Мурчание котят (СИ)

— Она называет тебя… капитаном… Предлагает проверить системы на… наверное, на способность к дальнейшей работе. Эээ… Ещё предлагает сформулировать… запрос ? На предстоящий… маршрут, — запинаясь и щурясь от напряжения, проговорил он.
— Маршрут? — переспросил Эрвин в полном недоумении, ощущая, как удобно спине на мягком ложе, как волны удовольствия растекаются по телу и щекочут кончики пальцев.
— Ну да. Спрашивает, куда полетим, — медленно ответил Матвей, оглядывая помещение в попытке разыскать источник звука.
— То есть это… — «капитан» сделал широкий жест, указывая на помещение, — это разговаривает?
Андре пожал плечами — что тут сказать? И так всё понятно.
— А нельзя ли в таком случае у неё спросить, откуда она прилетела? — уточнил Эрвин.
Андре только хмыкнул:
— Она разговаривает на старом всеобщем. Назвала тебя капитаном. Спроси сам, — изменил своей привычке говорить мало Андре.
В его словах был смысл, и Эрвин, чувствуя себя ужасно неловко, всё же проговорил в пространство:
— Хочу увидеть откуда мы прилетели.
Спросил, правда, не на старом всеобщем, крепко забытом жителями Леса. Настолько крепко, что забыто было даже то, почему язык назывался всеобщий. Уже не впервые знания Матвея оказались кстати — он часто выручал товарищей там, где они терялись или чего-то не знали. Он был сыном старого наставника, который помнил то, что другие уже забыли, и смог кое-что передать сыну, который, к сожалению отца, избрал совсем не ту стезю, к которой его готовили.
Почти мгновенно перед гостями странного транспорта прямо в воздухе развернулся купол с изображением звездного неба, постоял неподвижно и рванул навстречу так, что закружилась голова и перехватило дыхание. Эрвин только и смог выдохнуть:
— Стой! Не так быстро!
И ход замедлился, но не настолько, чтобы понять, что же происходит. Однако Эрвин уловил главное — его слова понятны женскому голосу, и он послушен ему. И Эрвин скомандовал:
— Ещё медленнее!
Вот теперь звездное небо надвигалось на них плавно, и наварх услышал за спиной выдох Матвея. Только Андре остался верен себе — абсолютное спокойствие и непоколебимость.
Все они, не двигаясь с места, медленно плыли в ставшем черным пространстве, провожали глазами движущиеся навстречу звезды, которые не становились, впрочем, ни крупнее, ни ближе. Это было невероятно, это было захватывающе! И это медленное движение завораживало так, что все стояли, словно спящие наяву, и смотрели широко открытыми глазами на открывающуюся панораму.
В поле зрения медленно вплыло нереально огромное сооружение, блестящее в свете звезды темными металлическими боками и сложными сверкающими конструкциями. Медленно приблизилось настолько, что пропало черное звёздное небо. Выпуклый бок приближался, становясь всё более и более плоским, а светлый круг на черной поверхности, к которому, казалось, было направлено движение, становился всё ближе и больше, затем исчез, а полёт остановился, закончившись заметным содроганием.
Огромная картинка на всё помещение внезапно погасла.
Долго никто не мог пошевелиться, и тишина стояла полная. Но наконец Эрвин хрипло проговорил:
— Получается, — прокашлялся, — это к нам прилетело с соседней планеты?
Ответом ему была тишина — никто не пришёл в себя настолько, чтобы говорить, и тем более не составил мнения.
Наварх повернулся к своему маленькому отряду.
— Значит, на этом сооружении, — хлопнул он по подлокотнику ладонью, — должны быть люди!
— Да, должны бы… Но их нет. И следов их нет. Но есть следы Зверя. — Задумчиво проговорил Матвей.
— А повтори-ка, Андре, как ты сказал? — Встрепенулся Эрвин и вопросительно уставился на товарища. — Похоже, Зверь сидел в этом кресле? — И загорелый палец упёрся в гладкое мягкое покрытие.
Когда смысл вопроса дошел до членов отряда, их потрясение было ничуть не меньшим, чем от показанного только что полета через черное небо.
— Матвей… Ты думаешь, что Зверь вовсе не зверь, а разумное существо?!
  
