Гаррик знал это так же ясно, как и Аттапер. Но до первого зарегистрированного правительства существовало правительство людей. Легенды о Желтом короле ходили на каждом острове архипелага, даже среди сериан и смуглого народа Шенги, чьи языки совсем не походили на языки остальных островов. Возможно, те, кто правил в те времена, когда климат еще не изменился, все называли себя Желтым Королем; путаница в титулах могла скрыть детали их последователей. Географ Стейн думал именно так. Что касается лично Гаррика, то ему казалось, что Стейн или другие люди с другими предположениями могут быть правы.
Несомненно, некоторая истина лежит в основе универсального образца веры. Кроме того, Гаррику хотелось верить; и если каждое слово мифа Ригала было правдой и Желтый король вернется, чтобы спасти человечество в его величайшем кризисе — тем лучше. Он бы послушал Шина с возрастающей надеждой. Хотя эгипан стоял на месте, его ноги с раздвоенными копытами выстукивали сложный ритм по плиточному полу. От этих крошечных движений его тело, казалось, дрожало, но на его волосатом ухмыляющемся лице не было ничего испуганного.
— Люди настоящего времени должны выбрать представителя-чемпиона, которого они отправят к Желтому Королю, — сообщил Шин. — Однако представитель должен преодолеть все испытания, стоящие перед ним, так что вам следует сделать правильный выбор. Он поднял ноги, как будто собирался прыгнуть, но его голова не двигалась; копыта стучали друг о друга, ставя точку в его словах. Неужели он придумал визуальный каламбур? Шин перевел взгляд с Шарины на Гаррика. Его карие глаза, твердые, как сланец, превратились в пещеры, бесконечно глубоко уходящие в землю.
Гаррик почувствовал, что напрягся; призрак в его сознании с проклятием схватился за рукоять своего призрачного меча.
— Итак, Принц Гаррик? — спросил эгипан. — Разве мифам антропоморфных существ с Западного Континента не разрешается пошутить?
— Что за представитель? — спросил Гаррик, повторяя вопрос Шарины командным тоном. — Какие испытания устроит ему Желтый Король?
— «Шин чувствует мои мысли!» — подумал Гаррик. И, конечно, он чувствует, но не было никакого смысла говорить это или беспокоиться по этому поводу. Гаррик не пытался обмануть людей, с которыми имел дело, разве что путем некоторого смягчения, которое делало возможными человеческие отношения. Как правило, существовали способы отказать в просьбах, которые не включали в себя высказывания: «Нет, ты слишком глуп для этой должности» или «Ты превратишь мероприятие в катастрофу, ты, властная мегера».
— Желтый король не будет испытывать представителя, Принц, — ответил эгипан, — но путь к пещере, в которой спал Желтый Король, будет трудным. Возможно, слишком сложным для любого человека, а?
Длинный черный язык Шина зашевелился в беззвучном смехе. Гаррик почувствовал, как его лицо окаменело, но не из-за насмешки, а из-за уклончивости. Прежде чем он успел заговорить, Шин продолжил: — Желтый Король послал меч, который держит Лорд Аттапер, для испытания. Его лезвие достаточно острое, чтобы сбривать солнечный свет, и настолько твердое, что его невозможно затупить или сломать. Тот, кто достанет его из ножен, и есть тот представитель-чемпион, которого ты должен послать.
— Готово, клянусь Пастырем! — воскликнул Аттапер, положив одну руку на рукоять меча, а другой рукой сжимая ножны. Его мощные мышцы напряглись и выпирали из одежды. Больше ничего не двигалось. На лице Аттапера отразился шок, затем гнев и, наконец, мрачная решимость, которая показалась бы врагу более устрашающей, чем ярость. Его руки покрылись пятнами от напряжения, жилы на шее вздулись... И все же он не мог выхватить меч.
Карус запрокинул голову и рассмеялся с радостью страстного человека, неожиданно увидевшего исполнение своих мечтаний. — Сестра во Христе забери меня, если он не пришел за нами, парень! — фыркнул он. — Никто из них не увидит того, что видим мы с тобой, ты же это знаешь!
