Зеркало миров (ЛП)

— Нет, не так, — резко ответил Гаррик, в то время как призрак в его сознании расхохотался. — Но могу ли я считать само собой разумеющимся, что если бы мы с вами были убиты, офицеры, оставшиеся вне этих стен, смогли бы привести этот план в действие?
— Вам, черт возьми, уже говорили, что они так и сделают! — рявкнул Уолдрон. — В армии нет ни одного солдата, который не знает, как это сделать. Мы уже сожгли полдюжины крепостей, когда они не сдавались, а это место горело бы еще лучше.
— Верно, — сказал Гаррик. — И Коэрли знают то же самое. Они не убьют меня только по этой причине, даже если вы не доверяете их чести. И она, уверяю вас, милорд, так же развита, как и ваша собственная. Гаррик улыбнулся, чтобы придать своим словам более дружелюбный оттенок, чем они могли бы быть восприняты в противном случае. По правде говоря, выбор между взглядами вождя Корлов и дворянина из Северного Орнифала на мир был невелик. Гаррику оставалось надеяться, что в долгосрочной перспективе это облегчит объединение общества людей и Коэрли, но прежде чем это произойдет, вспыхнет много искр.
— Ты сначала выживи сегодня, парень, — сказал Карус. Его изображение играло рукоятью своего воображаемого меча. 
Гаррик предположил, что Совет Старейшин ведет делегацию самым широким путем из возможных. Но по мере приближения к центру города он становился все более узким. Когда Гаррик остановился, чтобы пропустить Уолдрона вперед, между домами, стены которых были покрыты массой серого грибка, он услышал, как кого-то сильно вырвало позади него. Он обернулся: самый молодой из помощников Лорда Тадаи стоял на коленях, его беспомощно рвало. Между спазмами он хныкал: — О, Божья Матерь, помоги мне, этот запах. Этот запах!
— Вставайте, Мастер Лорас, — резко сказал Тадаи. — У нас есть наш долг. Он протянул руку Лорасу, но молодой человек с трудом поднялся на ноги сам.
— Я в порядке, — хрипло сказал он, но глаза его были закрыты. Он раздвинул их до щелочек и, спотыкаясь, двинулся вперед вместе с остальными.
Уолдрон сделал паузу, потому что это сделал Гаррик, потом продолжил движение, фыркнув. — Я видел, как молодые солдаты делали то же самое на своем первом поле боя, милорд, — мягко сказал Гаррик, когда они снова смогли идти бок о бок. — И он не уронил папку с документами, которую нес.
— Да, это так, — ответил старый солдат. С полуулыбкой — или, по крайней мере, самой близкой к улыбке, которую Гаррик видел на его губах с тех пор, как они вошли в город Коэрли, — он добавил: — И это место, я признаю, привлекает внимание. Они кошки, это точно, эти звери.
— Да, — согласился Гаррик. — Так и есть. У него было слишком много других забот, чтобы обращать внимание на запах, но клерк, скорее всего, был сыном торговца из Валлеса, а не сельского крестьянина. Теперь, когда Мастер Лорас обратил на это его внимание, Гаррик понял, что вонь была хуже, чем в обычный летний день в деревушке Барка, когда ветерок дул со стороны кожевенного завода. 
Лорд Аттапер во главе процессии выкрикивал приказы о развертывании своих войск. Сделав три шага, Гаррик и Уолдрон добрались до Поля Сбора — круга из голой глины диаметром в фурлонг. Коэрли толпились по краям, но широкая тропа оставалась открытой к центру, где по кругу стояли девять необработанных камней. Старейшины Коэрли запрыгнули на восемь камней, и присели на корточки лицом внутрь. Гаррик поставил свою левую ногу на последний камень, затем подпрыгнул, чтобы встать на него. Его голова была намного выше головы любого другого на этом поле, он мог видеть всех, и быть замеченным всеми.
— Коэрли, которых я победил! — начал он свое обращение. — Слушайте мои приказы и повинуйтесь! Говоря это, Гаррик медленно поворачивался так, чтобы все наблюдавшие за ним люди-кошки могли увидеть его лицо. Он возвышался над ними, его лицо было обрамлено посеребренным шлемом и развевающимися золотыми крыльями.