Глава 22
  
Эрвин, желая посмотреть на товарища, что так и стоял за его спиной, слегка повернул голову. Сиденье среагировало, как живое, и развернулось так, чтобы люди оказались лицом к лицу. И это было удивительно! Но Эрвин был не в силах удивляться, лишь отметил про себя ещё одно новое чудо. Вернее, то, что могло бы стать удивительным, если бы не все остальные слишком невообразимые вещи, которые он увидел в последний час.
Матвей стоял, широко расставив ноги и сложив на груди могучие руки. Он в своей удобной охотничьей одежде Леса в этом помещении выглядел как-то дико, инородно, хотя у них было и общее — от него, как и от самого этого места, веяло мощью.
В ответ Матвей кивнул, глядя серьезно и тревожно. Нахмурившись, Андре проговорил:
— Но если он разумен и никого — ни живого, ни мертвого — в этом звездолёте нет, то… — в голосе послышалась неуверенность. — То Зверь сам прилетел сюда, и его поведение… Получается, что он такой же человек, как и мы, только… — Андре посмотрел на следы когтей, оставшиеся повсюду — и на наклонном столе с кружками для нажимания, на кресле и на полу и добавил с глубоким сомнением, — только агрессивный?
— А может у него есть какая-то цель… — Прищурился Эрвин. Его всё не отпускали картины полёта сквозь космос.
— Какая же может быть цель, если он так жестоко расправляется с разумными, пожирая их? — Возмутился Андре. — Ты заметил или нет, но в поселениях он не уничтожил ни одного бытового зверя! Они как раз в огромных количествах остались в ставших одинокими домах и гибли там без подпитки сiлой, если не могли выбраться наружу. Нет, его интересовали именно люди. И вспомни, что оставалось от разумных — конечности, пустые черепа и грудные клетки. Получается, он съедал то, что помягче.
— То, что не нужно жевать, — хмуро кивнул Эрвин.
— У него нет зубов? — высказал общую догадку Матвей.
— Может быть. — задумчиво протянул Андре. — Но, возможно, его интересовали внутренности разумных по другой причине…
— И по какой же? — глянул на него исподлобья Матвей.
— Не знаю, — ответил Андре, в сомнении двинув плечом. — Более легкоусвояемое? Если он разумен, то, возможно, у него есть вера… что съеденные потроха разумных дают ему… что-то?!
Андре мучительно строил догадки — он не привык к такому, но виденное в опустевших поселениях до сих пор стояло у него перед глазами.
— Я не понимаю другого, — задумчиво уставясь перед собой, сказал Матвей, — куда ему столько влезало? Он же зачищал поселения по одному-два в сутки. А сам небольшой, ведь он проходил по этим коридорам, — Матвей махнул рукой за спину, — значит, ростом и шириной не больше каждого из нас. Но что у него за пальцы, если на них могли располагаться такие чудовищные когти?
— Нужно обследовать остальные поселения и попробовать разобраться, что же он на самом деле делал или искал, — решительно вставая с удобного сидения Эрвин.
***Выйти из летающего аппарата оказалось даже проще, чем войти — до того места, где они попали внутрь, добрались легко — в коридорах вспыхивал свет, будто указывал дорогу обратно. Перед стеной, на которой закрылась дверь, знакомый мелодичный голос что-то произнёс с вопросительной интонацией, и Эрвин, снова чувствуя себя глупо, проговорил в пространство:
— Выпусти нас, машина.
И дверь, которую и стальным ножом было не отковырять, отошла сама, явив Джолли, который без обычной улыбки, с мертвенной бледностью на лице, выглядел не просто встревоженным, а испуганным. Увидев товарищей, он на мгновение отвернулся, чтобы облегчённо выдохнуть, а повернувшись, вновь сверкал привычной улыбкой.
— Мы тут волновались, — покачав головой, отошел в сторону. Этим моментально воспользовалась Арта: прыгнула к Эрвину на грудь, тыкаясь ему в щёки мордой, урча и проводя своими меховыми щеками по щекам человека.
— Ой, кошка, брысь, — проговорил Эрвин недовольно, но улыбка всё же тронула его губы — как было не порадоваться ласковому питомцу?