 
Гаррику пришлось сохранить невозмутимое выражение лица, хотя ему хотелось рассмеяться вместе со своим древним предком. Аттапер подумал бы, что насмехаются над ним, но это было совсем не так. Гаррик правил, потому что это был его долг, но ничто не могло заставить его чувствовать себя комфортно в качестве короля. Он наслаждался временами, когда безопасность королевства требовала от него быть мужчиной, что он и продемонстрировал, победив представителя Коэрли в единоборстве. И Карус был прав: остальные в комнате этого не увидят…
Лицо Аттапера стало темно-красным. Он покачнулся, но меч по-прежнему оставался в ножнах. Внезапно он расслабился, слегка наклонившись вперед и хватая ртом воздух. Его губы шевелились, но он не мог выдавить из себя, ни слова; но продолжал держать меч. Раздался хор бессмысленных голосов. Несколько офицеров попытались забрать меч у Аттапера, но он сердито отмахнулся от них.
— Милорд? — обратился к нему Кэшел. — Можно мне попробовать? Удивленный, Гаррик бросил взгляд в дальний угол комнаты и увидел то, чего ему следовало ожидать: Теноктрис стояла прямо, а рядом с ней стояла Лайана, держа посох. Кэшел не покинул бы свой самозваный пост, если бы, не был уверен, что в его присутствии больше нет необходимости.
Аттапер поднял голову, но злоба в его глазах угасла, когда он увидел, кто это сказал. Это не было признаком неадекватности — признать, что Кэшел ор-Кенсет был сильнее его… — Да, ты тот, кто нужен для этого, — сказал Аттапер срывающимся голосом. Он выпрямился и протянул меч Кэшелу. Те, кто были ближе всего, все, кроме самого Гаррика, попятились.
Эгипан тоже не двинулся с места. Он посмотрел на Кэшела и сказал: — О, сильный, очень сильный. Его слова были достаточно правдивы, а тон — уважительным, но Гаррик услышал смех — или ему показалось, что услышал. Язык Шина снова зашевелился. Да, это был смех, вне всякого сомнения.
— Гаррик? — спросил Кэшел, приподняв бровь, глядя на своего друга.
— Вытащи его, если это возможно, — ответил Гаррик, внезапно почувствовав себя неловко. Он не хотел ставить в неловкое положение своих друзей; но если он понял, что имел в виду эмиссар, а другие нет, значит, именно он является правильным человеком, не так ли? Представителем? Чемпионом? — Но если есть какой-то трюк, дай его мне, и я попробую.
— Что за трюк? — раздраженно спросил Лорд Холханн. Он говорил, обращаясь к углу потолка, очевидно, просто для того, чтобы услышать свой собственный голос. — В рукояти есть защелка, не так ли?
— Хорошо, — ответил Кэшел беззаботно. Он вытер левую руку о тунику и взялся за ножны чуть ниже крестовины; затем таким же образом вытер правую руку, сомкнул ее на рукояти и потянул.
В комнате было почти так тихо, что охранник, пробормотавший своему напарнику: — Я видел, как он поднял полный огромный сосуд с... — прогремел так, словно он кричал. Кровавых Орлов выбирали не за их социальные навыки, но даже в этом случае шокированный парень  замолчал, прежде чем Лорд Аттапер смог справиться с вмешательством. Все замерли.
— «Как бык, пытающийся вырвать из земли старый дуб», — подумал Гаррик, и на мгновение ему стало интересно, удастся ли Кэшелу, в конце концов, это сделать. Когда они росли вместе, он знал, что его друг силен, но то, насколько сильным стал Кэшел, в последнее время стало постоянным источником удивления. И все же никто не рассматривал Гаррика, сына трактирщика, как вероятного кандидата на пост Лорда Островов.
Кэшел сдался, тяжело дыша, как всплывающий на поверхность кит. Он тяжело дышал, всхлипывая.
— Надо же, какой ты сильный, — сказал Шин, на этот раз без намека на насмешку. — Много ли таких, как ты, в мире этого времени, Мастер Кэшел?
— Нет никого, подобного Кэшелу, — резко ответил Гаррик. Кэшел подтолкнул к нему рукоять, все еще слишком измученный, чтобы говорить; Гарик принял ее. — Никого, Мастер Шин!