Его слова вызвали глухое рычание; по мере того, как его взгляд обводил каждый сегмент толпы, тембр звука становился выше. Кровавые Орлы стояли в круге, обращенном наружу, их щиты были обращены к вождям людей-кошек, каждый из которых стоял со своими избранными воинами во главе мужчин своего клана. Солдаты-люди представляли собой стену в черной броне, более массивную, чем Коэрли, и более высокую даже без султанов из конского волоса, приколотых к их шлемам. Но люди-кошки могли двигаться так, как танцует молния между летними облаками. Если бы дело дошло до сражения, Гаррик и все его окружение были бы убиты... но сражения не будет.
 
Призрак в его голове молчал; слабо улыбался, глядя глазами Гаррика, но производя другие расчеты. Несомненно, люди-кошки были быстры; против их скорости не было никакой защиты. Но человек не умирает в тот момент, когда получает смертельную рану. Он может продолжать рубить своих врагов минуту и больше, если он из тех, кто не возражает умереть, лишь бы забрать с собой к Сестре во Христе как можно больше своих врагов. Король Карус, выдающийся воин в истории Островов, руководил бы мечом Гаррика, если бы... Но этого не произошло.
Гаррик завершил обход толпы своим взглядом, возвращаясь к Совету Старейшин. На заре истории людей-кошек вождь, должно быть, удерживал власть только до тех пор, пока мог победить сильнейшего из своих воинов.
Если бы их общество никогда не развивалось дальше этого, Коэрли все еще жили бы разрозненными охотничьими группами и были бы животными, охотящимися на других животных. Большее число людей и оседлые общины требовали организации иного рода, лидерства, основанного на мудрости и опыте, а не просто на силе.
Тем не менее, все старейшины, стоявшие сейчас перед Гарриком, были бывшими вождями. У них были тяжелые тела и косматые гривы половозрелых самцов, которые годами питались красным мясом, а не рыбой и бобовыми, как обычные воины. Они злобно уставились на Гаррика в ответ, но старший, Корл, который обратился к Гаррику у ворот, сказал: — Мы здесь для того, чтобы ты командовал, вождь зверей.
— Тогда выслушай меня, — сказал Гаррик. — Во-первых, ты отправишь всех людей из вашего Места в мой лагерь. С этого дня ни один человек не будет служить Корлу!
Проблемы, которые освободившиеся люди могли бы создать для королевства, были ошеломляющими. Они не были рабами, они были одомашненными животными на протяжении сотен поколений. Но у Гаррика не было другого выбора, с которым он был бы готов согласиться.
— Я Барог! — прорычал вождь за пределами круга стражников. — Должен ли вождь Корлов есть рыбу? 
Старейшина, который говорил, поднялся на ноги со своего камня и указал на Барога. Его грива, серебристая, но все еще с чисто черными прожилками, стала вдвое длиннее, чем прежде. — Убейте клятвопреступника! — крикнул он.
— Как ты смеешь... — отозвался Барог.
Вождь, стоявший слева от него, схватил его за плечо. Барог развернулся, вызывающе обнажив клыки; вождь справа от него, теперь уже позади, вышиб ему мозги деревянной булавой с шарообразным наконечником. Вождь, уже державший Барога, вонзил зубы ему в горло. Жертва и убийцы упали на землю, причем последние терзали первого, как собаки кролика. Воины, которыми Барог руководил несколько мгновений назад, присоединились к разрыванию мертвого вождя на куски.
По команде Аттапера Кровавые Орлы на той стороне круга опустились на одно колено, уперев свои щиты в землю; в противном случае обезумевшие Коэрли покусали бы и поцарапали когтями людей за лодыжки, пока бились между собой. Лицо Гаррика оставалось суровым, но в глубине души он улыбался. Возможно, теперь Уолдрон поверит тому, что Гаррик рассказал ему о благородстве Корлов.
— Мое правительство поступит справедливо со всеми членами королевства, людьми и Коэрли, — продолжил Гаррик, когда глухое рычание стихло настолько, что он смог говорить. — Мы предоставим вам свиней для выращивания на мясо, как мы поступили с крепостями, которые уже признали мою власть. Что-то теплое прилипло к тыльной стороне запястья Гаррика; он взглянул, затем смахнул клочок кожи и волос. В подобной рукопашной схватке это могло исходить и не от тела Барога. Коэрли действительно звери.